Дерзкий обольститель - Шэрон Кендрик

К третьему дню Лео уже чувствовал себя на роскошной даче как дома. Он усвоил установленные Дмитрием правила и следовал им, к примеру, даже не подходил к бассейну, если рядом не было взрослых. Для детских игр мальчик нашел себе друга Толю – внука Светланы, на год старше себя. Наблюдая за сыном, Эрин впервые заметила, как сильно он похож на отца, хотя, возможно, раньше она сознательно закрывала глаза на сходство. Но важно было не это. Огромная территория, хороший друг и футбольный мяч позволяли Лео наслаждаться здоровой, активной жизнью, которой он был практически лишен в Лондоне.

Эрин была благодарна Дмитрию за гостеприимство, но его безупречно джентльменское поведение понемногу сводило ее с ума. А кому жаловаться, если она сама настояла на этом? Неужели ей суждено всю жизнь хотеть недоступного: как людям, которые точно знают, что им нельзя есть сахар, но не перестают мечтать о сладком?

Аналогия позабавила ее, потому что Дмитрий был каким угодно, только не сладким. Она знала его сильным, жестким, безжалостным, хотя сейчас он открывался ей с неожиданной стороны. Эрин даже не предполагала, что в нем столько нежности, и удивлялась каждой его улыбке, обращенной к Лео. С другой стороны, крепнущая связь между отцом и сыном порождала беспокойство, что совсем скоро она станет лишней в их отношениях.

После ужина вечером третьего дня Эрин, измученная размышлениями, вернулась в свою комнату и с тяжелым вздохом закрыла за собой дверь. Она должна была чувствовать себя если не счастливой, то, по крайней мере, довольной. День прошел удачно, Дмитрий водил их в лес, где чудесный воздух и приятное напряжение мышц от ходьбы по живописным тропинкам с лихвой компенсировали непривычный холод. Лео заснул, едва дождавшись конца ужина. Дмитрий разговаривал по телефону в кабинете. Оставшейся в одиночестве Эрин ничего не оставалось, кроме как готовиться ко сну.

Расстегивая пуговицы на теплой кофте, она боролась с искушением пойти к Дмитрию и сказать, что передумала. Пусть обращается с ней как хочет, она простит ему все за один поцелуй. Эрин повесила кофту на спинку стула и состроила гримаску, поймав свое грустное отражение в зеркале. Но ведь заплатить годами страданий за несколько дней счастья будет неслыханной глупостью, не так ли?

Она только успела натянуть ночную рубашку, как в дверь постучали. Решив, что это может быть только Лео, Эрин побежала открывать, неслышно ступая босыми ногами по старинному ковру. Но это оказался не Лео, а Дмитрий. Эрин даже рассердилась на себя за то, что при взгляде на него у нее пересохло в горле и задрожали колени. Нельзя же быть такой предсказуемой!

– Что-то с сыном? – спросила она.

– Нет, с ним порядок. – Дмитрий заглянул в комнату через ее плечо. – Ты еще не легла?

– Собиралась. – Хорошо, что полумрак мешал Дмитрию видеть, как она покраснела. И спасибо ночной рубашке, которая скрывала стремительно твердеющие соски.

– Можно мне войти?

Эрин не спросила зачем, и это была ее первая ошибка. Вторая заключалась в том, что она сразу не отошла от него так далеко, как позволяли размеры комнаты. Молодая женщина подумала, что сможет держаться с ним так же сдержанно и вежливо, как он с ней, не приняв во внимание наркотический эффект его близости. Но это не помешало Эрин заметить, как Дмитрий напряжен, прочитать непонятное беспокойство в его глазах.

– Ты что-то хотел? – Ее попытка сохранить тон ровным и будничным с треском провалилась.

– Да. Сказать тебе то, что должен был сказать уже давно.

– Например?

Дмитрий колебался, потому что признания вроде того, что он намеревался сделать, давались ему нелегко. Он вырос в мире, где никто не объяснял свое поведение, а чувства считались чем-то постыдным и прятались так глубоко, что при желании можно было убедить себя в их полном отсутствии. Дмитрий придерживался навязанной ему в детстве эмоциональной стерильности всю свою взрослую жизнь. «Никаких объяснений» – стало его девизом. Окружающим предлагалось принимать его таким, какой он есть, или отправляться к черту. Для выбывших всегда находилась замена, потому что на свете очень много людей, готовых на все, лишь бы угодить власть имущим.

Но только не Эрин. Она была другой. Старалась поступать правильно – не важно, какой ценой. Родила ему сына. Эрин заслуживала уважения, теперь Дмитрий это знал. А уважение требовало, чтобы он поделился с ней открытиями, которые в последнее время делал относительно самого себя.

– Я понял, почему ты так долго скрывала от меня Лео, – сказал он.

– Правда? – Эрин недоверчиво посмотрела на него.

– Было бы странно, если бы ты доверила ребенка кому-то, кто еженощно наливался водкой до самых глаз и гордился тем, что ушел из казино последним, спустив все, что было в кошельке. И кто все время напрашивался на неприятности, потому что балдел от адреналина. Я не виню тебя за то, что ты не захотела для своего ребенка такого отца. Любая хорошая мать поступила бы на твоем месте так же, а ты – фантастическая мать, Эрин. Поэтому и сын у нас растет замечательным парнем.

Эрин и сама не знала, чего ожидала, но такого – точно нет. От слов Дмитрия ей внезапно захотелось плакать. Почему он не нашел их с Лео раньше, как только оставил в прошлом прежний образ жизни! Эрин подумала об упущенных годах, которые им уже никто не вернет, и осознала, что больше не может позволить себе ничего упускать.

– Поцелуй меня, – прошептала она, смахнув слезы.

– Эрин…

– Заткнись. – Из омута сексуального голода и сердечной боли вдруг выплыла мысль, что она – одна из очень немногих людей, которым Дмитрий позволяет так с собой разговаривать. – Просто заткнись и поцелуй меня. Пожалуйста.

Эрин ощутила ладони Дмитрия на своих щеках, а в следующую секунду его язык уже скользнул между ее приоткрывшихся губ. Этот поцелуй казался Эрин глубже и многозначительнее, чем простая эротическая ласка. Возможно, таким его сделал наложенный ею три дня назад запрет на секс, а может быть, радость окончательного примирения… Эрин не знала точно, и в данный момент ее это не заботило. Ей были важны только прикосновения Дмитрия, который гладил ее тело сквозь рубашку в цветочек.

– Такое белье в Англии называют убийцей страсти? – спросил он, помогая ей выпутаться из ночной рубашки.

– Ты ощущаешь эффект? – Эрин поежилась, когда холодный воздух коснулся разгоряченной кожи.

– Бог с тобой, это самая сексуальная одежда, которую я когда-либо видел, – сказал Дмитрий, поднимая Эрин на руки, чтобы отнести в постель.

Эрин помогла ему раздеться. Неопытность и стеснение были забыты, как только она познала удовольствие понемногу открывать взгляду его сильное тело. Ради эксперимента Эрин погладила Дмитрия по внутренней стороне бедра и обрадовалась, услышав легкий поощрительный стон. Устроившись рядом с ней на прохладных простынях, Дмитрий несколько мгновений любовался ее лицом до того, как поцеловать снова. Лежать в его объятиях, переплетаясь руками и ногами, пока он поглаживал подушечками пальцев ее кожу, было почти невыносимым блаженством. Эрин беззвучно взмолилась, чтобы на сей раз оно не обернулось страданием. Да она и не позволит Дмитрию заставить себя страдать.