Пасынки Бога - Александр Юдин

— К-кому?

— Вам, вам звонил.

— За-ик-чем?

— Ну вы что, ничего не помните? — Георгий начал терять терпение. — По поводу вашего брата.

— Какого черта! — вновь налился кровью Шпигель. — У меня нет брата!

— То есть как? — опешил аль-Рашид. — А Улен? Улен Ван Дайк?

— Он не брат мне.

— А кто же тогда?

— Ехидна!

— Послушайте, — увещевательно произнес Георгий и, поняв, что приглашения не дождаться, решительно сел в кресло, — вам все же придется поговорить со мной. У меня есть серьезные основания подозревать, что смерть Улена не была естественной.

— Ес-стес-свенной и — ик! — ракообразной… Эй! Ты чего тут? Нечего тут… Ишь, расселся! Давай, катись уже в жо… — Тут он запнулся и спросил слегка протрезвевшим голосом: — Постойте… Это вы сейчас о чем?

— Возможно, ваш брат — жертва преступления, — значительно, с расстановкой произнес аль-Рашид, закидывая ногу на ногу и доставая сигару.

— Преступления? — нахмурился Ван Дайк, еще более трезвея и прекратив наконец икать. — Какого такого… у него ж рак мозга… обнаружили… поздно обнаружили. Метастазы и все прочее…

Собственно, никаких оснований ставить официальную причину смерти Улена под сомнение у аль-Рашида не имелось. Но он отлично знал, что люди всегда охотнее доверяют плохим новостям. И решил этим попользоваться. Надо же как-то разговорить этого упертого голландца.

— И кто вам это сказал? — закурив, спросил он с ноткой легкого сарказма в голосе.

— Как, то есть, кто? — растерялся Шпигель. — Никто… то есть пришло сообщение… ну, соболезнования из этого… «Ум Муна». Официальное сообщение! За подписью пресс-секретаря компании… этого… не помню фамилии… Какого черта? Да и в новостях…

— Вот видите, — с сочувствием протянул Георгий и, переходя на деловой тон, резюмировал: — Значит, ваша информация — от третьих лиц, непроверенная.

А на похоронах вы, конечно, не присутствовали. И с медицинским заключением не знакомы, так?

— Не знаком. И не присутствовал, — буркнул Ван Дайк. — А вам-то самому что известно? Ну? Что? Выкладывайте уже! Сейчас же.

— Прямо сейчас не получится, — сокрушенно покачал головой аль-Рашид, выпуская облако ароматного дыма. — История очень запутанная. — И тут он нисколько не покривил душой. — Именно поэтому мне так необходима ваша помощь. И поддержка.

— Помощь? — с тревогой переспросил Шпигель. — Сказал же — у меня ничего нет, ни черта же не осталось, вон… — Он повел вокруг рукой.

— Речь не о деньгах, — поспешил успокоить его Георгий.

— Нет? — удивился тот. — А о чем же? «Здорово, однако, его шибануло», — усмехнулся про себя аль-Рашид, поискал взглядом, куда можно сбросить пепел и, не обнаружив ничего подходящего, стряхнул прямо на пол, а вслух спросил:

— Скажите, из-за чего вы повздорили с братом? Вы ведь с ним поссорились, так?

— Поссорились… — то ли соглашаясь, то ли просто повторяя за собеседником, пробормотал Ван Дайк. — Знаете, что он сказал, когда я связался с ним, чтобы поздравить с выигрышем? Ну, когда на него свалились все эти халявные миллионы?

— Что же?

— Ну, перво-наперво сделал вид, что не узнает меня. А потом заявил, что это забавно.

— Забавно? — не понял Георгий. — Что забавно?

— А так и сказал: «Забавно! Оказывается, у меня есть брат».

— И?..

— И отключил нарком… Ну я, понятно, обиделся. Эк, думаю, что деньги-то шальные делают с человеком. Его кто-то там «усыновил», так он теперь от старой родни нос воротит!

— Может, пошутил просто? — предположил аль-Рашид.

— Я своего брата-близнеца не знаю, да? Пошутил! У него чувство юмора с детства отсутствовало. Напрочь. Бывало, иной раз… Э-э, чего там теперь вспоминать! Короче, через месячишко-другой я все ж таки кликнул его опять. А мне в ответ: «Данный абонент для вас заблокирован». Просекаете? Для меня!

— Это странно, — согласился аль-Рашид.

— Это не странно! Это скотство, вот чего! — яростно возразил Шпигель. — Раз ты так, думаю, то и я тоже… В общем, не пытался больше выйти с ним на связь… пока вовсе уж не приперло… Чертовы ежи сожрали всю плантацию кораллов! Что оставалось делать? Вот и подумал: неужто пожалеет родному брату каких-то там жалких триста пятьдесят тысяч? При его-то деньжищах. В общем, вышел с ним на связь с другого наркома. Так, мол, и так…

— Ну и?..

— Слушай, говорит… то есть это он мне отвечает: «Слушай, как тебя? Шмугель, Штругель? Ах, Шпигель! Так вот, братец Шпигель, с чего ты взял, что мне вообще есть дело до твоих дерьмовых кораллов? Выкручивайся сам, а мое время слишком дорого, чтобы тратить его на всяких дремучих фермеров. И вот еще что! Будь любезен, забудь номер моего наркома». И отключился…

— А дальше?

— А дальше — все. Больше я с ним уж не общался. Совершенно поня… — Неожиданно Ван Дайк замолчал на полуслове, так и застыв с открытым ртом.

А потом вдруг стукнул кулачищем по столу. Да так, что недопитая бутылка с дешевым пойлом полетела на пол. Но и этого ему показалось мало, и он тем же кулаком звонко приложил себя по лбу. — Так это что ж?! Так оно, может, Улен того?.. Ну, раз тут какой криминал, может, он того… за меня боялся, а? Не хотел, в общем, вмешивать в свои дела? — И, с надеждой глядя на Георгия, спросил: — А? Ведь может? Могло быть такое?

— Думаю, такое исключить нельзя, — осторожно согласился аль-Рашид, пожимая плечами.

Шпигель всхлипнул, подобрал с пола бутылку и залпом допил прямо из горлышка.

Более ничего путного Георгий от Шпигеля добиться не смог. Да, собственно, тот, скорее всего, ничего больше и не знал. А засим, пообещав, что, как только будут какие-то результаты, он немедленно сообщит, аль-Рашид оставил коммерсанта наедине с его банкротством.

Выйдя в зеленоватые амстердамские сумерки, он с удивлением обнаружил, что такси ждет его у подъезда.

— Отсюда, из этой помойки, клиентов не поймаешь, — пояснил водитель, — вот и решил — подожду, чего ехать порожняком? Как чувствовал, что вы долго не задержитесь. В эдакой-то дыре. Куда прикажете теперь?

— Покатай-ка меня, мой подводный извозчик, по своему родному аквариуму, покажешь, что у вас тут имеется любопытного, в смысле архитектуры и прочее… Когда еще доведется побывать здесь снова…

— Это можно! — обрадовался таксист. — Куда прикажете? Де-Валлетьес? Старая Церковь? Тощий мост? Монастырь Бегинок? Португальская синагога?

— Давай на площадь Дам, а там — как хочешь…

Я поймал, сидя на постели, бабочку,

притаившуюся за темным пологом;