Очарованная - Бет Чиотта

Руди рассмеялся. Не рассмеяться было невозможно. Вот почему Афия так любит его. Джейк был лишен ханжества. Начисто.

— Ну ладно. Так о чем ты собирался со мной потолковать? Гетеросексуальный друг посерьезнел.

— О Лулу и Мерфи. — Он посмотрел Руди в глаза. — И об Афии.

Руди, в котором страх боролся с любопытством, подался вперед.

— А при чем тут Афия?

— Она об этом не должна знать.

— О чем об этом?

Джейк поболтал ложкой в тарелке с хлопьями.

— Вчера, уже поздно ночью, я вспомнил, где слышал имя принцесса Очарование. Лулу выступала перед детьми в «Морском змее», не так ли?

Речь шла о детском саде, где Афия работала на добровольных началах.

— Да. Она устраивала там представление в прошлом месяце, — кивнул Руди. — И что?

— А то, что Афия ее знает.

— Немного.

— И Лулу ей понравилась. — Руди скрестил руки на груди, чтобы не стукнуть кулаком по столу или еще того хуже — по носу своего друга. — Ты меня здорово злишь, Джейк. Что из этого?

«Золотой мальчик» отодвинул миску в сторону и наклонился вперед.

— Афия непременно захочет помочь женщине, если решит, что та в беде.

Пульс у Руди участился.

— А Лулу в беде?

— Похоже.

— Так почему ж она ничего не сказала вчера?

— Она не в курсе. Пока. — Джейк пожал плечами и снова опустил козырек кепки. — Дело непростое. И оно грозит еще больше усложниться, потому что я втягиваю в него вас с Джей-Пи. Мерфи обычно не по душе то, что нравится лично мне, но я сказал ему, что вы уже в деле и теперь от вас так просто не отделаешься.

— Это ты верно подметил. — Руди раздраженно погладил бородку. — Такты расскажешь наконец, что происходит?

Джейк склонил голову. В его изумрудных глазах блеснула решимость.

— Как только ты дашь слово, что Афия ничего не узнает. На лице Руди появилось решительное выражение.

— Ты же знаешь, чем все закончилось в прошлый раз, когда мы от нее скрытничали. — Афия тогда долго не разговаривала с Руди и на несколько месяцев разорвала отношения с Джейком.

— Придется рискнуть.

Это означало красный уровень опасности. Руди встряхнулся с помощью двух глотков приправленного корицей кофеина.

— По рукам. Выкладывай.

Лулу очень любила воскресенье. Во всем придерживаясь старых правил, она редко работала в последний день недели. Этот день был для нее свят. Она не ходила в церковь, но только потому, что не считала истинной какую-то одну веру. Она была верующей, но не набожной. И все это благодаря Вив. Бабушка была любящей, терпеливой душой и прекрасным человеком, самым достойным из тех, кого Лулу знала.

Нет, воскресенье — день, который, считала она, люди должны посвящать не столько церкви, сколько душе. В этот день, отринув от себя повседневные заботы, они должны предаваться размышлениям о своей жизни, о семье и благодарить Бога за все хорошее, что им даровано.

Даже когда дела Лулу обстояли хуже некуда, когда ей в очередной раз не удавалось забеременеть и она чувствовала, как Терри от нее отдаляется, даже тогда она находила в жизни, за что благодарить Бога: Терри здоров, она, в общем, тоже, они вместе, и этого достаточно. Или она, наивная, только так думала.

В последнее время, однако, воскресенья для Лулу превратились в тягостное напоминание о том, что она в роли жены потерпела фиаско. А после ее неловких попыток обольстить Колина Мерфи Лулу пришла к выводу, что она и как женщина никуда не годится. Вот тебе и повод для депрессии.

Поэтому теперь Лулу воскресенья ненавидела.

Пусть она спала до полудня и могла сколько угодно наслаждаться душем, все это не имело значения. Вытирая полотенцем свои мокрые кудряшки и намазывая увлажняющим кремом кожу, Лулу все еще не избавилась от смущения. Она продолжала прокручивать в голове события вчерашнего дня, которые слились для нее в один длинный, неясный сон: две лунные сказки, визит Мерфи, ее эскапады на танцполе. Стоило вспомнить, как она отплясывала с мужчинами, и особенно с Мерфи, и у нее внутри все переворачивалось. Ее оправдывало только одно — от усталости и от того, что ничего не ела, а еще оттого, что где-то подцепила этот дурацкий вирус, она была словно в бреду.

А сделанное ею предложение Мерфи заняться сексом в гардеробе вообще финиш. Впрочем, нет, финиш — это, пожалуй, когда ее вырвало ему прямо на ботинки или ее провал вечером. Она поцеловала его… Лулу закусила нижнюю губу и горестно вздохнула… Поцелуй с ним стал верхом блаженства. Она сказала, что ей было «приятно», но на самом деле она оказалась просто на седьмом небе — ее душа воспарила, облетела вокруг Луны. Кто бы мог подумать, что все это из-за одного поцелуя!

Конечно, скажи она ему, что ее душа отделилась от тела, он скорее всего счел бы ее либо склонной к ребячеству, либо не совсем нормальной. Она сама, как видно, никак не подействовала на него, не разожгла огонь нив одной части его тела, не заставила его воспарить. Он, явно смутившись, отстранился от нее. Лулу пыталась облегчить боль от испытанного ею унижения, сказав себе, что он поступил как джентльмен. Ей бы радоваться, а не расстраиваться: ведь он запросто мог воспользоваться ситуацией.

Но от этого желание ее только разгорелось.

Он сама деликатность. Лулу вспомнила, как он поднес ей сумку с вещами и как ворчал по поводу ее безалаберности, как поддерживал ее в «Оз» и потом, когда она испугалась, будто в доме кто-то прячется, как он отнес ее спящую наверх и успокаивал, когда она, охваченная паникой, проснулась после ночного кошмара.

Совсем недолго, несколько часов, Колин Мерфи был ее героем, ее принцем Очарование. Лулу почувствовала, что о ней заботятся, ее защищают. Она почувствовала себя особенной, не как все.

Но вот вернулась Софи, и чары рассеялись.

Лулу со стоном натянула черные широкие штаны, белую фуфайку с длинными рукавами и кроссовки «Конверс» со звездой. Мысли у нее в голове бешено крутились. Лулу представляла себе, как Мерфи и ее эффектная красавица сестра встретились внизу, чтобы поговорить о трусиках-танга, обменялись пылкими взглядами и двусмысленными шуточками. Они, похоже, оба прекрасно умеют это делать. Уж Софи то, Лулу точно знала, умеет. «Интересно, — думала она, — зашло ли дело дальше? Продемонстрировала ли Софи эти трусики на себе? Если да, то Мерфи, верно, так и кинулся на нее». Перед мысленным взором Лулу возникла целующаяся пара. Они оба скорее всего и это здорово умеют. Мерфи то, Лулу точно знала, умеет.

Когда Лулу закончила фантазировать — а фантазии ей было не занимать, — Мерфи из принца Очарование в ее воображении превратился в Казанову. В животе у нее заныло, уши запылали, но не от болезни, вызванной проклятым вирусом.

Сжав кулаки, Лулу на цыпочках прошла по коридору в комнату Софи и заглянула внутрь. Сестра крепко спала на животе, растянувшись поперек кровати. Хорошо, что Мерфи уехал домой. По крайней мере Лулу так подумала, поскольку в постели Софи его не оказалось. Его счастье, что он не воспользовался случаем, пока сестра была не в себе, подавлена. Не то она сейчас ему устроила бы головомойку. Хоть Софи и объясняла свои воспаленные глаза тем, что хватила лишнего, Лулу ей не поверила. Она никогда не видела Софи пьяной. Нет, сестра, очевидно, была чем-то расстроена, но, вместо того чтобы довериться Лулу, решила лечить свою боль сексом. Раз не с Мерфи, резонно заключила Лулу, то скорее всего с тем неизвестным приятелем, к которому ходила на свидание.