Екатерина Медичи. Дела амурные - Наталья Павлищева

Она стояла у окна, бездумно наблюдая за происходившим во дворе. Если самой ни к кому не выходить, то и не вспомнят, что она существует, что жива, молода и очень хочет быть в обществе… Королева снова удалилась в свои покои и не зовет, остальные боятся. Стало невыносимо одиноко и тоскливо. За что же ей такое?

Наверное, это плата за какие-то будущие подарки судьбы – решила для себя Екатерина, если не верить в будущее, можно совсем сойти с ума от тоски. Ей еще так мало лет, а жизнь похожа на вдовью. И это при живом муже!

Легок на помине, Генрих вдруг показался внизу. Он куда-то ездил верхом, конечно, с Дианой де Пуатье. Екатерина буквально впилась глазами в супруга, хотелось крикнуть: ну посмотри на меня хоть так, хоть просто подними глаза на окно! Но для Генриха, теперь уже дофина, по-прежнему существовала только прекрасная Диана. И вдруг сердце Екатерины замерло, она уловила нечто новое в их общении. Не может быть… Да, конечно, они стали любовниками! Бедняга даже не смогла бы объяснить, что такое заметила, просто чуть более вольное движение, касание, взгляд…

Ну вот и все, теперь он совсем не станет приходить к супруге, и никакие королевские указы не помогут. Король Франциск знает цену страсти и не будет еще раз вставать на сторону флорентийки, тем более после подозрений в участии в убийстве старшего сына. Так и произошло, но это оказались не все подарки для Екатерины от супруга. То ли Генрих просто повзрослел во время военной кампании, то ли время пришло, но он в обществе приятелей стал пускаться во все тяжкие, и одна из таких легких интрижек на стороне привела к… беременности красотки!

Особенное унижение Екатерина испытала, когда узнала, кто именно должен произвести на свет незаконнорожденного ребенка ее мужа. Это была сестра пьемонтского конюха Филиппа Дучи! Генриха не смутило ни то, что она итальянка, ни то, что даже не купеческого, а вообще никакого рода! Оказались не важны ни родословная, ни смуглость кожи, ни отсутствие утонченности… Конечно, Екатерина понимала, что мужчины с легкостью занимаются любовью с горничными или даже дамами легкого поведения, но предпочтение мужа именно ее соотечественнице при полном невнимании к ней самой было особенно обидно.

Но Екатерине достались не все насмешки двора, эти взгляды и перешептывания она по праву разделила с Дианой де Пуатье. Пожалуй, вторая их получила даже больше. Придворные прекрасно знали, что Генрих влюблен в Диану, и то, что он изменил с какой-то сестрицей конюха, нанесло больше оскорбления именно красавице, не без оснований считавшей себя хозяйкой самой жизни сына короля. Если честно, то на мгновение Екатерина ощутила даже легкое злорадство, услышав новость, она едва справилась с желанием подойти к Диане и ехидно посочувствовать, что та на себе испытала муки ревности из-за измены.

А той действительно было дурно, впервые за столько лет оказаться объектом насмешек двора, и из-за кого?! Мальчишки, в которого она вложила столько сил! Если этот жеребец, обученный ею приличным манерам хоть в какой-то степени, станет наставлять рога вот так, в каждой конюшне с каждой подвернувшейся деревенской красоткой, то не лучше ли было вообще отказаться от королевского поручения?

Диана де Пуатье приехала в свое имение не просто не в духе, она рвала и метала. Слуги попрятались кто куда мог, если бы слугам в Анэ сказали, что их хозяйка приветлива и спокойна, бедолаги решили бы, что это не про мадам де Брезе, дома она таковой просто не бывала. Хозяйка вообще все чаще возвращалась к себе только зализывать раны и срывать свое недовольство. Но на сей раз прекрасная Диана была чем-то весьма озабочена.

Почти не глядя по сторонам, она проследовала в свою спальню, приказала раздеть себя и приготовить ванну.

– Вели позвать Себастьяна.

– Мадам, после ванны?

– Прямо туда! – фыркнула Диана. Во-первых, она не боялась показать себя ни перед кем, во-вторых, Себастьян ни в малейшей степени не интересовался женщинами, для него существовали только его снадобья.

Но уйти в ванную не успела. Погода была отвратительной, дождь лил как из ведра, холодный ветер пронизывал насквозь, мерзко, промозгло. Диана сидела, вытянув к огню ножки в ботиночках и задумчиво наблюдая, как в камине пляшут языки пламени. Правильно говорят, что на огонь и текущую воду можно смотреть бесконечно. Она так и не отправилась в ванную до разговора с Себастьяном. Горбун пришел быстро: видно, заметил или услышал, как подъехала карета хозяйки, и понял, что нужно поспешить.

– Себастьян, твое средство не помогает!

– Какое из них, мадам?

– Генрих обрюхатил итальянскую красотку, которая вот-вот должна родить ему ребенка!

– Супруга герцога?

– Нет, – поморщилась Диана, – той еще десяти лет не хватит, чтобы сделать это! Герцог вместе с братом на войне, там и развлекался с какой-то сестрицей конюха, а девица оказалась шустрой.

– Так герцога нет в Париже?

– Конечно, нет! Неужели я позволила бы ему таскаться по конюшням в своем присутствии!

– Тогда при чем здесь средство? Вы ведь не давали его в последнее время?

Диана вздохнула, она и сама прекрасно понимала, что обвиняет алхимика зря, именно потому, что Генрих не принимал прописанное Себастьяном средство, его и потянуло на другую.

– Что теперь делать?

– Мадам, вы спрашиваете про сестру конюха, ребенка или себя?

– Про герцога! Его нужно срочно поить чем-то, чтобы вернулся ко мне!

– Но он никуда и не девался, просто снова добавьте в вино те самые капли, и все. А ваши капли еще не закончились?

– Мои нет, правда, меня часто мутит после того, как их выпью.

Себастьян развел руками:

– Это издержки, мадам, я ничего не могу поделать, придется терпеть. О дофине никто не догадался?

– Забудь про дофина! Его отравил этот итальянец Монтекукули, и прекрати напоминать!

– Как скажете, мадам.

– Себастьян, подумай над тем, что сделать, чтобы Генрих больше не мог одаривать меня вот такими подарками…

– Я могу дать вам средство, чтобы вы не беременели.

– Мне надоело пить всякую дрянь! Это средство должен пить Генрих, и лучше, чтобы этого не надо было делать каждый день.

– Да, мадам.

Позже, сидя в ванне с ароматическими травами, Диана размышляла, что ей выгодней – чтобы Генрих вообще не имел детей или попытаться родить самой. Все равно их отношения ни для кого не секрет, рождение ребенка, особенно сына, навсегда бы привязало к ней Генриха. Но, вспомнив о девяти месяцах зависимости от своего положения, Диана подумала, что здесь больше минусов, чем плюсов. Во-первых, само состояние, особенно на последних месяцах, когда невозможно уже легко двигаться и пришлось бы сидеть в имении безвылазно. Вряд ли Генрих стал бы сидеть рядом, скорее отвел бы душу в борделях… Кроме того, едва ли король вернул бы ее ко двору после такого. Нет, рожать самой рискованно. Оставалось действительно напоить Генриха чем-нибудь, чтобы совсем отбить у него способность к деторождению.