На рубеже веков. Очерки истории русской психологии конца XIX — начала ХХ века - Елена Александровна Будилова

оказывалось пригодных правовых норм для привлечения к ответственности и наказания участников массовых выступлений солдат против самодержавия.

Революция явилась грозным признаком силы народных масс. Революционные события показали, что и воинская «масса» оказывается порой не против, а вместе с той «толпой», которая так страшила защитников правопорядка и которой они противопоставляли войска. Надо было квалифицировать «массовые преступления», выработанное правом учение о соучастии не позволяло это сделать, и диссертант предлагал «раздвинуть тесные рамки сложившегося учения о соучастии, обобщить, начала особой ответственности субъекта массового преступления» (Безсонов, 1907, с. 478).

Намечая границы и содержание своего исследования о массовых преступлениях, Д. Д. Безсонов отмечал, что мало разработанный вопрос о преступлениях толпы может быть исследован с самых разнообразных точек зрения — исторической, социальной, психологической и, наконец, юридической. Первая часть его работы была посвящена психологии массового поведения и психологии воинских масс, вторая — массовым преступлениям в общеуголовном и военно-уголовном праве, а также общим началам «конструкции ответственности за массовые преступления». В источниках была указана литература по социальной психологии (русская и зарубежная), военно-психологическая, военно-педагогическая и юридическая.

Предметом своего исследования Безсонов считал психологию толпы, которую понимал не как психологию особого коллективного Я, но как психологию индивидов в толпе, характерной чертой которой является особая внушаемость, в силу чего лица, объединенные в толпу, находятся в особом психологическом состоянии. Психология каждого входящего в состав толпы индивида изменяется. «Мы отрицаем особую психологию толпы как таковую, — писал Безсонов, — но допускаем и признаем психологию индивида, пребывающего в толпе» (с. 23). Свойства каждой данной толпы определяются как причинами, которые свели отдельных индивидов в толпу, так и ее личным составом. Вместе с тем, как бы ни были различны индивиды, входящие в толпу, всякая масса имеет общие черты.

В характеристику толпы Безсонов вводит понятия пассивности и активности. «С психологической стороны должно различать толпу пассивную (выжидающую) и толпу активную (действующую). Только в первой наблюдается общность психического состояния образующих ее индивидов, в толпе же активной преобладающее значение имеют индивидуальные свойства каждого», — утверждал он (с. 10). Непослушание, неповиновение составляют пассивное сопротивление толпы, всякое действие, хотя бы в форме угрозы, выражает активность.

Военный юрист Безсонов перечисляет разные мнения о факторах, определяющих преступное поведение толпы: антропологические, социальные, психологические и т. д. Он отрицательно относится к утверждению существования прирожденного преступника. «По сравнению с антропологическим, равно как и физическим факторами, мы признаем главную роль за факторами социальными. — пишет он. — Возьмем ли мы холерную толпу, толпу 9-го января, мятежные толпы матросов и солдат, толпу погромщиков, крестьянские скопища, громящие усадьбы, толпы, нередко доходящие до нескольких тысяч людей, — можем ли мы объяснить их действия, и в особенности возникновение, антропологическим фактором? Одинаково, можно ли причины их усмотреть в физическом факторе?» (с. 85).

Безсонов критиковал Тарда, который причиной массовых преступлений считал «нравственную заразу» и сводил все к закону подражания. По мнению Безсонова, ошибки Лебона, Сигеле, Тарда и других зарубежных авторов состоят в том, что они делают заключение о свойствах толпы по тем ее проявлениям, которые были в прошлые времена — сто и более лет назад. Между тем степень общественного развития ведет к изменениям свойств толпы и, соответственно, к изменению ее поведения. Русский правовед делает свой вывод, ссылаясь на стачки, вооруженные восстания, мятежи, крестьянские волнения 1905–1906 годов. Он приводит слова Тарда, будто бы толпа «всегда и везде возбуждает восторг зрителя, подобно зрелищу грозы» (Тард, 1896, с. 129). «Нам кажется, — признается Безсонов, — что такая картина далеко не соответствует действительности, что толпа прежде всего возбуждает — это страх» (Безсонов, 1907, с. 93). Страх перед силой, поясняет он. По его свидетельству, чувство страха перед сплоченной массой испытывают воинские части, направляемые против «бунтовщиков». «Когда разгорелся бунт матросов в Кронштадте, состояние сухопутных частей было совершенно подавленное. Боялись нападения матросов на пехоту» (там же). Даже одно представление о приближающейся толпе часто возбуждает панику. И если человек перед толпой испытывает страх, то каждый, входящий в ее состав, испытывает соответствующее состояние. По мнению русского исследователя, «таковым является сознание своей силы, своего могущества. В этом, и заключается основной момент свойств и признаков толпы» (с. 95). Роль массы действительно значительна. «И если масса не успела еще достаточно выясниться в деле созидания, то по своей разрушительной силе, имеющей столь близкое отношение к уголовному правосудию, она имеет несомненное право на внимание к себе как со стороны психологии, так и уголовного права» (с. 10).

Западноевропейские социальные психологи — Лебон, Сигеле, Тард и другие — отмечали, что индивид в толпе благодаря только ее численности и безответственности приобретает сознание силы. Но Безсонов считал, что они недостаточно останавливались на этом моменте и односторонне освещали его. Численность порождает в толпе сознание собственного могущества, но это сознание особенно резко выражается тогда, когда в толпе выделяются вожаки. В подобном случае в отдельной личности, как в фокусе, концентрируется сознание собственного могущества, присущего массе. Безсонов отличал неорганизованную толпу и толпу, имеющую вожаков, руководителей. Такой вывод военного юриста, знакомившегося с обвинительными актами судебных дел по революционным восстаниям, весьма показателен. Он выделял и еще одну черту, появляющуюся у ранее пассивных людей под влиянием сознания силы толпы, — это чувство солидарности и стремление присоединиться к толпе, подчиниться ей. Толпа проявляет такие действия, на которые отдельный человек не был бы способен. Отсюда, однако, не следует, что в толпе у человека пробуждаются низменные инстинкты, врожденная жестокость. Причины жестокости, которая вспыхивает в толпе, надо искать в условиях, предшествовавших образованию толпы, прежде всего в социальных условиях. Толпа побуждает людей и на акты героизма.

Привлекает внимание характеристика изменения социально-психологических свойств воинских подразделений, направляемых против революционной толпы и переходящих на ее сторону. «В тех случаях, когда воинская масса превращается в толпу в психологическом смысле, она будет обладать теми же свойствами, как и всякая другая толпа; свойства эти, при подготовленности почвы для обращения такой войсковой массы в толпу, проявляются интенсивнее и развиваются быстрее, чем во всякой другой толпе-массе» (там же, с. 10). Как ни сдержанна формулировка диссертантом этого тезиса, за ним угадывается напряженная обстановка революционных событий 1905 г. Войска как организованная масса оказываются подготовленной почвой для обращения в толпу, ту толпу, которая внушает страх блюстителям правопорядка, психологически подавляет их. Направляемые против революционных масс войска обладают не только теми же свойствами и силой масс, но и организованностью, способствующей еще более интенсивному и быстрому развитию народной силы. Массовые преступления в военных частях — в большинстве своем революционные выступления народа против царизма. Результатом исследования, предпринятого по заданию Военно-юридической академии, явилась постановка социально-психологической задачи: