Оракулы перекрестков - Эдуард Шауров

– Караул!!! На помощь!!! – надрывался робот. – Беглый преступник застрелил моего хозяина! Бордово-красный сектор 65-22, сороковой этаж, пентхаус! Передаю код его метки! На помощь!!! Беглый преступник застрелил моего хозяина! Передаю код его метки!

«Бежать, скорее бежать!» – мысль проскользнула в голове Бенджамиля со скоростью спортивного мобиля. Он затравленно огляделся и, пытаясь обогнуть истошно верещавшего робота, бросился в сторону лифтовых дверей. Амаль среагировала моментально. Шипя и вращая манипуляторами, она в мгновение ока очутилась между Беном и спасительной дверью. Бен метнулся влево, вправо, но проклятая железка оказалась невероятно проворной. Она упорно теснила врага к столу-вычислителю, истошно призывая на помощь всех стопов черного буфера.

Отступая, Бенджамиль поскользнулся в луже крови и, чудом не упав, завертел головой, пытаясь найти путь к спасению. Неожиданно взгляд его наткнулся на револьвер, зажатый в руке Виктора. Выдернув оружие из коченеющих пальцев, Бенджамиль навел его на наступающего робота и принялся давить на спуск. Щелк! Щелк! Запоздало сообразив, что в пистолете больше нет зарядов, Бенджамиль сломя голову кинулся к столу-вычислителю. Четыре патрона лежали на самом видном месте. Но как вставить их в револьвер?! Обрывая ногти, Бен пытался открыть барабан, наконец палец его нажал какой-то рычажок, и… О чудо! Барабан откинулся вбок. Дрожащими от возбуждения пальцами Бен принялся вставлять патроны в гнезда. Первый патрон он уронил куда-то под ноги, но остальные в конце концов оказались там, где нужно, и барабан со щелчком встал на место. Робот махал манипуляторами в трех шагах от неудачливого гостя. Бенджамиль поднял «рюгер» и со всей силы нажал спусковой крючок. Выстрел чуть не вышиб оружие из рук. Шарообразный корпус брызнул осколками. Амаль завертелась на месте. Бенджамиль выстрелил еще раз и опять попал. Визг сирены захлебнулся. Неловко перекосившись набок, робот все же попытался кинуться на обидчика. Отпрыгнув в сторону, Бен снова надавил на спуск. Курок щелкнул, но выстрела не последовало. Неужели осечка?! Бен нажал еще раз. От корпуса Амалии отлетел изрядный кусок пластика, робот осел назад и замер. Красные огоньки медленно погасли.

Швырнув на пол бесполезный револьвер, Бен рванул к двери.

– Только бы успеть, – шептал он на ходу.

Палец отчаянно вдавил кнопку вызова в стену – раз, другой, третий. Что-то мелодично бринькнуло, стереоэкранчик переговорного устройства засветился, и карамельный голосок пропел:

– Прошу прощения, мистер Штерн, но до приезда патруля лифт заблокирован.

Бенджамиль лягнул двери ногой. «Что же делать? – вертелось в его голове. – Нужно найти какую-нибудь палку и попытаться открыть двери вручную. Проклятье!!! Но лифтовая кабина, даже если она за дверью, все равно не сдвинется с места. А скорее всего кабина уже внизу, поджидает стопов. Что же делать?»

– Балкон!!! – Бенджамиль хлопнул себя по лбу и кинулся на террасу.

Холодный ветерок облизал его горящее лицо. Вокруг была кромешная тьма. Только далеко-далеко внизу мигали огоньки патрульных машин и раздавалось слабое нытье сирен. Скорее! Скорее! Бенджамиль схватил первый попавшийся ранец с парашютом и просунул руки в наплечные лямки, защелкнул поясной и ножные ремни, замки тихо заурчали, подстраивая снаряжение под фигуру нового хозяина. Бенджамиль еще раз глянул в чернильную бездну, сердце его бешено застучало, подбитой птицей забилось внутри грудной клетки. Стиснув зубы, Бен полез через ограждение. Примостившись на узком парапете, он представил себе, как толкнется ногами и по длинной дуге полетит вниз, навстречу асфальту и патрульным сиренам. У него перехватило дыхание. Пальцы рук намертво вцепились в перила. Было страшно, невероятно страшно, но еще страшнее было опять оказаться в участке. Все чувства и восприятие обострились до невозможности. Бенджамилю казалось, будто он слышит, как гудит, поднимаясь, кабина лифта, просторная коробка, до отказа набитая стопами в дефендерах типа «камбала».

Времени на страх уже не оставалось.

– Один на двенадцать, – прошептал Бен, зажмурился и, что есть мочи оттолкнувшись от парапета, прыгнул в ночную темноту.

Упругая ладонь холодного ветра толкнула его в грудь и в лицо. Сердце екнуло и остановилось. Бенджамиль понял, что падает вниз, и тут кто-то дернул его сзади. Сначала вежливо и легонько, а потом над головой хлопнуло, и Бена грубо рванули за плечи вверх и назад. Сердце подпрыгнуло на месте и застучало часто-часто. Бенджамиль судорожно вдохнул и открыл глаза.

Он, словно падающий с дерева лист, медленно плыл над черным ущельем улицы. В головокружительной глубине сонными светлячками ползли вправо огни патрульных машин, вот мигнули в последний раз и исчезли, съеденные неповоротливой громадой соседнего дома. «Спасен!» – подумал Бенджамиль, и вместе с облегчением на него волною нахлынул восторг полета.

– Я спасен, я лечу, – тихонько сказал он сам себе, и ему стало казаться, что вот так он долетит аж до бело-оранжевого сектора аутсайда.

На самом деле Бенджамиль, постепенно снижаясь, скользил над крышами домов по довольно крутой нисходящей параболе. Вцепившись обеими руками в тугие стропы, он поглядывал то наверх, где трепетал и хлопал плохо различимый купол парашюта, то вниз, в пугающую пустоту под ногами. Бенджамиль знал, что парашютом можно управлять, изменяя траекторию полета, но не имел ни малейшего представления, как это делается. Ему не оставалось ничего, кроме как отдаться на волю случая.

Плоская бетонная крыша появилась перед Бенджамилем не то чтобы совсем внезапно, он различил ее очертания секунд за десять до падения, но остекленная полуразрушенная оранжерея в самой середине посадочной площадки явилась для Бена полной неожиданностью. Едва успев прикрыть лицо согнутыми руками, он со всего маха вломился в хрупкое сооружение, круша дряхлые рамы. Своенравная зверюга парашюта желала лететь дальше, она потащила хозяина назад, по осколкам, по обломкам разбитых переплетов. Бенджамиль из последних сил рванул застежки, выпутался из строп и, ничего не соображая, упал ничком во что-то мягкое и рыхлое.

Судьба злокозненна и коварна, и боже вас упаси сделаться жертвой ее забав. Она не прикончит вас одним метким ударом, словно муху на занавеске, нет, она будет играть вами, словно сытая кошка, то отпуская, то вновь поддевая на коготок. Есть в этом что-то от ленивого садизма власть имущих. Но так уж устроен мир: мы всю жизнь участвуем в игре, правила которой познаем на собственных синяках и шишках. А когда наконец становимся матерыми профессионалами, знающими, на какой свет надо переходить улицу и с какой стороны масло у бутерброда, правила вдруг меняются. И выкручивайся как знаешь.

Бенджамиль остановился, переводя дыхание. Ночь сменилась промозглым слепым утром, затопившим улицы бордово-красного сектора киселем густого тумана. А может, сектор был вовсе и не бордово-красный… Если предположить, что сейчас около пяти утра, то Мэй бежит уже больше двух часов, а значит, бордово-красный давно позади. А что впереди?

Бенджамиль затравленно огляделся. Полистопы повисли у него на хвосте спустя час, после того как он покинул здание с разбитой оранжереей. Проклятая вонючка Амаль, конечно, передала код, легавые активировали метку, и теперь шансов удрать почти не было. До сих пор Бен продержался лишь благодаря туману и аль-найковским имплантантам. Бенджамиль погладил свои гудящие бедра. Еще оставалась слабая надежда оторваться от погони и затеряться в лабиринте переулков. Штерн вроде бы говорил, что сигнал у маячка довольно слабый. Только бы свалить от стопов, только бы добраться до дома…