Рассказы, изданные на бумаге. Мистика - Александр Тимофеевич Филичкин

Глеб схватился за аналой, упал на колени и уткнулся лицом в старинную Книгу.

Висящий на шее, бабушкин крест внезапно нагрелся. Угол зрения сузился, и парень всё видел, как сквозь трубу с зеркальными стенками. Перед глазами были только страницы Псалтыря.

Внезапно, у Глеба открылся внутренний взор. Каким-то неведомым образом он видел всё то, что происходит в дальних углах помещения. За спиною у парня сгущались мрачные тени. Они становились всё темнее и гуще, понемногу приближались к начётчику и охватывали плотной подковой.

Снаружи вдруг загудел сильный ветер. Воздушные вихри становились всё мощней и мощней, пока не возник ураган, бушующий возле часовни. Щели старого сруба отозвались пронзительным свистом и воем.

Огромные бревна строения стали потрескивать. Сложенный из толстых досок, пол под ногами заходил ходуном. Тёмная желеобразная масса все росла и росла, и обтекала начётчика с разных сторон. Она нависла над головой человека большим козырьком.

Глеба, словно хватил паралич, и он не мог шелохнуться. Лёгкие еле справлялись с густеющим воздухом. Внутренности затрепетали, будто их сжала чья-то рука. Крючковатые когти прочно впились в тёплую плоть. Возникло невыносимое ощущение ужаса, и дыхание вдруг прервалось. Сердце пропустило удар и вовсе престало стучать. От недостатка крови в голове, в ушах загудело.

Наступил самый жуткий момент, и Глеб внезапно почувствовал, что немедля умрёт. Напрягая последние силы, парень выдохнул и с последними частицами воздуха он произнёс: — «Верую Господи!» — давящая боль тотчас ослабла, сердце вновь заработало и стало равномерно стучать.

Над страницами Книги появилась небольшая яркая искра. Ещё через миг, горящая точка вдруг вспыхнула, и увеличилась до размера ореха. Из её глубины вверх и вниз потянулись отростки в локоть длиной, и в воздухе образовалось огненное веретено. Из середины обоюдоострого дротика появились четыре луча, расположенные параллельно земле.

Они быстро росли, разветвлялись и соединялись параболами, которые сильно выгибались наружу. Очень скоро, концы веретена и лучей объединились в сетчатый шар, горящий, как солнце. Сфера вытянулась в высоту и превратилась в пылающий огнём эллипсоид. Секунду спустя, Глеб оказался внутри большого яйца.

Наступающая с разных сторон, зловещая тьма сомкнулась вокруг аналоя и метнулась на парня. Она наткнулась на огненный кокон и зашипела, словно вода на раскалённой плите. Шум и вой возле часовни усилился до невыносимого уровня. Омерзительный запах серы, тухлых яиц и чего-то еще ударил в дрожащие ноздри начётчика. Смрад стал так силён, что не давал продохнуть.

— Защити меня Господи, несокрушимой десницей своей! — взмолился молодой человек. Раздался крик петуха. Для дрожащего парня он прозвучал, как сладчайшее пение божественных птиц.

Разрываемая множеством искр, беспросветная тьма, словно вскипела. Некоторое время, она сопротивлялась напору огня, но тут раздался второй крик петуха. Чернота стала неохотно сжиматься и утекать в дальние углы помещения. После третьего крика она быстро рассеялась. Удушливый запах, и шум понемногу исчезли. В бойницы часовни пробились лучи восходящего солнца.

Глеб ощутил, как из воспалившихся глаз, хлынули бурные слезы, и услышал треск мотоцикла. Парень повернулся к двери, отодвинул засов и распахнул массивные створки.

Свежий утренний воздух ворвался в его утомлённые легкие. Голова слегка закружилась. Пошатываясь, он вышел из часовни наружу и присел на валун, лежащий возле порога. Перед ним появился старый «Урал». Глеб увидел Петра и тетю Нюру, сидевшую в тесной коляске.

— Слава Богу! Живой! — выдохнул мельник. Тетя Нюра тихо заплакала и стала мелко креститься. Следом прибыли другие старушки. Они вошли в небольшую часовню и спели пару-тройку псалмов.

После завершения службы, Пётр и Глеб вынесли гроб из часовни, погрузили его на тележку и отвезли на древнее кладбище. Там ещё раз простились с умершей бабушкой, приколотили крышку гвоздями и на длинных веревках опустили домовину в могилу. Взяв в руки лопаты, они забросали яму землей и установили в ногах прочный крест. Затем, все постояли над маленьким холмиком и медленно двинулись обратно в деревню.

В избе бабушки всё было прибрано, и приготовлена скромная тризна. Тетя Нюра и Пётр сказали несколько слов о Евдокии Петровне. Старушки пригубили гранёные рюмочки, наполненные самогонным напитком. Мужчины выпили по стопке до дна. Они посидели, поговорили о покойной соседке и разошлись по домам. Глеб убрал со стола и, оставшись без сил, рухнул в кровать.

Под утро, Глеб увидел отвратительный сон и лишь крик петуха вырвал его из кошмара. Парень проснулся и вспомнил о том, что сегодня уже воскресенье. Значит, полседьмого приедет автобус, идущий в райцентр Заборское. Глеб вынес мусор из кухни, задал животным свежего корма и налил им воды. Вернувшись в избу, он взял свою сумку и прошёлся по комнатам.

Осматривая пустое жилище, парень подумал: — Нужно забрать что-то на память.

Глеб нашёл альбом с фотографиями, документы, награды и толику денег. Взял он небольшую шкатулку и несколько книг. Затем, снял со стен рамки с фотопортретами родственников.

Купюры парень бросил на стол, а все остальное сложил в свой баул. Он опустился на табуретку. Чуть посидел, встал и вышел на покосившееся немного крыльцо.

На лавочке сидел хмурый Пётр. Потёртый боевой карабин лежал рядом с ним. Возле ног устроился Пёс. Глеб поздоровался, мельник ответил и спросил: — Уже уезжаешь?

Парень запер прочную дверь на висячий замок, повертел ключ в руке и положил на невысокую притолоку. Потом оглянулся на мельника. Тот с ободреньем кивнул. Глеб обошёл старый дом, закрыл дощатые ставни и вернулся назад.

— Деньги лежат на столе. Если нужно, пусть старушки возьмут. — сказал парень глухо: — А что делать с козой, с собакой и курами?

— Не волнуйся, тетя Нюра их заберёт. — откликнулся мельник: — Идём, я тебя провожу.

До разбитого грейдера они дошли молча, и остановились на повороте, возле металлической стелы со словом «Елань». Глеб поставил сумку на землю и достал из кармана свой наладонник. Парень сфотографировал мельника с его верным Псом, стоящих возле ржавой конструкции. Стараясь захватить деревню и кладбище, он сделал несколько снимков,

— Ну, вот и автобус идёт. Давай-ка прощаться. — сказал мужчина. Они крепко пожали руки друг другу. Пётр отошёл от дороги, а Пёс потрусил за хозяином.

Из просеки появился старенький «ПАЗик». С натруженным рёвом автобус подъехал к развилке и замер. Передняя дверь распахнулась. Глеб поднялся по узким ступенькам и с удивленьем увидел, что в салоне нет никого, кроме водителя.

— Устраивайся возле меня. — бросил мужчина и указал рукой на боковое сидение, расположенное возле рычащего двигателя. Глеб поставил сумку на пол и оглянулся на мельника. Петр махнул рукой на прощание. Парень кивнул соседу в ответ и опустился на старое кресло.