Бегущий по лезвию бритвы - Филип Киндред Дик

– Я – охотник за премиальными, – подсказал Рик. – Но я не андроид.

– Этот тест, которым вы хотите меня проверить, – теперь она говорила спокойно; уверенность и рассудительность вернулись к ней. – Вы сами проходили его?

– Да, – кивнул Рик. – Давным-давно, когда впервые появился в Управлении, устраиваясь на работу.

– Возможно, это ложная память. Разве вам не встречались андроиды с ложной памятью?

– Мое начальство уведомлено о данном тесте. Меня уполномочили провести его, – строго и официально ответил Рик.

– Возможно, что когда-то существовал человек, внешне похожий на вас, но вы убили его и заняли его место. О чем ваше начальство даже не догадывается. – Она улыбнулась так, будто призывала согласиться со своим невероятным предположением.

– Давайте не будем спорить, а начнем тест. – Он достал листки с вопросами.

– Я пройду тест, – упрямо произнесла Люба Люфт, – только после вас.

Он еще раз внимательно на нее посмотрел: девушка явно пыталась сбить его с толку.

– Неужели моя просьба несправедлива? – продолжала девушка. – После теста я поверю вам. А так… я не знаю-вы кажетесь необычным, странным и жестоким. – Она передернула плечами, как от холода, но тут же улыбнулась. Многообещающе.

– Вы не сможете провести тест Войт-Кампфа. Он требует значительного опыта. А теперь, пожалуйста, внимательно слушайте. Вопросы связаны с обычными жизненными ситуациями, в которых каждый из нас может оказаться; мне надо получить от вас совершенно точный ответ – как вы поступите в той или иной ситуации. И самое главное – отвечайте как можно быстрее. Учтите, время ответной реакции фиксируется. – Рик задал ей первый вопрос: – Вы сидите, спокойно смотрите ТВ и вдруг замечаете, что по вашему запястью ползет оса. – Рик сверился с часами, считая секунды, потом с близнецами индикаторами.

– Что такое оса? – спросила Люба Люфт.

– Насекомое, которое летает и жалит.

– О, как странно! – Ее потрясающие глаза расширились, как у удивленного ребенка, который неожиданно для себя столкнулся с великой тайной мироздания. – Неужели они до сих пор существуют? Я никогда не видела осы.

– Они все давно вымерли из-за пыли. Вы действительно не знаете, что такое оса? Я думаю, вы должны были застать те времена, когда осы…

– Вы не могли бы перевести на немецкий? – попросила Люба Люфт.

Он попытался вспомнить, как будет по-немецки «оса», но безуспешно.

– Вы отлично знаете английский, – рассердился Рик.

– Я говорю без акцента – уточнила девушка – потому что учила партии, когда исполняла произведения Перселла, Уолтона и Воан-Уильямса. Но мой словарный запас невелик. – Она робко посмотрела на Рика.

– Wespe, – сказал он, вспомнив немецкое слово.

– О да, eine Wespe![7]– девушка рассмеялась. – Так что вы меня спрашивали? Я уже позабыла…

– Давайте перейдем к другому вопросу, – предложил Рик: после минутного препирательства невозможно проверить, адекватна ли реакция. – Вы смотрите старое кино по ТВ, снятое до войны. Показывают сцену: банкет, – он решил пропустить первую часть вопроса, – основное блюдо за обедом – вареная собака, фаршированная рисом.

– Никому не придет в голову убивать и есть собаку, – возразила Люба Люфт. – Живая собака, должно быть, стоит целое состояние. Ага, я догадалась, это была поддельная собака – эрзац. Я права? Но ведь они сделаны из проводов и электромоторов: разве провода и железо уже едят?

– Кино снято до войны, – раздраженно уточнил Рик.

– Но я родилась после войны.

– Поэтому не могли не видеть старые фильмы по ТВ.

– Наверное, фильм снимали на Филиппинах?

– Почему вы так думаете?

– Потому что именно на Филиппинах, – пояснила Люба Люфт, – было принято варить собак и фаршировать их рисом. Я вспомнила, что читала книгу…

– Нужен ваш ответ, – перебил Рик. – Я хочу получить от вас социальную, эмоциональную и моральную реакции.

– На тот фильм? – переспросила она, уточняя. – Я бы не стала его смотреть, а переключила бы телевизор на Бастера Френдли.

– Почему вы переключите ТВ на другую программу?

– Кому придет в голову, – возбужденно произнесла Люба Люфт, – смотреть старый фильм, снятый на Филиппинах? Разве на Филиппинах происходило что-нибудь интересное, кроме Батанского марша смерти? Разве у вас возникнет желание его смотреть? – Она возмущенно посмотрела на Рика. Стрелки индикаторов дергались, как им заблагорассудится, во все стороны.

После некоторой паузы он осторожно перешел к следующему вопросу:

– Вы сняли в аренду небольшой домик в горах.

– Да – кивнула она. – Продолжайте. Я готова вас выслушать.

– На территории сохранившейся зеленой зоны…

– О, будьте любезны. – Она коснулась указательным пальцем мочки уха, как бы извиняясь за непонятливость. – Я никогда не слышала этот термин, который вы произнесли.

– Территория, где все еще растут деревья и кусты. Домик сколочен из шершавых еловых стволов, а внутри из камней выложен камин. По стенам кто-то развесил старые карты, гравюры Курье и Айвса, а над камином прикреплена голова оленя-самца с огромными рогами. Ваши друзья восхищаются декором домика и…

– Я не поняла, что такое «курье», «айве» и «декор», – сообщила Люба Люфт; она нахмурилась и, казалось, пыталась раскопать в памяти значения этих слов. – Подождите. – Она подняла руку и со всей серьезностью сообщила: – С рисом, как в случае с собакой. Кэрри – это приправа для приготовления риса. По-немецки «карри».

Рик оказался не в силах определить: действительно Люба Люфт не разбирается в смысловых значениях или она попросту мутит воду?.. Рику было не с кем посоветоваться, поэтому он посоветовался сам с собой, после чего задал следующий вопрос. А что ему еще оставалось?

– У вас свидание с мужчиной, – прочитал он, – который в первый же вечер приглашает вас к себе домой. Вы приходите к нему…

– О, nein,[8]– перебила его Люба. – Меня там не будет, это очень легкий ответ.

– Но вопроса я еще не задал!

– Вы неправильно задали вопрос? Почему? Я поняла, о чем вы меня спрашивали; почему вы говорите, что неправильно спросили, если я все поняла? Или я не должна понимать вопроса? – Она занервничала и легким движением руки, как будто смахивая со щеки прядку волос, уронила на пол адгезивную пластинку с датчиками. Пластинка упала и закатилась под гримерный стол. – Ach, Gott[9]– прошептала она и потянулась, чтобы поднять датчик. Послышался звук рвущейся ткани: ее сценический костюм оказался слишком тесен.