Пасынки Бога - Александр Юдин

Из забытья Георгия вывела настойчивая вибрация наркома. Он даже чертыхнулся от огорчения. Как всегда — на самом интересном месте! Ладно… По крайней мере, этот сон уж наверняка не сулит никаких неприятностей. И на том, как говорится, спасибо.

Аль-Рашид взглянул на монитор: с ним на связь пыталась выйти Оферта Романова. Вид у нее был взволнованный.

— Слушаю вас, Оферта.

— Господин аль-Рашид… вы говорили, типа, если я чего вспомню, так, соответственно, с вами связаться…

— Ну, ну! — встрепенулся Георгий. — Говорите! Что-нибудь касательно Инвойса?

— Да… — замялась Романова. — Только мне хотелось бы лично. Так странно… мне все кажется, что за мною, типа, кто-то… вы понима-аете?

— Следят? Угрожают?

— Ну, типа того… я не зна-аю! — протянула она плаксивым голосом. — Господин аль-Рашид! Давайте где-нибудь встретимся… Давайте прямо сейчас. Например в… Ой! Ну вот — снова! Заберите, заберите меня отсюда! Пожа-алуйста!!!

Эге! Девица-то близка к истерике, сообразил аль-Рашид.

— Значит, так. Ничего не бойтесь. Оставайтесь на месте, — скомандовал он чеканным голосом. — Я выезжаю.

Когда аэротакс только подлетал к Центральному офису Корпорации, Георгий увидел, что Романова его уже ждет. Правда, присутствовала в этом и известная странность: во-первых, она поджидала его, стоя — буквально балансируя — на самом краю пандуса, окольцовывавшего двадцать девятый этаж Пирамиды, что само по себе являлось делом рискованным, а во-вторых, Оферта зачем-то разделась донага, ее одежда кучкой лежала рядом.

Справа и слева к ней медленно крались несколько секьюрити, но девушка не обращала на них внимания.

Георгий отметил про себя, что на фоне зеркальных стекол, в которых отражалось темно-синее предвечернее небо, ладная белая фигурка Романовой смотрелась очень даже эффектно.

— Вот она, нынешняя молодежь! — сокрушенно заметил пожилой таксист. — Совсем стыд порастеряли. Нет, ты глянь на эту сисястую шалаву, куда ж оно годится?! А куда, еще спрошу, смотрит Конгрегация Веры? Десятину за что мы платим, а?

Догадавшись, что сейчас, скорее всего, произойдет, аль-Рашид крикнул водителю:

— Гони прямо к ней! Быстро!

— Еще чего! — возмутился тот. — Она, может, того… по нужде вышла? Обоссыт мне машину…

Впрочем, он все равно бы не успел: в следующую секунду, раскинув в стороны руки, Оферта Романова оттолкнулась ступнями от пандуса и прыгнула…

Она спикировала на шесть этажей вниз, ударилась головой о край двадцать третьего и, отлетев, упала на парковочную площадку следующего, где и замерла. Григорий выругался и от бессилия врезал кулаком по прозрачной перегородке, отделявшей его от водителя.

К тому моменту, когда он подбежал к телу, ноги девушки еще конвульсивно подергивались, но достаточно было одного взгляда, чтобы понять: все кончено. «Что ж ты такого вспомнила, голубка?» — растерянно пробормотал аль-Рашид. Со свидетелями ему явно не везло.

Разумеется, он, еще до приезда милиции, опросил охрану и сослуживцев Романовой, но те в ответ лишь недоуменно пожимали плечами. Удалось только выяснить, что весь сегодняшний день она была необычно молчаливой и рассеянной, вот и все. А потом, после разговора с ним, молча встала из-за стола, молча вышла на парковочную площадку, разделась и встала на край пандуса… Ну а дальнейшее он наблюдал воочию. Ему оставалось проинформировать о случившемся Хватко и попросить того взять расследование происшествия на контроль. Что тот и сделал.

Так, и что он имеет на текущий момент, в сухом, так сказать, остатке, задумался Георгий по дороге домой, над чем в этом деле стоит поразмышлять?

Во-первых, разумеется, самые серьезные вопросы по-прежнему вызывают ранние кончины всех тринадцати «сынов Муна». Да еще этот таинственный роковой рубеж — сорок три года… Во-вторых, ограниченность района, где их застигала смерть. В-третьих, подозрительная атака подозрительных грабителей, весьма вероятно спровоцированная начатым им расследованием; далее — неадекватное поведение одного из покойных «сынов», Улена Ван Дайка; и, наконец, теперешнее крайне подозрительное самоубийство Романовой, которая как раз нечто вспомнила и хотела сообщить про это нечто, ему — аль-Рашиду. Вот, кажется, и все. В принципе, не так и мало. Вопрос в том, как увязать эти разрозненные события со смертью Инвойса Омарова… Вертелась в его мозгу еще одна мысль… Не мысль даже, а так — ощущение… Что-то еще, помимо «усыновления», объединяло фигуры Инвойса и Улена. Но что? Идентифицировать это чувство, подвести его, так сказать, к общему знаменателю, не удавалось никак…

К десяти вечера аль-Рашид, сам себе дивясь, почти приплясывал от нетерпения. Впрочем, чему удивляться? После «смертельного пике» Оферты зародившаяся было надежда оперативно распутать дело изрядно подувяла. Так может, хоть на сей раз подфартит?

С другой стороны, его терзало глухое раздражение — он заранее не ждал от встречи с помощницей Субвенция Репо ничего хорошего. Короче говоря, к ресторану, располагавшемуся, как и офисная Пирамида Муна, в районе Москва-Сити, Григорий приехал за четверть часа до назначенного времени.

Чтобы попусту не околачиваться в зале, он заставил себя сперва обойти здание кругом и лишь после этого зашел внутрь.

Время было самое урочное, и обширный, как стадион, нижний зал «Эмпирея» гудел от голосов полутора тысяч только прибывших посетителей; этот гул почти заглушал медитативную музыку, текшую из зависших под высокими сводами искусственных облаков; между уходящими куда-то за горизонт рядами столиков порхали официантки и официанты, все в коротеньких белоснежных хитончиках и с белоснежными же крылышками за спинами.

Георгий аль-Рашид об этом заведении слышал, но бывать здесь ему не доводилось, и потому он осматривался с любопытством…

Дальняя, задняя, стена гигантского помещения представляла собой искусственный водопад; из-под него вытекала живописная извилистая речка. Речка, в свою очередь, впадала в озеро, в которое была превращена левая половина зала; по озерной глади среди кувшинок и цветов лотоса во множестве дрейфовали зеленые островки, также снабженные столиками; меж ними скользили белые лебеди и крылатые официанты на специальных платформочках; в воде, выпрашивая объедки, сновали стайки разноцветных рыб.

Прочее пространство зала оставалось сушей, укрытой пружинистым зеленым дерном, с разбросанными тут и там купами розовых кустов. Время от времени из-под облачных сводов раздавалось приглушенное ворчание грома и, озонируя воздух, вспыхивали серебристые просверки молний. Георгий знал, что каждый посетитель мог заказать и локальный дождик прямо у себя над головой. Освежиться, не прерывая трапезы.

Хотя до половины восьмого оставалось еще минут пять, помощница исполнительного директора Корпорации уже сидела за семнадцатым, как и обещала, столиком слева от входа. Она мгновенно вычленила Георгия из толпы и, чуть приподняв левую руку, приветственно шевельнула длинными бледными пальцами.