Меж двух огней - Анастасия Эр

с криками: «Это ты виноват! Ты!»

Я не понимала, в чем виноват отец Дениса.

«Это истерика», — шепнул Дима.

Ник обессиленно опустился на стул и на пару секунд спрятал лицо в ладонях.

По лицу Изабеллы потекли слезы.

Брат и сестра Меркуловы наблюдали за остальными с кислыми рожами и с таким видом, будто их оторвали от важного занятия скучной ерундой.

Рома придвинулся к Исаеву и что-то прошептал ему на ухо. Тот мотнул головой.

Воздух зарябил, и на этот раз пустота выплюнула целую кучу людей — одного за другим.

— Я прошу вас действовать согласно полученным инструкциям, — громко объявила старостам и капитанам Юстина. — Вы двое, — она ткнула в меня и в Исаева, — останьтесь.

Народ потянулся на выход, поглядывая на меня, на Исаева и на людей из Магического Совета.

Ник быстро опустился передо мной на корточки и прошептал: «Держись. В крайнем случае — просто молчи, поняла?»

Я не ответила, но про себя решила, что не собираюсь ничего скрывать.

Исаев с каменным лицом продолжал подпирать стену, сунув руки в карманы.

Я решилась посмотреть на него.

— Свидетели есть? — отрывисто спросил высокий мужчина.

— Ни единого, — качнула головой Разумовская, пока Тропинина и Залесский, поддерживая мать Дениса, повели ее с мужем в коридор. — Тело обнаружила его однокурсница.

— Ко мне ее. Пострадавший с какого курса?

— С пятого, Паша, — вставил Селиверстов.

— Значит, все однокурсники достигли возраста правовой дееспособности, — удовлетворенно заметил этот Павел, проводя по темным с проседью волосам. — До двенадцати имеем право допрашивать. Всех тоже ко мне по одному. Вот как раз с девушки, которая обнаружила, и начнем. Могу вас попросить, Сергей Александрович?..

— О, конечно-конечно, — Селиверстов засеменил к двери, а мужчина кивнул на нас с Исаевым:

— Эти двое тут с какой стати?

Исаев агрессивно молчал, Юстина замялась:

— Павел Андреевич, есть свидетель, который утверждает, что Марк угрожал пострадавшему. Доказательств нет, но, думаю, мы должны…

— Мне двадцати одного нет, — нагло ухмыльнулся Исаев, — без родителей не имеете права допрашивать. И кто-нибудь вообще вспомнит про презумпцию невиновности?

Павел из Совета подошел к нему — они были одного роста — и грубо взял за подбородок:

— Я хочу услышать от тебя правду, Марк. Ты имеешь отношение к гибели парня?

Я уставилась на них. Это что же за Магический Совет такой, если чиновник знает всех студентов по именам, да еще позволяет себе так с ними обращаться?

— Я его пальцем не трогал. Павел Андреевич, — последние слова Исаев издевательски выплюнул.

Тот отпустил его и глянул на меня, но ничего не сказал.

— Ей тоже двадцати одного нет, — быстро сказал Исаев. — И ее родителей вы сюда по щелчку не доставите. Так что Елизарову хотя бы отпустите, — он повернулся к Юстине.

Та нерешительно глянула на представителя Совета.

Павел хмуро отмахнулся:

— Закон разрешает в чрезвычайных обстоятельствах допрашивать инквизов без присутствия родителей.

— Как удобно, — процедил Исаев.

— Вы готовы? — спросил Павел у своих подчиненных, те важно кивнули. — Давайте эту девочку… которая обнаружила тело. Вы двое… — он обратился к нам с Исаевым. — Юстина, если тебя не затруднит, проводи, пожалуйста, в отдельный кабинет. Они мне понадобятся, когда я закончу с однокурсниками потерпевшего. Учитывая… обстоятельства, допрос вместо меня проведет Добровольский, — Павел Андреевич кивнул чародею с густой бородой, и тот уселся в центр огромного стола.

Разумовская молча вывела нас из деканата. Тела Дениса уже не было: наверное, сотрудники отдела охраны чародейского правопорядка постарались.

Я поглядела на пустое место, которое осталось после него, и начала понимать, что произошло.

Как будто в целой жизни появилась дырка.

Втроем мы миновали два коридора, лестницу, небольшой пролет, и Юстина распахнула дверь своего кабинета.

— Я вернусь через два часа, — встревоженно предупредила она.

— Профессор, я не нападал на Кирсанова, клянусь, — твердо повторил Исаев.

— Это не мне решать, — профессор с сожалением покачала головой. — Но я очень хочу вам верить, Марк.

Дверь захлопнулась. Исаев саданул по ней кулаком так, что в ушах зазвенело.

Я нашарила стул и села на него.

Было тяжело дышать.

Крохотная дырка в жизни расползалась все шире.

Исаев походил между столами и с размаху опустился на колени передо мной.

— Ты мне не веришь, Елизарова. — Это не выглядело как вопрос.

Он не брился третий день, и щеки покрылись темной щетиной. Я тупо подумала, что в Новемаре он зарастет еще больше.

Чернорецкий предупреждал, что так и будет.

Исаев аккуратно взял мою руку и сжал ее.

— Я был готов убить, Елизарова, потому что, когда я смотрю на тебя, у меня в глазах темнеет. Но я — не убивал. Я бы не сделал это… так.

Я почти не слушала его.

— Человек из Совета тебе тоже не поверил.

Исаев невесело усмехнулся.

— Этому человеку из Совета одного взгляда мне в глаза хватило, чтобы узнать правду. Он-то как раз понял, что я не вру. — Я недоуменно подняла брови, и Исаев пояснил: — Павел — мой отец.

Глава 19. Исаев

Марку казалось, что этот дождь никогда не кончится.

Его подушка пропахла этим дождем, и иногда он находил на ней длинные темно-рыжие волосы.

Он впервые за долгое время пропустил полнолуние, не пошел в Кедровую Чащу за компанию с Хьюстоном и остальными, потому что в тот день Елизарова подошла к нему между эликсирикой и флороведением и прошептала, что вечером придет в апартаменты старост на третьем этаже. А сама отправилась дальше, словно у нее таких, как Марк, целая толпа, и с одним из этой толпы она в любом случае потрахается. Елизарова ведь не позвала его, а просто сообщила, что сама там будет.

Исаев, вопреки обещанию, данному самому себе, изредка поглядывал в Поводырь, чтобы проверить, где Елизарова и