Песочные часы - Елена Лагутина

Алена молчала, широко раскрыв глаза, смотрела на собеседницу, а та продолжила:

— Сначала думали, пьяная, да только запаха вроде не было… Что с тобой случилось-то, дочка? Или, может… — Она опустила глаза, потом подняла и робко, неуверенно спросила: — Может, обидели тебя?

И тут же, не ожидая ее ответа, уверенная в том, что не ошиблась в своем предположении, продолжила суетливо:

— Так ты… в больницу, а потом уж в милицию… Так ведь лучше будет. Поймают, накажут, главное — в больницу.

Алена медленно покачала головой. Утренние события словно стерлись из ее памяти — в тот момент она чувствовала только боль, не помня ее причины, просто зная, что с ней случилось что-то ужасное. Мысли путались, и прежде чем ответить, она долго и мучительно пыталась сформулировать в сознании слова, которые нужно произнести.

— Не беспокойтесь. Меня никто не обидел. Со мной все в порядке… Мне как раз нужно было в Махачкалу, я собиралась… Спасибо, что довезли.

Ответ, похоже, не произвел нужного впечатления, и женщина снова принялась уговаривать ее, настаивая на своем:

— Да ты не бойся, не стесняйся, что же теперь сделаешь, если такое произошло, ведь без наказания-то нельзя оставлять таких людей… Ты бы лучше пошла в больницу, а потом уж в милицию, все расскажешь, а они уж…

— Я не больна, — резко и немного грубовато ответила Алена, — мне не нужно в больницу. Спасибо вам за заботу, но я в ней больше не нуждаюсь.

Резко надавив на ручку, она распахнула дверь и вышла из салона. Синяя «шестерка» приютилась на обочине оживленной дороги — мимо нее в обе стороны беспрерывным потоком мчались машины, и Алена быстро, не оглядываясь, пошла вперед вдоль тротуара, не обращая внимания на то, что ее звали, просили вернуться, остановиться… Она и не подумала остановиться, а догонять ее никто не стал — видимо, с ней уже и без того достаточно намучились. Несколько метров она прошла, глядя впереди себя стеклянными глазами, потом вдруг резко остановилась. Утренние события внезапно ярко и отчетливо встали у нее перед глазами. Улыбающееся лицо Максима, ее поспешные сборы, волнение, побег из дома и его записка… И вот теперь она оказалась одна посреди большого, почти незнакомого ей города. Впереди ее ничто не ждет, а обратной дороги нет.

У нее даже не возникало мысли о том, чтобы вернуться домой. Вчерашний день — последний, который она провела в доме Руслана, — показался ей настолько далеким, словно с тех пор, когда она покинула дом, прошла целая вечность. Она уже не чувствовала боли — всем ее существом овладело какое-то странное равнодушие, заторможенность. Было такое ощущение, что все произошло не с ней, а с каким-то другим, абсолютно чужим для нее человеком. Она все шла и шла вперед, не очень-то обращая внимание на машины, которые проезжали почти вплотную и часто сигналили. Шла по встречной полосе, глядя прямо перед собой и почти ничего не видя. Опомнилась она только в тот момент, когда оказалась посреди аллеи с растущими по обе стороны высокими каштановыми деревьями.

Удивленно оглядевшись по сторонам, Алена опустилась на скамейку, расправив платье на коленях. Напротив нее сидели двое — мужчина и женщина, которые, казалось, совсем ничего не замечали вокруг себя, поглощенные друг другом.

Максим… Сердце снова заныло, застучало громко и сильно при воспоминании о нем. Она попыталась отогнать от себя мысли, разрывающие душу на части, но у нее ничего не получалось. Снова и снова вспоминала она его глаза, минуту за минутой вырисовывались в сознании их встречи, его поцелуи. Жизнь, так сильно изменившаяся за это утро, ее жизнь, которая последние несколько недель казалась ей драгоценной, теперь полностью потеряла смысл. То, что было, вернуть невозможно, а впереди… Что ждет ее впереди? Разве есть для нее место в этой жизни — после всего, что случилось? И разве стоит надеяться на что-то хорошее, испытав такое?..

Почти весь день она бродила по улицам города, всматривалась в лица людей, казавшиеся ей счастливыми. Уже вечером, обессилев, она спустилась на городской пляж — туда, где были камни и совсем не было людей. Долго сидела, глядя на темную воду и вспоминая всю свою жизнь. Мать, отца, сестру и брата, Лилю и ее мальчишек. О Максиме она старалась не думать — как ни странно, это у нее получилось. Не думала даже в тот момент, когда теплая соленая вода легко и ласково коснулась ступней, коленей. И только лишь тогда, когда, задыхаясь, почувствовала шум в висках, когда сознание ее уже почти совсем погасло, она вспомнила…

Где-то в черной пустоте приглушенно горел мягкий желтый свет, казавшийся недосягаемым. С каждой минутой он отдалялся, чернота поглощала его настойчиво и жадно; на миг он совсем исчез, не оставив после себя даже отблеска, но потом снова появился, робко и тревожно мелькнув где-то вдалеке. Внезапно желтая вспышка стала стремительно приближаться, разрастаясь, с каждой секундой увеличиваясь в размерах, пока наконец полностью не заслонила собой черноту и не вырвалась за пределы своих реальных границ… Алена открыла глаза и тут же зажмурила.

Желтый свет, возродивший ее к жизни, исчез в ту же секунду. Вокруг было темно, и эта темнота почему-то ослепляла. Сильный удар по щеке — уже не первый — заставил ее вздрогнуть и инстинктивно заслонить лицо руками. Шум в голове не утихал, виски, казалось, были сжаты железными тисками. Струя воздуха, проникшая в легкие, была холодной и влажной. Воздух обжег легкие, она закашлялась, все еще не понимая, что с ней происходит, чувствуя лишь одну потребность — дышать. Хриплые, свистящие звуки, вырывающиеся из легких, напоминали дыхание зверя, бьющегося в смертельной агонии. Перевернувшись на спину, она уперлась руками в твердую и влажную, холодную поверхность. В поисках опоры она сжала пальцы и вдруг с удивлением обнаружила, как что-то скрипит и рассыпается у нее в руках. Песок… В этот момент она все вспомнила.

Смятенное сознание, рвущееся между жизнью и смертью, наконец обрело покой. Открыв глаза, она увидела перед собой лицо. Еще одно незнакомое, чужое лицо, глаза — в темноте ночи они показались ей огромными, руки… Ей хотелось закричать, но она не смогла выдавить из себя ни звука.

— Ну вот, так-то лучше… Тебя в больницу или в сумасшедший дом?

Голос тоже был незнакомым, а едва уловимая ирония показалась неуместной. Она не ответила, продолжая с жадностью вдыхать воздух.

— Ну, что молчишь? Разговаривать не умеешь, немая? Язык проглотила? Или, может, русских слов не понимаешь? Тоже мне бедная Лиза…

Теперь она ясно и отчетливо различила в этом голосе злость. Возле нее, склонившись на колени, стоял мужчина. Мокрые взъерошенные волосы торчали в разные стороны, с лица стекала вода, тонкая мокрая рубашка с короткими рукавами облепляла рельефы выступающих мышц.

— Кто вы? — спросила она просто ради того, чтобы хоть что-то сказать.

— Неплохой повод для знакомства ты придумала, — все так же хмуро ответил он, — вставай.

Алена послушно попыталась подняться, но голова внезапно закружилась, перед глазами заплясали тысячи искр, небо закружилось, замелькало черными лохматыми лоскутами… Он едва успел ее подхватить. Подняв голову, сна снова увидела его глаза — близко-близко — и попыталась отстраниться. Он не стал удерживать.