Рассказы, изданные на бумаге. Мистика - Александр Тимофеевич Филичкин

class="p1">— Что это такое? — спросил мельника Глеб.

— Бункер. — объяснил ему Пётр: — Ночью ты запрешься в часовне, а я спрячусь в засаде. Если появится какая-то тварь, я её пристрелю из ружья.

— А кто может прийти? — заволновался вдруг парень.

— Кто его знает? Зверья тут полно. А сейчас, топай домой. В десять я за тобою зайду и мы вернёмся сюда. Ты будешь читать, а я сторожить.

Глеб кивнул и поплёлся в деревню.

Проснулся он в половине десятого. Он встал, быстро умылся, перекусил и увидел, что в мельник уже находиться в комнате.

— Вот, что значит охотник. — сказал себе Глеб: — Шаг лёгкий, как у индейца. Ходит и ни одна половица по ногою не скрипнет.

Оказавшись в часовне Глеб сменил тетю Нюру и встал за аналой. Старушки перекрестились и гуськом вышли на улицу. Пётр закрыл прочную дверь и крикнул снаружи: — Задвинь-ка засов.

Дубовый брус скользнул в небольшое отверстие, вырубленное в толстом бревне. За створкой послышался стук железных деталей, и все сразу стихло.

Вернувшись к конторке, Глеб напряжённо всмотрелся в старую Книгу и начал работать. Ближе к полуночи он всё же вчитался в славянские тексты и вошёл в молитвенный ритм. За стенами часовни кричали какие-то птицы, что-то шуршало и легонько потрескивало. Раздался далёкий, приглушенный вой, похожий на волчий.

Ближе к утру, раздались шаги мягких лап. Глеб похолодел от сильного страха. За дверью послышался металлический лязг, и дикий вой разорвал тишину. Чье-то мощное тело с удивительной силой врезалось в дверь.

Доски аж затрещали от такого удара. Прогремел гулкий выстрел, следом второй. Жуткий рык вдруг сменился, сдавленным хрипом. Шум снаружи затих. Глеб облегчённо вздохнул и продолжил молитву.

Ночь поспешала на убыль. В старой деревне послышался крик петуха. В дверь постучали, и раздался голос Петра: — Ты как там, живой?

Дочитав короткий псалом, Глеб перекрестился, и направился к выходу. Он отодвинул засов и толкнул наружу полотно из досок. За порогом лежала бесформенная мохнатая туша, размером с овчарку. Рядом на корточках устроился Пётр. Мужчина пытался раздвинуть зубья большого капкана. Парень рванулся на помощь.

— Не трогай! — предостерег его мельник.

— Он ядовитый?

— Нет, но лучше держаться подальше.

— А кто это, я не пойму?

— Оборотень. Издалека может тебе показаться лисовином, росомахой и волком.

— Как это, мне показаться?

— А так. Ты смотришь, видишь одно, я совершенно другое, а тетя Нюра и третье. Оборотень, одним словом.

— Так он обладает даром внушения?

— Типа того. Очень опасная тварь. Как и медведь, предпочитает всему мертвечину, но и живого, если поймает, то с удовольствием слопает.

— Так это же вид неизвестный науке. — вскинулся Глеб.

— Науке может быть он не известный, а в Библии о нём говорится. — сказал Пётр и процитировал: — Зверь, которого я видел, был подобен барсу; ноги у него, как у медведя, а пасть у него, как у льва; и дал ему дракон силу свою и престол свой, и великую власть. Откровение Иоанна Богослова. (Откр. 13:2)

— Да он настоящий эндемик. Нужно написать в академию.

— Писали и фотки им посылали, но ответа мы не дождалась. — Глеб заметил, что на руках у Петра брезентовые рукавицы, подшитые дерматином.

— Зимой они очень опасны, а летом их почти не видать. Дичи полно. Но если в деревне, скот вдруг падёт или, не дай тебе Бог, покойник появиться, тут уж, хоть одна эта тварь, да появится и будет крутиться, пока мертвеца не схоронят.

— Нужно снять с него шкуру и засолить. Я отвезу на биофак. А тушу зароем. Биологи после кости изучат.

— Сжечь его нужно и как можно скорее. Иначе подобные твари со всей округи сбегутся. А воевать у нас с ними теперь уже некому. Я да ты, да четыре старушки. Сожрут всех в два счёта. — мельник прервал бессмысленный спор и велел принести много хвороста.

Вдвоем они взялись за дело и натаскали кучу валежника. Петр с одной спички поджёг высокий костёр. Под воздействием пламени оборотень внезапно задёргался, и как показалось потрясённому Глебу, начал скулить.

— Сейчас старушки придут, а ты иди спать. — приказал парню мужчина: — Вечером, тебе заступать на новую смену.

Вторая служба ничем не отличалась от первой. Петр находился в засаде, а Глеб молился в часовне. Ближе к утру, он так увлекся, что даже вздрогнул, от шума на крыше. На кровлю, как будто что-то упало. Потом, послышался топот и хруст прочного дерева, раздираемого большими когтями.

— Крупная рысь? — испугался начётчик.

Наверху раздалось шипение, а затем рёв и громкий клекот. Последние звуки не походили на крики какого-либо животного, знакомого Глебу. Тварь выла всё громче и пыталась пробиться сквозь кровлю. Неожиданно к ней присоединилась товарка и у Глеба мороз прошёлся по коже: — Почему Пётр не стреляет? — раздумывал он.

Прогрохотала серия выстрелов. На доски, что-то упало и покатилось по скату. Поворачивая голову в сторону звука, Глеб проследил траекторию падения твари. Тёмное тело мелькнуло в проеме бойницы. По бревнам ударили лапы зверюги, бьющейся в жуткой агонии.

Крик петуха застал парня врасплох и заставил его вздрогнуть в ещё один раз. Шума за стенкой не было слышно. Глеб облегчённо вздохнул и продолжил молиться до тех пор, пока в дверь не постучали с другой стороны.

Закончив псалом, парень перекрестился, открыл тяжёлую створку, но за порогом никого не нашёл. Глеб завернул за угол часовни и увидел мельника, стоящего с карабином в руках. Перед ним находилась какая-то странная куча. Пётр трижды выстрелил в распростёртую тварь, и парень несмело приблизился.

У стены находилось нечто, похожее на тело ребенка, с головою укрытое тёмным плащом. Мельник закинул оружие за спину и поднял с земли длинную палку. Он приблизился к тёмному телу и ткнул в него остро заточенным окончаньем оглобли.

Тварь даже не вздрогнула. Пётр подцепил край плаща и откинул его в правую сторону. Глазам изумлённого Глеба предстала некая сущность, напоминавшая Кощея Бессмертного из старого фильма.

Угловатую голову украшали два небольших нароста на темени. Череп туго обтягивала шершавая кожа землистого цвета. Заостренные уши торчали по двум сторонам уродливой рожи. Нос напоминал пятачок поросёнка. Огромная безгубая пасть рассекала жуткую морду, от уха до уха. В ней частоколом стояли острые зубы. Желтая слизь стекала с клыков и заливала весь подбородок, сильно скошенный к шее.

То, что Глеб принял за плащ, оказалось огромными крыльями, летающей мыши. На концах перепонок из кожи парень заметил крючковатые шишки с изогнутыми костяными наростами.

Под этими складками, как под одеждой, пряталось маленькое тщедушное тельце. Из узкой, цыплячьей груди