Старьевщик - Терри Биссон

– Был, – поправил я.

Потянулся мимо нее и включил дворники, скидывая жучка.

– Он вернется, – предсказала она. – И тот, кто его послал, теперь знает, что мы знаем.

– Необязательно. Может, они думают, что просто пошел дождь.

Я оглянулся. Там остались башни города, незначительные на фоне нависающего заката. Кузов наполнился таинственными формами, все они постепенно выделялись из тьмы, как игрушки в рождественское утро: картины, тела, собаки.

Все, кроме альбома, который мне надо достать. Проблема порождала тупую боль, как рана в ноге.

– Куда мы направляемся? – спросил я.

– Это выше моего понимания, – пожаловалась Генри. Она кивнула назад, где тело Боба мягко ударялось о тележку Гомер. – Боб сказал нажать «четырнадцать», но тут нет никаких четырнадцати. Искатель все время повторял «поверните, поверните» и завел нас в туннель, потом заглох.

– Поверните, – сказал грузовик, будто по подсказке.

– Ну вот, снова он за свое!

– Ты на четырнадцатой?

– Я тебе говорю, – упорствовала она, – здесь нет четырнадцати.

– Нам надо найти четырнадцатую кнопку или…

– Или что?

– Или мы попали в переделку. Ты не сможешь найти Панаму, я – свой альбом, и еще у нас на руках труп. – Ну, вначале мне надо пописать.

Мы уже ехали по медленной полосе. Замедлившись еще больше, Генри свернула на невероятных размеров стоянку, окружающую с трех сторон крошечную закусочную.

– Надо найти «кабинет задумчивости для девочек», – сказала она.

– Я подожду здесь.

Мне не хотелось писать с того самого момента, как на моей ноге появился куппер. Когда? Четыре дня назад? Я размышлял о Гомер – означает ли куппер на ее голове, что мне больше не придется ее выгуливать?

Генри зашла в закусочную, а я скользнул на сиденье водителя. Искатель представлял собой табло с цифрами справа от кнопок управления. Никакой карты, никакого дисплея.

На табло стояло десять цифр и две буквы: А и Б. Я нажал Б, потом четыре, и грузовик сказал:

– Определение маршрута, спасибо за терпение. Потом:

– Поверните направо, одна миля. На дорогу один-девять на север.

Генри вернулась с двумя стаканчиками кофе, и я выехал на дорогу.

– Поверните направо, одна миля. На дорогу один-девять на север, – повторил грузовик.

– О, да ты волшебник, – проговорила Генри, срывая крышку со своего, а затем с моего стаканчика кофе. Я слышал в ее голосе саркастические нотки, но и вправду чувствовал себя волшебником после решения проблем сначала с жучком, а потом с искателем.

Мы услышали «шлеп-шлеп-шлеп» по грузовику: жучок вернулся. Я решил не обращать на него внимания и просто ехать вперед.

Теперь, когда наступил день или почти день, я мог разглядеть внутренность кузова в зеркале заднего вида. Конечно, в нем все отражалось наоборот, поэтому то, что казалось картинами в рамках, сваленными слева, на самом деле являлось собакой в тележке и телом, медленно, но верно, врезающимся в еще неоформленную массу на полу – и так далее. Я не заметил никаких пластинок или даже компакт-дисков. Гомер катилась вперед, когда я жал на тормоз, и обратно, как только я давал газу, куппер на ее голове сиял теплым розовым блеском. Или его тоже искажало зеркало? Может, она едет вперед, когда я жму на газ? Может, солнце садится? Может, моя собака умирает?

– Твоя собака всегда рычит? – спросила Генри.

– Раньше с ней такого не случалось, – ответил я. – Может, ей просто лучше.

Хотя сам я в своих словах сомневался.

– Сверните через милю на дорогу один-четырнадцать на север, – вмешался грузовик. – Ищите стройку, без задержек.

– О нет! – воскликнула Генри. – В дебри! Дорога стала четырехполосной, потом двухполосной.

Она изгибалась, затем свернула к цепи низких холмов, покрытых редеющими лесами.

– Дебри, – повторила Генри, приканчивая кофе и выбрасывая стаканчик в окно. Я скривился, но она меня проигнорировала. – Дебри, а потом что?

Я пожал плечами:

– Зависит от тебя. Я только хочу найти брата Боба и забрать свой альбом. А ты, наверное, продолжишь путь.

– Вместе с тобой.

– Что ты имеешь в виду?

– Что ты собираешься делать, вернуться и работать старьевщиком? Отдать альбом?

– Мне придется найти его до конца месяца. А пока я возьму больничный.

– Фантазер, – фыркнула она. – А как насчет копа, которого ты убил?

– Случайность, – возразил я. – Ты сама фантазерка, раз считаешь, что сможешь найти Панаму, который пробыл в подполье девять лет.

– Восемь.

– Поверните налево, одна миля. Крайняя дорога вверх, – прервал нас грузовик.

Так как никто и не желал продолжать разговор, вмешательство искателя мы восприняли с благодарностью.

– Поверните налево, одна миля. Крайняя дорога вверх.

Я повернул налево, как раз за щитом со стрелой, также указывающей налево: «Казино „Рамапо“. Ночь в среду – грандиозная ночь!»

– Дебри, – повторила Генри, качая головой.

Мы ехали по узкой дороге, извивающейся вокруг вершины небольшой горы. Миновали пару выгоревших домов, затерявшихся между деревьями. Перед каждым стоял сгоревший автомобиль. Реликвии, оставшиеся от «Скандала о страховке от астероида» двадцатых годов, или скорее от закона, который сделал расчистку незаконной.

Появилось больше указателей: «Джексон Уайт. Индейские народные промыслы. Пейнтбол. Водные игры. Букмекеры. Магазин подарков. Домашняя пища. Лотерейные билеты».

– Думаешь, оно как-то связано с «Индейцем Бобом» на грузовике? – осведомился я.

– Гм.

– Ваше место назначения в миле впереди. Искатель явно отправлял нас в казино. По мере того как мы продвигались по холму, указатели становились больше и скученнее.

– Поверните влево у магазина подарков. Поверните на стоянку.

Появилась усыпанная гравием парковка под самым большим указателем. С одной стороны находилась длинная торговая палатка, а с другой – крошечное бетонное казино, похожее на шпиль засыпанной церкви.

«Казино „Рамапо“. Джексон Уайт. Индейские народные промыслы. Букмекеры».

Казино никогда не закрываются. Внутри один видеоавтомат звенел и бибикал. Две женщины в костюмах сидели на низенькой скамеечке и колдовали над автоматом, как рабочие на конвейере. Одна скармливала ему монеты, а другая нажимала кнопки. Они выглядели довольно угрюмо.

Генри пошла искать «кабинет задумчивости для девочек». Кажется, она справляла нужду за нас обоих. В стене обнаружилось окошко кассира, зарешеченное, как в древнем банке. За ним в крошечной комнатке дремал мужчина в ковбойской шляпе. Он носил рубашку с профилем Джеронимо и надписью: «Один любопытный индеец». На шляпе красовались перо и бахрома на полях.