Сверхнормальные. Истории, которые делают нас сильнее - Мэг Джей

Возможно, такая участь ждала и Пола, если бы в один «прекрасный» день камень не угодил ему в голову. Когда мальчик вернулся домой с окровавленным глазом (рану даже потребовалось зашивать), мама сказала, что им все-таки придется сдаться, что, судя по всему, семье все же стоит переехать и перевести Пола пойти в другую школу. «У меня такое впечатление, что эти дети издеваются надо мной!» — донеслось до Пола тем вечером из-за закрытой двери спальни; мама плакала и жаловалась папе. Услышав эти слова и всхлипывания мамы, Пол вдруг особенно остро осознал несправедливость, неправильность происходящего и поразился этому. Родители не должны плакать. Семьи не должны переезжать в другое место вопреки своему желанию. Людям, которые совершают отвратительные поступки, нельзя этого спускать. В тот момент Пол решил, что никуда не переедет. Он решил дать обидчикам отпор.

* * *

При столкновении с опасной реальностью глубочайшие врожденные инстинкты заставляют нас либо сражаться, либо сбегать. Реакция «бей или беги»[189] получила определение в 1915 году — так ее назвал психолог Уолтер Кэннон, наблюдая за тем, как мобилизуется организм животных, когда они готовы защищаться или убегать. Согласно модели Кэннона, цель организма каждого живого существа — поддерживать гомеостаз (еще один предложенный этим ученым термин), для чего мозг координирует все системы, обеспечивая стабильность того, что еще до Кэннона другой ученый, французский экспериментатор Клод Бернар, назвал milieu interieur[190] — внутренней средой организма.

Идеи Кэннона дополнялись и совершенствовались в течение многих лет, но сегодня, спустя сто лет, мы знаем, что в основном ученый был прав. Когда в окружающей среде происходит что-то, вызывающее тревогу, мозг и тело реагируют на это, стараясь исправить ситуацию. Миндалевидное тело активирует выброс гормонов стресса, в результате чего увеличивается частота сердечных сокращений, сужается фокус внимания, замедляется пищеварение, и кровь устремляется в мышцы, чтобы наполнить их дополнительной энергией. Эти изменения подготавливают нас к той или иной основной реакции на стресс — к тому, чтобы предпринять в связи с ним определенное действие: наступать либо отступать, вступить в драку либо бежать прочь.

Думая об элементе борьбы в этом механизме, мы представляем себе физический вред, причиняемый кому или чему-либо, и в наиболее примитивном эволюционном смысле «бить» действительно означает ударить толкнувшего тебя человека или швырнуть камнем в медведя, преградившего тебе путь. В современном же мире, в частности у сверхнормальных людей, такая реакция может принимать разные формы. Надо сказать, слово агрессия происходит от латинского aggredere, которое переводится как «атаковать или нападать», но может также означать «приближаться или пытаться» либо «воспользоваться предоставленной возможностью». Для сверхнормального человека «бить» часто означает атаковать проблему. Такие люди намного чаще нападают и яростно борются не с человеком, а с ситуацией: бедностью, дискриминацией, наркоманией, буллингом, несправедливостью — да с чем угодно.

Возмущенные и оскорбленные несправедливостью, сверхнормальные не боятся бороться с ней долго и упорно, не получая немедленного вознаграждения, даже когда сталкиваются на этом пути с целой вереницей неудач. Для них характерно нежелание быть побитыми, мощный импульс к борьбе за выживание и улучшение жизненных обстоятельств, острая потребность встать на защиту справедливости. Фактически обычно они чувствуют, что у них просто нет иного выбора. Неудача, по их словам, им не подходит, потому оставить все как есть — тоже не вариант.

Оказавшись в моем кабинете, сверхнормальные клиенты описывают себя такими словами:

Я по натуре боец.

Я тот, кто все переживет.

Я решительный.

Я изворотливый.

Я упорный.

Я сильный.

Я никогда не сдаюсь.

Я просто продолжаю, несмотря ни на что, идти своим путем.

Я делаю то, что мне нужно сделать.

Я мощно мотивирован.

Я всегда нахожу выход из положения.

В трудный момент я собираюсь с силами и иду напролом.

Я выполняю все, что решил.

Когда меня загоняют в угол, я всегда нахожу выход из ситуации.

Конечно, большинство сверхнормальных людей не становятся бойцами в буквальном смысле, и даже Пол служил в армии на инженерной должности, то есть решал проблемы, а не ходил в атаки. Но независимо от того, кто они и как выглядят, внутри, в глубине души, они бойцы. Многие из них черпают вдохновение из рассказов о супергероях и других разных людях, которые смело сражаются с проблемами и трудностями. В героях из реальной жизни, которые могут указать им путь вперед. В персонажах книг, фильмов и музыкальных произведений, которые кажутся такими же сильными и неутомимыми, какими нередко чувствуют себя сверхнормальные. В вымышленных наемных убийцах, которым известно, как сфокусироваться на жертве и что такое инстинкт убийцы. Образно говоря, сверхнормальные люди — охотники, они преследуют и уничтожают свою жертву. Они сталкеры. Убийцы. Солдаты. В любой ситуации, каждый день — что бы ни служило для них вдохновением — они чувствуют себя борцами за выживание, людьми, которые всегда доводят начатое до конца. И ради победы они используют все свои силы и любое оружие: ум, спорт, семью, талант, трудовую этику, личностные характеристики, даже язык.

В школе будущая сенатор Элизабет Уоррен, как и Пол, чувствовала себя в среде одноклассников слишком юной и всем чужой. В своих мемуарах, которые называются ни много ни мало A Fighting Chance («Шанс на победу в борьбе»), она описывает свою юность на Среднем Западе, время, когда она научилась работать со всем, что было под рукой. Уоррен пишет: «Мне было всего шестнадцать[191], но, перескочив через один класс, я уже училась в выпускном классе средней школы. Моя ситуация виделась мне так: я была некрасивой девочкой, и оценки у меня были не наилучшие. Я не занималась спортом, не умела петь и не играла ни на каком музыкальном инструменте. Но у меня был один талант. Я была бойцом; я сражалась — не кулаками, а словами. Я была самым сильным членом школьного дискуссионного клуба».

Сегодня миллионы людей знают историю Александра Гамильтона, которую композитор Лин-Мануэль Миранда рассказывает в своем потрясающем бродвейском мюзикле «Гамильтон»; этот великий человек сам «написал сценарий своего исхода»[192] из нищего существования на Карибских островах и стал одним из отцов-основателей США. Но, по всей вероятности, намного меньшему числу людей известно, что история Гамильтона не слишком отличается от истории самого Миранды, который тоже написал для себя сценарий выхода из тяжелейшей жизненной ситуации. Его детство прошло в неблагополучном нью-йоркском квартале Вашингтон-Хайтс, где мальчика травили за развитые языковые способности: «В первый раз дети избили меня, застав за чтением книги»[193], — рассказывает он в альбоме-сборнике The Hamilton Mixtape. Миранда боролся со своими проблемами путем сочинения отличных песен и к тридцати шести годам получил Пулитцеровскую премию, стипендию «для гениев» Мак-Артура, две премии Grammy и три премии Tony. «Это мне решать — ранить ли людей своей ручкой, бить ли ею прямо в артерии»[194], — откровенничает композитор в своих песнях. А перо, как известно, оружие посильнее меча[195].