Тайная двойня от декана. Страхи прошлого - Анна Лапина

так эти две недели без конца торкал меня, а я его избегала. Лишняя провокация мне не нужна. Не сейчас!

Мне ещё нужно время, чтобы перестроить стратегию своего поведения. Но её у меня нет. Ни плана, ни стратегии, ни даже времени.

– Выхода нет, – говорю сама себе и иду следом за Артёмом на сцену.

Парень занимает свою позицию в тени, а я выхожу на центр сцены и поворачиваюсь спиной к преподавателям, предварительно скинув халатик и потеряв последнюю ступень защиты моей пятой точки от мира.

Стыд-то какой! Как я вообще на это согласилась? Хотела избежать Громова? Теперь он точно меня в покое не оставит!

Даю Артёму сигнал, и тот включает музыку с пульта. Я же этим временем кидаю взгляд на комиссию, которая у нас зачёт принимает. Владислав Данилович Громов сидит в центре стола. С одного бока у него преподаватель по актёрскому мастерству, а с другого ещё один хореограф.

Посылаю всем приветственный кивок и ловлю остолбенелый взгляд декана на себе. Поэтому незамедлительно отворачиваюсь и принимаю нужную позу.

Поймав нужную ноту, изображаю рукой взмах крыла бабочки, нежно и плавно веду ею вверх и останавливаю лишь над головой. И так же медленно опускаю её вниз, но уже не сбоку, а по волосам и вниз. Соблазнительно и маняще.

Дойдя до плеч, вывожу одну ногу в сторону и, качнув бёдрами в сторону выдвинутой ноги, вырисовываю полукруг рукой и касаюсь пальцами ягодиц.

Провожу этими же пальцами вниз по задней стороне ноги, грациозно скользя вниз. Второй рукой тянусь к полу и, устойчиво оперевшись на неё, падаю в сидячее положение.

Выгибаю спину, словно змея, катаюсь по полу и будто бы своим танцем призываю второго участника танца.

Артём появляется из тени ровно в тот момент, когда я начинаю подниматься на ноги из позы «собака мордой в пол». Его рука незамедлительно оказывается у меня на спине и ведёт вверх к ягодицам, чтобы мазнуть по ним прикосновением.

Выгибаю шею в танце, поймав удачный ракурс, чтобы кинуть взгляд на Громова и увидеть, с каким лицом он смотрит на нас.

С невесёлым. И не обещающим ничего приятного. С лицом человека, который взорвётся ровно через пару секунд.

Как пережить этот взрыв? Если мысли только о его источнике и о тошноте, которая просыпается во мне каждый раз, когда Артём касается меня?

Владислав

С каждой минутой того ужаса, за которым мне приходится наблюдать, моя нервная система медленно начинает давать сбой.

От злости дрожь пронзает всё тело. Сводит скулы. Затуманивается разум, а это означает, что ещё немного, и я перестану себя контролировать.

Эти двое не ведают, что творят!

А самое отвратительное, что если мне обернуться и обратить внимание на сидящих рядом со мной людей, то я пойму, что им нравится то, что происходит сейчас на сцене.

А что именно там происходит?

Полуголая Вика танцует с полуголым утырком, который позволяет себе лапать и ласкать её при всех. При мне!

Мою! Мою Вику! Только от такой мысли мне хочется ему набить морду. Так это происходит ещё и на моих глазах!

Зачем Лапина пошла на такое? Заигралась, что ли?

– Хватит! – сжав кулаки, вдруг кричу на весь зал. – Остановите музыку! И эту похабщину тоже. Немедленно! – рычу ещё громче, потому что не выдержал. Сорвался.

Не обращая внимания ни на кого вокруг, поднимаюсь на сцену к девушке, которую мне хочется поскорей одеть и наказать за содеянное. Эта кобра, тяжело дыша, смотрит на меня наивным взглядом, который ещё больше выбивает из колеи.

Не контролируя ситуацию, беру Лапину за руку и увожу подальше от этих пожирающих её взглядов.

– Куда? Ты куда меня тащишь? – пытается вырваться, но не сегодня. Сегодня я тебя уже точно не отпущу. Пора не только говорить, но и делать. Сегодня ты будешь наказана.

– Подальше отсюда, – шепчу так, что слышу только я.

Пройдя мимо гримёрок, что расположены за сценой, только и слышу «ахи» и «охи» в наш адрес. Да, картина не из повседневной жизни. Но им всем нужно было тяжело вздыхать и удивляться тогда, когда эти двое совращали друг друга на сцене.

– Стоп! – останавливает голос одной маленькой бестолковой девчонки. – Что тут происходит? – интересуется, набравшись смелости.

– Мне тоже хотелось бы знать, – подхватывает Лапина, кидая на меня вопросительный взгляд.

Чёрт! Нехорошо получается.

Я, конечно, с Викой готов пойти на многое, но вот Ксения… Она хоть и дура дурой, но всё равно наивная девчонка, которую я некрасиво использовал в своих целях. Нужно с ней объясниться. Обязательно нужно. Но только не сейчас.

– Потом, – отвечаю обеим и выхожу в общий холл в поисках свободной аудитории. Лапина молча идёт следом, понимая, что ничего её уже не спасёт.

– Ты можешь медленнее, у меня каблуки, – единственное, что позволяет себе сказать.

Не издавая ни звука, кидаю девушку к себе на плечо, шлёпая по упругим ягодицам, пока холл пустой и нас никто не видит.

– Идиот, – бьёт кулаком по спине, и на этом её сопротивления заканчиваются.

Нахожу свободную аудиторию. Захлопнув дверь, опускаю Вику на пол и смотрю на то, как это маленькая змея закипает.

– Ты! – подходит вплотную и тычет указательным пальцем в грудь. – Старпёр хренов! – продолжает. – Где я тебе дорогу перешла, что никак не отлипнешь от меня? Что ты хочешь? Зачем устраиваешь этот цирк? Вали к своей Ермолиной и оставь меня в покое, – останавливается, по-прежнему держа палец на моей грудной клетке.

– Где ты мне дорогу перешла? – переспрашиваю в ответ. – Здесь, в стенах этой академии! – размахиваю руками. – Какого чёрта ты пришла сюда учиться и встретилась на моём пути?

– Что? – вопросительно смотрит.

Конечно. Ей не понять! Не понять того, что с момента, когда я её впервые увидел, моя жизнь поделилась на до и после. Что тот заряд эмоций, который Лапина мне даёт, возвращает к жизни.

Ведь в той части «До» меня интересовали только деньги и девки на одну ночь. Вика же заставила меня вспомнить о том, что я творческий человек и что моя жизнь связана с академией и делом, которому моя семья посвятила свою жизнь.

– Ты! Лапина, – указываю пальцем на неё. – Перешла мне дорогу именно тогда, когда две твои маленькие копии посмели спустить меня на землю.

– Ты что несёшь, Громов? Ты выпил, что ли? Так иди проспись, – отдаляется, вероятнее всего, решив, что я сумасшедший и от меня лучше держаться подальше.

Но поздно! Сейчас уже поздно!

– Я тебе говорю, что ты и твои «динозавры» из головы у меня не выходят.