День, который не изменить - Борис Батыршин

— Точно, по-немецки они орали. — уверенно заявил Мишка. — Я знаю немного, у меня мама переводчик с немецкого.

— Вот-вот, — подтвердил Лёшка, — При Наполеоне княжество Вюртемберг стало королевством, полк так назывался — «четвёртый королевский конноегерский». А конь, которого вы привели, наверное, принадлежал вюртембергскому офицеру.

Витька уже успел поведать товарищу о встрече на дороге.

— А почему казак его драгуном называл? — спросил Мишка. — Я точно помню: «драгунская конячка»!

— Из-за этого. — Лёшка кивнул на каску, сиротливо валявшуюся в колее. — Кожаная, с щетинным гребнем-«гусеницей». Такие же носят русские драгуны, вот казак и перепутал.

Мишка, словно мяч, поддал ногой каску — она, блеснув металлическим налобником, отлетела в кусты. Наклонился, поднял короткое ружьецо с раструбом на конце ствола.

— Странный какой-то мушкетон. Ствол не стальной, а из бронзы, и толстенный. С воронкой!

— Это тромблон. — объяснил Долотов. — Мушкетон для стрельбы картечью.

— Как в фильмах про пиратов? А раструб — чтобы картечины шире разлетались?

— Чтобы удобнее заряжать, сидя на коне. Представь: вокруг пальба, взрывы, конь вертится — поди, попади шомполом в узкий ствол! А с раструбом — раз, и готово!

Ну вот, началось, недовольно подумал Витька. Дай этим двоим волю, до утра проболтают! А если заявятся приятели убитого — что тогда делать? отстреливаться из этих самопалов?

— Хватит болтать, знатоки! Вытаскиваем мотоцикл из кустов, и валим отсюда! Найдём место поукромнее, вот там и облизывайте свои трофеи!

С мотоциклом пришлось повозиться. Перемазавшись, исцарапавшись, они кое-как выволокли тяжеленный «Днепр» на дорогу. Мишка, вполне освоившийся с обстановкой, стащил с убитого патронную сумку, открыл, удовлетворённо кивнул — полна коробочка патронов, скрученных из серой бумаги.

Подошёл Лёшка.

— Давайте лошадей поймаем, а? А то, как заведём движок, они сразу разбегутся!

Витька удивлённо посмотрел на десятиклассника:

— Зачем тебе эти зверюги? Ты что, умеешь ездить верхом?

— Так пистолеты же! У того коня в ольстрах была пара — а вдруг и у этих тоже? Это же четыре ствола!

— Лут[29] собираете? — хмыкнул Витька. Похоже, эти двое вообразили, что они в попали компьютерный квест, и намереваются предаться главной радости РПГ-шника- мародёрке. Удивительно, как быстро они забыли, что это не рисованный монстр, которого ободрать — милое дело, а человек. Только что жил, дышал, говорил — и вот лежит в пыли, и темная кровь скапливается в тележных колеях…

Витя поспешно отвернулся — его снова замутило.

Мишка тем временем забрался в кусты и принялся обшаривать ольстры рыжей лошади. Лёшка, громко ругаясь, гонялся за второй — животина металась из стороны в сторону, не давалась в руки.

— Да оставь ты её! — с досадой сказал Витя. — Тоже мне, приключенцы, смотреть противно! Кидайте на брезент барахло, и поехали!

Мишка торопливо сложил добычу: тромблон, пистоли в кобурах, саблю в металлических ножнах. Хотел прихватить кожаную каску убитого вюртембержца — но, увидев следы крови на разрубленном козырьке, отшвырнул и долго вытирал руки о траву.

Движок фыркнул, ровно затарахтел. Лёшка включил фару, и яркий луч выхватил из темноты придорожные кусты, стволы сосен, песчаные колеи. Так и не пойманная лошадь испуганно шарахнулась в сторону.

— А ну стой! Стой, сатаны, стрелить будем!

Испуганный десятиклассник крутанул ручку, двигатель заглох. Фара продолжала светить вдоль дороги, и в её луче один за другим появлялись верхоконные.

— Вот вы где, батарейцы! А мы вас цельную ночь по лесу шукаем!

Это был тот самый казак, что два часа назад вручил им с Мишкой «драгунскую» лошадь. Рядом с ним, на сером коне сидел гусар в тёмно-зелёном с красными шнурами доломане и ментике, накинутом на плечо.

Витька присвистнул от удивления, Мишка громко охнул. Они сразу узнали его, хоть гусар и прикрывал глаза перчаткой от яркого электрического света. Это был тот самый юноша-павлоградец, которого они спасли на бородинском поле от улан маршала Понятовского.

— Куды коня дели, стервецы? — рявкнул казак. — Господин корнет, я им конячку отдал, драгунскую! Куды дели, сказывайте!

— Погоди ты, Ефремыч… — поморщился гусар. — А вы, господа, кто такие будете? И что это у вас за… механизм?

Лампу-та потуши, глаза жжоть! — Казак щурился, отворачиваясь от фары. Они же не привыкли к такому яркому свету, сообразил Витя, в них же ничего, кроме свечей да керосиновых ламп. Или в 1812-м и керосина нет?

— Она, дяденька, сама… — Мишка выглядывал из-за Лёхиной спины, всем видом изображая раскаяние. За спиной он что-то прятал. «Пистолет?» — обмер Витька. С него станется…

— Убежала… — буркнул казак. — К животной с пониманием надоть! Эх, пропали мои десять рубли. Растяпы, а ишшо антиллеристы!

— Помолчите, наконец, урядник! — рассердился юноша-корнет. — Право же, невыносимо! Десять рублей каких-то, лошадь… а вы, юноша, так и не ответили. Кто такие, какой части? И поскорее, у нас мало времени!

Будто у нас много, подумал Витька. Хотя, чертов смартфон, возомнивший себя детектором хронопробоев, обещал трое суток…

— Видите ли, господин офицер… — осторожно начал он. — Простите, не имею удовольствия знать вашей фамилии…

— Корнет Павлоградского гусарского полка запасного эскадрона Виктор Азаров! — отчеканил юноша. — С кем имею честь?

— «Корнет Азаров, мой приятель старый…» — не удержался Лёшка. Вот так сюрприз: первый встреченный гусар оказался однофамильцем рязановской киногероини!

Витька, не глядя, пихнул шутника локтём.

Брови корнета поползли вверх:

— Мы разве знакомы? Не припоминаю…

Витька громко откашлялся.

— Извините нашего товарища, корнет. Он вспомнил об одном приятеле, вашем однофамильце. Тот тоже в кавалерии и даже в одном с вами чине.

— Да, в Сумском гусарском! — легкомысленно добавил Долотов.

— Право же? Никогда не встречал. Сумцы были в деле двадцать шестого августа?

Витя вздрогнул.

«Точно, корнет ведь был при Бородине. И если пересекался там с сумцами? Ну Лёха, ну трепло!»

— Мы здесь с особым заданием, — Витя сделал значительно лицо и попытался подпустить в голос официальные нотки. — Простите, пришлось ввести в заблуждение вашего… э-э-э… урядника, мы не имели права открыть ему правду.