Коготь и цепь - Анастасия Машевская

– Что-то ты стал сам на себя не похож, – сообщил блондин в лоб. – Случилось что?

– Нет, – хмуро отозвался Раду, бросив на вошедшего короткий взгляд. Серта он хотел видеть едва ли не меньше других: этому, насколько Раду знал, танша ежедневно вменяла какое-нибудь дело. Что она, доверяет ему больше? – Ты по делу или как?

– Вроде того, – легкомысленно кивнул Серт. – Русса велел, чтобы ты немедленно занялся организацией караулов в восточной части города и сегодня вечером доложил о результатах, сам он не успевает. Вообще ты должен был сделать это еще вчера, но тебя же хрен найдешь! – Серт не выглядел рассерженным или злым, напротив, даже улыбался, но в голосе отчетливо слышался упрек.

– То есть раньше я отвечал за сохранность тану, а теперь должен зеленых юнцов раскидывать по постам?

– Зелеными они были в начале похода, – осадил его Серт. Раду ничего не ответил, помрачнел еще больше и отвернулся. Серт поглядел на него опытным глазом и с пониманием вздохнул. – Ладно уж. – Он прошел в глубь оружейной. Не пользуясь имеющейся короткой лестницей, ловким прыжком поднялся на широкое метровое возвышение, где, расставленные одна к одной, хранились многочисленные алебарды. Взял оружие и обернулся к Раду. – Давай выкладывай.

– Да я просто не понимаю! – вспылил тот немедленно, размахавшись руками и сделав жуткое лицо. – Что с того, что мы вернулись! Ей теперь что, не нужна охрана?

Благоразумный Серт сразу смекнул, в чем дело.

– Нужна, конечно, – авторитетно кивнул блондин и провернул в руках оружие. – Именно поэтому отряд телохранителей и стережет ее, как всегда.

– А я, стало быть, не телохранитель?! Я за месяц к ней на десять метров не подошел! Ну я же нигде не провинился так, чтобы меня отстранять!

– Да тебя никто и не отстранял, – попытался угомонить товарища Серт.

– А ну как же! Пока мы мотались по всей стране, она на меня все дела вешала, а теперь что? Теперь я никто, что ли?!

– Теперь ты исключительно начальник танской стражи, а начальники не выполняют одну работу с подчиненными, – резонно заметило Серт.

Раду было все равно, он уперся, как баран.

– И чего она со всеми как с людьми, а на меня все время как на пустое место смотрит?! А? Да с тех пор, как Старый Волк помер, она вообще перестала меня замечать!

Серт перестал вертеть в руках алебарду, замер, уставившись на увальня, и через несколько секунд расхохотался.

– А ты как хотел, чтобы она на тебя смотрела? Как на кровного брата, что ли? – Серт продолжал неудержимо гоготать, чем безумно раздражал собеседника. – Да тану на всех смотрит как на ничтожество, не помню, чтобы раньше тебя это волновало.

– Ну на какого-нибудь Гистаспа она смотрит совсем иначе! И его она всегда замечает! – вызверился Раду.

– Это потому что у Гистаспа с ней дружеские отношения, – насмешливо ответил Серт.

Раду выкатил глаза на лоб.

– В каком смысле дружеские?

– Ну в каком? – Серт раздраженно развел руками. – В самом обычном.

– Мы точно про нашу таншу говорим? – решил Раду уточнить.

Серт молча кивнул.

– То есть на меня она смотрит как на дерьмо только потому, что я не такой улыбчивый добряк? – не сдержался Раду.

Серт прикрыл лицо ладонью. Праматерь, какой здоровенный вымахал этот Раду, а такой дурак.

– Это Гистасп добряк? – спросил он искренне. – Гистасп скользкий, как уж, и хитрый, как лис. – Серт не говорил серьезным тоном, но чувства, будто он шутит, у Раду не возникало. Здоровяк недоуменно заморгал, разглядывая блондина.

– Но в таком случае, – с важным видом заявил телохранитель, – они точно никак не могут быть друзьями! Я понимаю, если бы наша танша была как ее дед, тогда бы они с Гистаспом и впрямь спелись. А тут!

– Напротив. – Серт наконец оставил алебарду в покое и спрыгнул с возвышенности на пол. – Именно в этом и есть фундамент их дружбы. Они не обращают внимания на привычки друг друга. Она высокомерна, он ехиден, но обоим плевать.

Раду продолжал недоуменно таращиться на соратника. Кусочки головоломки никак не желали складываться у него в голове.

– Ерунду ты говоришь, – заключил телохранитель в конце концов.

– Раду… – Серт уже понял, что проще дать себе труд объяснить Раду некоторые вещи, пока тот в своем непонятном поведении не увлекся настолько, чтобы тану приказала отрубить ему голову за неподчинение. Парень хороший, толковый и честный. Такие всегда нужны. – Что конкретно тебя не устраивает в сложившейся ситуации?

Раду призадумался, как бы поточнее выразить чувства, и наконец выдал:

– То, что как только закончилась война, я стал для нее ничем.

«Ты и был для нее ничем», – мысленно усмехнулся Серт. Но вслух решил промолчать – не та ситуация, лучше пощадить гордость здоровяка.

– Я ведь все делал правильно, старался нигде не оплошать! Была, конечно, неприятность с Наадалом, но все же обошлось! А за этот месяц выяснилось, что для прочих дел я из рук вон плох… – Раду махнул рукой.

Серт поймал товарища и надавил на плечо, вынуждая сесть прямо на холодный пол. Сам пристроился рядом.

– Слушай, давай начистоту: а чего ты ждал? Я тебе серьезно говорю, тану на всех смотрит свысока. Да, даже на Гистаспа, просто он это игнорирует, потому и притерлись. Наша танша, безусловно, женщина достойная и все такое, но она совсем не производит впечатления человека, который хоть что-нибудь смыслит в отношениях между людьми.

Раду нахмурился, но перебивать не стал. Серт подтянул согнутые ноги и обхватил руками колени.

– Для нее все отношения с составом регулируются только регламентом: она знает, что она – командующая, а мы подчиненные, и большего ей не надо. Ей так проще. Ты ее отношения с родным отцом вспомни!

Раду задумался и вскоре молча кивнул: и впрямь, до него доходили слухи о некоторых приказах Старого Волка, которые тану выполняла, сжав зубы. Но выполняла ведь, даже не помыслив о возможности неповиновения.

Серт не унимался и вещал:

– До тех пор, пока с тобой комфортно и ты пригоден для конкретных целей, ты абсолютно устраиваешь ее таким, какой есть. Просто сейчас для тебя нет дела по руке, вот ты и маешься от безделья какой-то чертовщиной.

– Но как же… – попытался влезть Раду.

– Так что, как старший телохранитель, ты по-прежнему вполне ей подходишь, хватит себе сочинять, – с круглыми для убедительности глазами настойчивым тоном попытался заверить Серт. И тут же, повеселев, добавил: – Другое дело, что вникать, какой ты там из себя есть, танша попросту ленится.

Последнее заявление вызвало у Раду новую волну непонимания. Ленится? Что это значит? Танша-то? Серт принялся рассуждать вслух:

– Прежде я, правда, считал, что она вообще не считает нужным во что-то там вникать, но присмотрелся и сейчас убежден, что это не так. Напрямик спрашивать не рискую, но чувствую, как выслушаю в ответ что-нибудь в духе: «Неужели ты считаешь, Серт, что на поле сражения человек, будь он в роли бойца или полководца, может выдать что-то сверх того, чем суть является сам?»