Оракулы перекрестков - Эдуард Шауров

– Вот! – сказал он, без всякого почтения сгружая свою ношу на крышку стола-вычислителя. – Оружейный хлам. Любуйся.

Бенджамиль осторожно погладил один из пистолетов по шершавой рукоятке. Ни разу в жизни ему еще не приходилось прикасаться к настоящему огнестрельному оружию. Это было страшно и приятно одновременно. Револьвер чем-то походил на ту крутобедрую азиатскую девушку, что Бен видел в Сити. Такой же изящный и смертоносно весомый, он настойчиво просился в ладонь, и в то же время пальцы испуганно отпрыгивали, едва коснувшись его гладкого бока.

– То, что ты щупаешь, является кольтом модели пятидесятого года, – прокомментировал Виктор, заваливаясь в кресло, – ближе всего ко мне лежит «рюгер» U-300, с желтыми накладками на ручке – «астра» двадцать второго калибра, а между ними – «смит и вессон» магнум. Из всех он самый старый, и к нему очень сложно достать патроны. Нравится?

Бенджамиль кивнул, бережно поднимая со стола маслянисто блестящую черную «астру». От револьвера пахло железом и еще чем-то незнакомым. Бен потянул носом.

– Это масло, – сказал Виктор. – Хочешь я подарю тебе кольт?

Бенджамиль представил себе пистолет, стоящий на полке в специальном держателе, и рот его непроизвольно наполнился слюной. Он сглотнул и отрицательно помотал головой.

– А «смит и вессон»? – удивился Штерн. – Настоящий раритет, ты сам говорил, что тебе нравятся антиквашки.

– Это ведь оружие, – растерянно проговорил Бен. – Если его у меня кто-нибудь увидит, будут неприятности.

Виктор фыркнул:

– Да он даже без зарядов. Все, что ты имеешь счастье наблюдать, – устаревшие экземпляры, давно снятые с вооружения. Их наверняка воруют со складов. Если стопы найдут у тебя автоматический пистолет с сенсорным прицелом и магазином на пятьдесят кумулятивных патронов, то неприятности будут непременно, а на револьверы все смотрят сквозь пальцы, максимум оштрафуют… Впрочем, как знаешь.

Бенджамиль положил «астру» на место и протянул руку к блестящему светлому «рюгеру».

– Осторожно, – предупредил Виктор. – Он заряжен. Нет, ты бери, бери, не бойся. У любого пистолета есть предохранитель.

Бенджамиль взял «рюгер» и почти сразу положил обратно.

– Это из него ты стрелял в Лимкина? – спросил он, слегка отстраняясь от револьвера.

– В кого?.. А!.. Ну да, из него. Я всегда ношу с собой «рюгер» или «астру», хотя кольт мне нравится больше. Значит, не хочешь взять «вессон»?

Бен покачал головой. Виктор вздохнул:

– А хочешь пострелять? – Виктор страшно оживился. – Ей-богу, тебе понравится. Пошли на террасу!

Виктор схватил с вычислителя револьвер, вскочил с кресла, вытянул руку и, поворачиваясь всем корпусом, стал изображать, будто палит в сторону черной ямы буфера, по тлеющим фонарикам далеких окон.

– Ну?! – Виктор потянул Бена за рукав.

Бенджамиль представил себе, как пуля разбивают светлый квадрат стекла, за которым застыла, выпучив глаза, неопрятная женщина в домашнем платье, и опять покачал головой.

– Моча в жилах, – констатировал Штерн, внимательно рассматривая приятеля. – Не хочешь стрелять просто так – давай сыграем в игру!

– В какую игру? – спросил Бен подозрительно.

– В веселую! – криво улыбаясь, ответил Штерн.

Он ловко нажал какую-то защелку, барабан револьвера откинулся вбок, и шесть тупоносых блестящих патронов звонко запрыгали по матово светящейся столешнице.

– Самая веселая, самая интересная, самая азартная игра на свете – приговаривал Виктор, старательно выбирая один патрон из шести. – Держу пари, она тебе понравится.

– Азартная? – переспросил Бен, происходящее нравилось ему все меньше и меньше. – А на что мы станем играть?

– На жизнь, Бенни! На что же еще?! – Виктор наконец выбрал патрон, вставил его в гнездо и ладонью вогнал барабан на место.

Бенджамиль настороженно наблюдал за его действиями.

– Всего один кон, – сказал Виктор.

Он положил револьвер плашмя на сгиб левой руки и быстро провел им вниз, почти до запястья. Барабан с громким треском провернулся. Бенджамиль вздрогнул и подался назад, плотнее вжимаясь в высокую спинку кресла.

– Пять к одному! – сказал Виктор, протягивая пистолет рукояткой вперед. – Чего ты боишься? Если будет пять, ты узнаешь вкус настоящего счастья, если один – не успеешь даже испугаться. Подноси к виску и жми на спуск!

– Но я не хочу! – Бенджамиль слабо попытался оттолкнуть от себя ручку с рифлеными пластиковыми накладками.

– Это совсем просто, – вкрадчиво сказал Виктор, его сощуренные глаза превратились в две узкие прорези на бледном худом лице. – В мире живет столько быдла, способного лишь ползать на карачках и бояться, бояться стопов, жены, начальства, смерти. Ты должен подняться на ноги, Бенджамиль Мэй, так твою растак! Хватит ползать на брюхе! Ну, хочешь я сделаю это первым?

Не дожидаясь ответа, Штерн распрямился и прижал ствол к правому виску.

– Смотри на меня, дрожащая тварь! Я не боюсь никого и ничего, даже смерти! – Большим пальцем Виктор взвел курок. – Я не желаю быть дрожащей тварью! Я хочу… хочу быть богом… гребаным богом!! Яхве!!! Сатаной!!! Санта-Клаусом!!! И мне насрать на ваши порядки!

«Не надо!» – хотел крикнуть Бенджамиль, но голос изменил ему, и из горла вырвался лишь сдавленный невнятный звук. Виктор Штерн, страшно оскалясь, нажал на спусковой крючок.

Дальнейшее Бен воспринимал как во сне. Голова Виктора коротко дернулась, отброшенная от ствола «рюгера» страшным ударом. Бенджамиль видел, как из левого виска Штерна, пачкая белую поверхность столешницы, неопрятным фонтаном ударила струя крови. Виктор пошатнулся, боком упал на вычислитель, судорожно дернулся и стал сползать на пол, стаскивая за собой мотки проводов и тарелки. С хрустальным звоном ударился о прозрачный паркет ящик из жароупорного стекла. Тело Виктора напряглось и замерло. Жирная красная лужа расплывалась вокруг головы.

Хрустя осколками битого стекла, Бенджамиль бросился к мертвому Штерну и присел над телом. В ушах все еще звенело от выстрела, а губы сами собой, как заведенные, шептали запрещенное ругательство: «Боже мой, боже мой, боже мой…» Дрожащими руками Бен приподнимал липкую голову Штерна и все пытался закрыть рукой рану, из которой толчками била кровь.

Какое-то время он не воспринимал ничего, кроме этих горячих редких толчков. Потом в голове его щелкнуло и отчетливый голос сказал: «Ты выиграл, поздравляю!» Потом вспыхнул нестерпимо яркий свет, а по ушам ударила трель механического визга, словно включился десяток школьных звонков. Выпустив из ладоней окровавленную голову Виктора, Бен вскочил на ноги и неожиданно понял, откуда исходит оглушительный, меняющий тональность звук. Из-за ближайшей колонны выкатилась Амаль. Огоньки на ее голове мигали, как проблесковые маячки на патрульной машине, манипуляторы были угрожающе растопырены в стороны. Бенджамиль невольно попятился и вдруг понял, что кричит пронзительный дискант, плохо различимый за ужасающим воем сирены.