Чувства из прошлого - Лилия Дворянская

к окну с намерением разбить его и позвать на помощь, но не успел, стекла лопнули сами и языки пламени пробрались внутрь, Дмитрий начал задыхаться, в затуманенном мозгу промелькнуло: «Геля, я иду к тебе, скоро мы будем вместе» и он потерял сознание.

-34-

Ночное дежурство выдалось для Гели хлопотным. Кроме обычной рутиной работы, она провела уже две экстренные операции: по скорой привезли мужчину с острым аппендицитом, потом молодую женщину с гнойным маститом. Обе операции прошли успешно, поэтому пока было затишье, Ангелина сидела в своем кабинете и заполняла документы, запивая это дело крепким кофе.

Внезапно к ней ворвался встревоженный клинический ординатор Павел, дежуривший вместе с ней, и сообщил: «Ангелина Петровна, там «тяжелого» привезли, неизвестный, без сознания, множественные внутренние повреждения, ожоги, переломы, отравление продуктами горения».

«Готовь операционную, собирай бригаду. Быстро!» – резко сказала она и, бросив все, почти бегом побежала готовиться сама.

Операция была сложной и длилась несколько часов. Мужчина сильно пострадал: кроме полученных ожогов, у него были множественные переломы, повреждения мягких тканей и внутренних органов от взрывной травмы. Черты лица были неразличимы от полученных увечий.

Под конец операции, Геля так устала, что едва стояла на ногах.

«Ангелина Петровна, да вы волшебница», – сказал ассистирующий ей Павел, – «Собрали мужика почти по частям. Вот же повезло счастливчику, что к вам попал. Теперь он просто обязан восстановиться, хотя бы из уважения к затраченным на него усилиям».

«Паш, я сделала все, что могла. Больше нет сил», – пожаловалась она, – «Заканчивай без меня и отправляй его в реанимацию. Я немного прилягу, если что, сразу дай знать. Сразу! Понятно?»

«Все сделаю, Ангелина Петровна, не волнуйтесь», – отозвался Павел, – «Устрою нашего Счастливчика в реанимации по высшему разряду!»

Геля стянула перчатки и пошла переодеваться. Затем вернулась в свой кабинет, прилегла на кушетку и сразу провалилась в сон. Ее разбудил доносящийся из коридора звук какой-то возни, голос Павла и неразборчивый бубнеж.

Внезапно дверь ее кабинета распахнулась, и в освещенном проеме она увидела разъяренного Павла и незнакомого мужчину.

«Ангелина Петровна, я говорил, чтобы вас не беспокоили», – оправдывался ее ординатор.

«Ладно, Паша, спасибо, я разберусь», – сказала она, присаживаясь на кушетке и нащупывая пальцами ног свои туфли.

«И так, что вы хотели?» – спросила Геля, выходя в коридор к незнакомому визитеру.

«К вам сегодня по скорой поступил наш сотрудник. Он пострадал на пожаре. Я бы хотел узнать о его состоянии», – встревожено спросил он.

Геля ответила ему спокойным, ровным голосом, как будто разговаривала с маленьким ребенком: «Состояние критическое, он в реанимации. Прогнозов никаких. Его наблюдают. Сообщите, его данные Павлу Ивановичу, тому доктору, с которым вы здесь препирались, а то ваш сотрудник числится у нас, как неизвестный. И оставьте свои, чтобы мы могли в случае необходимости с вами связаться».

Мужчина чуть успокоился, поблагодарил за информацию и направился на сестринский пост, где стоял Павел, любезничая с медицинской сестричкой».

Вернувшись в кабинет, Геля снова прилегла и закрыла глаза. Но на этот раз она не провалилась в темноту, а погрузилась в какой-то странный и тревожный сон. В нем она видела Диму, как он скатывается в какую-то глубокую, черную, бездонную яму, а она в последний момент хватает его за руку и держит, тянет из последних сил и понимает, что ни в коем случае не может опустить. Что лучше она свалится вместе с ним, чем отпустит. Но этого ни в коем случае не должно произойти, поэтому она все тянет его и тянет, а он цепляется за нее и пытается выбраться. Наконец, с большим трудом ему удалось выкарабкаться на ровную поверхность и вот они сидят, привалившись друг к другу, грязные, уставшие, с ободранными руками и ногами, но такие счастливые.

Она улыбнулась во сне и очнулась. Непродолжительный и хорошо закончившийся сон придал ей сил, она потянулась и поднялась. Решила взбодриться крепким кофе, открыла банку и разочаровано обнаружила, что та пуста. Ангелина направилась в ординаторскую к Павлу, чтобы позаимствовать кофе у него и заодно узнать как дела.

Павел сидел за столом и заполнял бумаги.

«Паш, у тебя кофе есть?» – спросила она, зайдя в помещение ординаторской.

«А, это вы Ангелина Петровна?» – обернулся Павел и ответил, показывая рукой с шариковой ручкой на белый раздвижной шкаф, – «Да, он в шкафчике, справа».

«Вы знаете, кем оказался наш Счастливчик?» – спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил, – «Он следователь из следственного комитета, его зовут Дмитрий Григорьевич Павлов».

Банка с кофе выпала из рук Гели и закатилась под стул. В испуге прижав ладонь ко рту, чтобы не закричать, она стремительно выбежала из кабинета. Недоуменный Павел поднял банку, поставил на место и, пожав плечами, вернулся к своим бумагам.

Геля неслась по коридору в сторону реанимации, на ходу надевая шапочку и маску. Она влетела к Диме в палату реанимации и в небольшом замешательстве остановилась около него, как будто не могла поверить, что это действительно он. Затем спохватилась, проверила показания приборов и, взяв стул, присела рядом. С осторожностью прикоснулась к кончикам его пальцев, видневшихся из-под бинтов, и легко погладила их.

«Дима, Димочка, милый мой», – шептала Геля, – «Любимый, родной, вернись ко мне. Дорогой мой, ты сильный, ты справишься, я помогу тебе. Милый мой, только не оставляй меня, я не переживу этого. Димочка, я люблю тебя, родной мой, вернись», – повторяла она снова и снова.

Она осталась рядом с ним и не уходила до окончания дежурства. И после окончания снова вернулась и продолжала дежурить у его постели. Несколько дней, Ангелина жила в больнице около Димы, проводя все медицинские манипуляции самостоятельно, не доверяя его никому, и отчаянно умоляла остаться с ней.

Только когда состояние Дмитрия стабилизировалось, Павел убедил Гелю, отправиться домой и хорошенько выспаться, пообещав сообщать о любых изменениях. Заручившись этим обещанием, она уехала, чтобы нормально поспать, привести себя в порядок и сразу вернуться обратно.

-35-

Через несколько дней Дмитрий, наконец, в первый раз открыл глаза, начал самостоятельно дышать, но все время спал и это время в его памяти не отложилось.

Однажды ночью он очнулся и никак не мог понять, где находится, вокруг было темно. Он ничего не чувствовал, не мог пошевелить ни руками, ни ногами. Все тело как будто сжали тиски. В голове была одна единственная мысль: «я умер?». На смену первой пришла вторая мысль: «Если я умер, то где Геля?».

«Геля», – шепотом выдохнул он.

«Я здесь, с тобой, все хорошо», – ответил тихий Гелин голос и он увидел перед