Кофейня на берегу океана - Вячеслав Прах

– Не знаю, как ты, а я голоса утопленников не слышал, – прокомментировал за завтраком Оскар. – Единственные голоса, которые я слышу иногда, так это ночных влюбленных-романтиков на соседнем пляже, они могут иногда разговаривать до утра.

– А иногда так громко, что мешают спать, – подметила Роза. – Они, наверное, не догадываются, что рядом кто-то живет, осматривают пустой пляж и думают, что они остались с океаном наедине.

– Это как нужно говорить, чтобы было слышно на четвертом этаже, – задумался, доедая свой ананас, Оскар.

– Океан настолько шумный, что приходится кричать, – сказала Роза. – Это для нас с тобой он с каждым днем становится тише, а людям, приехавшим к нему впервые после длительной паузы, кажется, что его невозможно перекричать.

– А ты бы сама смогла перекричать океан?

– Я каждый раз его перекрикиваю, общаясь с тобой.

– А мне кажется, что мы говорим с тобой шепотом.

– Так и есть…

Вечером неизвестно какого дня, Оскар купил в винном магазине отменное полусухое вино. Он пригласил Розу провести с ним вечер на пляже, сидя на шелковом покрывале с хрустальными бокалами в руках.

– За тебя, мое мгновение, – поднял бокал Оскар.

– За меня, – произнесло Мгновение, а затем послышался звон хрусталя.

Единственный холодный ветер, который не опасен, так это морской – он согревает тело изнутри.

– Прислушайся, Роза… – шепотом сказал Оскар. – Ты можешь от этого шума отделить другие звуки этого мира, отодрать их от океана и прислушаться к ним?

Роза закрыла глаза и попыталась это сделать.

– Не получается. Не могу. Он громче всего!

– И я не могу. Ты только представь себе, что мы слышим этот шум каждую секунду, как мы с тобой еще не оглохли?

– Я еще заметила, что этот шум очищает мои мысли. За тебя, Оскар!

– Благодарю.

Они пригубили вино.

– Когда мне было девятнадцать, я перестал слышать океан, и только сейчас, когда уже прошло шесть с половиной лет, я его снова услышал…

Роза поняла, что наступила та долгожданная минута откровения ее мужа.

– Что случилось, когда тебе было девятнадцать? – осторожно поинтересовалась Роза, а затем поднесла бокал к губам.

– Я просто приехал к океану и перестал его слышать, – он сделал глоток. – Вот, как мы сейчас с тобой сидим и в ушах громкое рычание океана. А у меня в тот момент в ушах ничего. Просто сижу и смотрю на волны, тогда еще без тебя, а вокруг тишина, и ни единого звука. Вот мы с тобой сидим и наслаждаемся вином. А я сижу один, пью – и не чувствую вкуса, я бросаюсь головой об камень у берега, и не чувствую ничего. Доктор зашивает мне бровь, говорит, что моя шея цела. А я не чувствую, как он мне бровь зашивает. Он мне говорит, а во мне все пропадает, словно я – большая огромная дыра.

Оскар подлил в бокалы еще вина.

– Я сижу за столом перед мамой, а ее ни обнять, ни поговорить с ней, толком. О чем с ней еще говорить, если не об учебе в колледже или о том, как надо вести себя в высшем обществе? Я смотрю на нее и понимаю, что в эту минуту у меня нет мамы. Закрываю глаза. Проходит еще несколько минут и я лежу в одежде, замерзший, в объятьях толстой не знакомой мне шлюхи, прижимаю ее сильнее и говорю, как она мне нужна.

Он поднял бокал перед собой.

– За тебя, мое быстротечное Мгновение, не успею и глазом моргнуть, как ты пройдешь.

В этот раз не было звона хрусталя.

Роза еще ни разу не видела, как пьянеет Оскар.

– Проходит еще несколько минут и я мету улицы этого оплеванного города, думая о том, почему я не чувствую ничего. Я тот, кто подберет огрызок, который ты бросил себе под ноги. Я тот, кто очищает улицы, но не очищается сам. Вот ты у меня спрашиваешь, Роза, верю ли я в чудо…

Роза уже давно поняла, что Оскар уснул, а проснулся прежний Париж. Его легко было узнать по черно-белым глазам.

– Так вот, я не видел чуда, когда художник нарисовал на бумаге женщину своей мечты и мечта его ожила. Я видел чудо в том, что человек шесть лет своей жизни провел среди опустившегося телом отребья и городских помоек, а однажды утром он примерил на себя роскошный дорогой костюм, а тот ему шел.

Вот мне встретилась ты. Я смотрю на тебя сейчас и понимаю, в эту самую минуту, когда я еще не успел закрыть глаза и промотать данный отрезок своей жизни, что ты, Роза – это тот миг, который мне бы хотелось заново пережить.

– Взаимно, – с достоинством ответила женщина, которую хотели бы заново пережить.

Порой, когда Роза выходила в одном халате на балкон, держа в руках стакан свежевыжатого сока, на нее обращали внимание проводившие время на пляже люди. Несколько раз в день на нее могли ткнуть пальцем с земли.

Роза чувствовала себя китом, которого выбросило на берег.

В кофейне никогда не было грустно, в ней играл тихий джаз, а гости говорили о любви и чувствах, о земных наслаждениях, они ценили каждую минуту, проведенную в «городе восходящего солнца». Расслабленные путешественники оставляли свои проблемы в аэропорту и желали замедлить время, прибавить песка в песочные часы, не отнимать у океана себя.

Они возвращались из «города восходящего солнца» с тоской на душе, с послевкусием на губах от измены обыденной, тошной жизни. Гости этого города страдали, покидая его, потому что не знали, как дальше жить после этой измены.

– Ты заметила, что в этой кофейне нет постоянных клиентов, кроме нас с тобой. Каждый день новые лица.

– Я это заметила уже давно. Местные в такие кофейни не ходят, а туристы – это всего лишь «временные друзья». Сегодня они есть, а завтра их уже нет.

Роза отпила горячий кофе.

– Я вот вспомнила лавандовые поля… Интересно, показал ли Жан Майе свою деревню и те знаменитые края, а если да, то пахнет ли Майя для него так же, как пахла прежде?

– А я вспомнил о Франсуазе и Матильде, – мечтательно поддержал Розу Оскар. – Интересно, чем сейчас пахнет их тюремная камера?

Роза улыбнулась.

– Как много у нас с тобой общих друзей…

* * *

Когда семнадцатилетний Аллен спросил у своей матери, как выглядит океан, она, не задумываясь, отправила сына в «город восходящего солнца» вместе с его лучшим другом Джоном. Мама прекрасно понимала, что в этом путешествии она станет лишней деталью. Семнадцатилетние юноши не ездят с матерями к океану, в этом возрасте их волнует совсем другое.

– Как выглядит океан? – спросил Аллен у своего темноволосого друга, когда они сидели на песке напротив него.

Джон был старше Аллена всего на полгода, а вел себя так, словно его товарищ малое дитя по сравнению с ним, ничего не познавшее в жизни.