Коготь и цепь - Анастасия Машевская

Бугут не стал говорить, что он, прежде не имевший ничего, кроме личной выслуги, в принципе и не ожидал получить ничего подобного. Запинаясь, подошел к госпоже на негнущихся столбообразных ногах, неуклюже опустился на колени, склонив голову, но так и не смог сказать ничего вразумительного. Слова просто не шли с языка, застряли где-то в горле, царапая гортань, и от этого как-то подозрительно щипало глаза. Бансабира по-доброму усмехалась: ладно уж, Бугут никогда не славился красноречием и вообще никогда не отличался склонностью лишний раз открывать рот. Зато к работе его не подкопаешься, так что пусть себе.

– Вставай давай, – позвала тану, сделав легкий отгоняющий жест рукой. – Собирай вещи и езжай домой, порадуй семью. К сорокодневу отца чтобы вернулся. Потом будет что обсудить.

– К… как прикажете, тану. – Немолодой вояка выпрямился и наконец сумел выдохнуть весь воздух из груди: – Спасибо большое, госпожа! Да благословит вас Праматерь!

– Благодарю, Бугут. У тебя семья-то хоть есть? – немного нахмурилась женщина.

Бугут пожал плечами, заметно сникнув:

– Мать с отцом, если живы еще, да сестра с двумя детьми. Ее муж был в моем подразделении, погиб года полтора назад.

Бансабира кивнула.

– Зато теперь у тебя есть все возможности, чтобы создать собственное гнездо. Если что, дай знать, я неплохо разбираюсь в женщинах, – очевидно польстила себе Бану, засмеявшись.

– Да уж, мы знаем, – рассмеялся и Бугут, и остальные присутствующие.

Видно, тот ее разговор с раману Тахивран, когда Бану давала Светлейшей урок об отношениях женщин с женщинами, разошелся в рядах быстро. Ладно уж, мысленно махнула рукой Бансабира, подумаешь.

Раду был здорово не в духе. Вот уже который день он бессмысленно слонялся по замку и его окрестностям, не зная, чем себя занять. По возвращении в родной город он как-то резко сдал в позициях. Нет, он по-прежнему оставался командиром личной охраны тану, да только сама должность сейчас выглядела не особенно актуальной. Ну от кого ее защищать? От малолетнего брата? Или от бастарда, который, столько лет терзаясь чувством вины, готов хоть на руках ходить, лишь бы угодить сестре? Или от кузин, которые смотрят на Бансабиру разинув рот и не слишком хорошо понимают, кто это такая и откуда взялась?

Конечно, кабинет и залы советов все время кто-то охранял, за патрули отвечали как раз ребята из его отряда. А уж собственный покой танши и вовсе стерегли только они, телохранители. Но это совсем несоизмеримо! Прежде как было? Он от нее без приказа на шаг отойти не смел, всюду таскался громадной тенью, нависая, словно коршун над соколицей, одним грозным видом отгонял всяких назойливых типов. Теперь же он видел госпожу в лучшем случае дважды в неделю. Разумеется, Лигдам между делом, когда они вечерами выпивали привычной компанией, говорил, что тану работает не поднимая головы и у нее вечно ошиваются какие-то служилые, – Раду это все мало интересовало. Ну неужели, если он не зодчий, кашевар, наставник из военной академии, каменщик или кузнец, он вообще ни на что не годен?!

Намекать на глупость подобной детской обиды пытались многие товарищи, пока однажды, взбесившись, Вал не заявил прямо, чтобы командир постыдился, заткнулся и просто по-человечески отдохнул, пока есть такая возможность.

На Раду подобная выволочка не произвела ровным счетом никакого эффекта. Оказавшись временно ненужным, он совершенно сник.

Назначив охрану у спальни госпожи на три дня вперед, мужчина попытался целенаправленно уйти в загул, таскаясь по городу вокруг крепости, в котором давненько уже не был. Удовольствие получил только в первый вечер, в особенности еще и потому, что провел его не один. Наутро было как-то скверно, так что к ночи Раду предпочел надраться до невменяемого состояния, чтобы на другой день проспать подольше и чтобы думать или осознавать последствия не получалось вовсе.

Затея Раду удалась: проснулся он непонятно где, далеко за полдень, с горящими глазами, и в голове гудело так, что хоть на стенку лезь. Впрочем, за исключением того, что шаги людей за дверью комнаты, в которой мужчина разлепил глаза, казались ему залпами осадных орудий по стенам штурмуемого города, его все устраивало. Настолько, что к вечеру, немного протрезвев, он даже вернулся в крепость – проверить, все ли в порядке. Ну и наугад ткнуть пальцем в еще парочку бойцов, присоединившихся к личной охране тану самыми последними, указывая, что именно они будут дежурить через день или два, в общем, следующими за кем-то еще.

Потом Раду выловил Одхана, спросил, не спрашивала ли о нем тану, и, получив отрицательный ответ, вздохнул – с печалью и облегчением одновременно. Правда, тут же в коридоре показалась сама тану Яввуз. Она смешно поморщила нос, явно уличив кого-то в подпитии, бросила короткий испытующий взгляд на стоящих мужчин, двинулась в их сторону – ко входу в малую залу совета. Поравнявшись с Раду, Бансабира посмотрела на него так, будто он был пустым местом, и скрылась за дверью, которую для нее предусмотрительно открыл охранник.

Раду же от ее взгляда едва не подавился собственным языком, уловив в глазах танши немой вопрос: «Как? Неужели я могла полагаться на это?» С трудом проглотив ком, запнувшийся прежде на полуслове Раду нахмурился, надулся и, не договорив, покинул Одхана.

Больше он не пил. Но пришлось искать иных развлечений.

В городе что-то было, да и денег пока хватало. В каком-то трактире какой-то менестрель пел какую-то балладу о победе Матери лагерей над Бестией Яса. Скука смертная, думал Раду, слушая невнятную тягомотину барда. Да еще и врет половину! Как будто Раду сам не видел, как там все было на самом деле.

Сообразив, что такое развлечение не по нем, Раду вернулся к варианту борделей. Старый и добрый метод спасал его еще три дня. Потом воин вновь нагрянул в крепость, получил втык от Гистаспа за то, что тот в свою очередь получил втык от танши за то, что «этот обормот у нее получит!».

– Одно дело, сказала тану, отдохнуть, а другое – обнаглеть, – сообщил Гистасп. – И еще сказала, что, когда вернешься, спустит три шкуры.

Это было уже что-то. Возможно, он ей понадобился. Но когда Раду подошел к малой зале совета и велел сообщить о себе, из-за двери неожиданно выглянул Лигдам, в двух словах объяснил, что «тану на пределе и ей не до тебя», и юркнул обратно. Раду обреченно вздохнул, глядя в запертую дверь, почесал затылок и угрюмо вперился взглядом в стоящего на страже Шухрана. Тот даже немного отстранился и запоздало предложил командиру вернуться к тренировкам, потому что без него «не так».

– Замолчи, – буркнул Раду и поплелся по коридорам во внутренний двор чертога. Лишний раз тренироваться не хотелось по понятным причинам – да сколько можно! Вон даже танша стала реже показываться на площадках! А ведь уж кто-кто, а эта и мертвая нашла бы силы помахать мечом!

Впрочем, бесцельно шляться по городу в надежде напиться, подраться или с кем-нибудь переспать Раду в тот день не стал. И вообще бросил эту затею – все равно толку мало. Поэтому теперь он слонялся по оружейной, разглядывая имеющийся инвентарь, но не опробуя в руке ничего конкретно. За этим занятием его и застал Серт.