Свои по сердцу - Леонид Ильич Борисов

Париже они выходили десятками изданий. Лондон, Лиссабон, Мадрид, Амстердам, Нью-Йорк, Лейпциг, Берлин, Петербург и Вена не успевали переводить творения Дюма. Он и сам точно не знал, сколько у него денег. Месье Арпентиньи советовал нанять специального секретаря, умеющего подсчитывать прибыли, падающие с неба. Дюма отвечал:

— Не будем подсчитывать. Я суеверен. Будем работать и тратить то, что есть.

Он работал утром, днем и вечером. Денежный шторм иногда сменялся устойчивой, теплой погодой мелких гонораров по перерасчетам и позабытым платежам. В такие дни ему служил опытный специалист по финансовым затруднениям, умевший получать и те двадцать франков, о которых Дюма забывал в периоды денежного прилива.

Сегодня он праздновал выход нового романа и энное количество переизданий «Трех мушкетеров» во всех странах мира. Специалист по реализации причуд Дюма, Поль Круазе, ранее работавший дрессировщиком попугаев в Марселе, напридумал кучу остроумных номеров, способствующих увеселению гостей. В штате прислуги имелись опытные распознаватели и психологи, на их обязанности лежало размещение посетителей соответственно их желаниям — тайным и явным. Дюма любил посетителей, являвшихся к нему с намерениями тайными. Круазе, наоборот, боялся таких людей и потому учредил особую отборочную комиссию, в натренированные руки которой и попал Жюль, едва лишь достиг площадки второго этажа.

Здесь его встретил человек, одетый во все красное. Движением автомата он шагнул, остановился и, поклонившись, вопросительно произнес:

— Месье?..

«Что ему надо? — подумал Жюль. — Ах да, визитную карточку!» — и протянул ее.

— Пожалуйста!

Человек поднес ее к глазам, потом оглядел Жюля с ног до головы.

— Месье? — повторил он.

Жюль растерялся. Что нужно этому красноштанному, краснофрачному, красночулочному дураку? На нем даже парик цвета спелого помидора, а глаза как у кролика.

— Месье?.. — настойчиво произнес он и чуть прикрыл дверь, скрытую за драпировкой.

— На карточке сказано, кто я, — нерешительно пролепетал Жюль, совсем не зная того, что именно стояло на карточке; Барнаво, правда, что-то говорил по этому поводу, но мало ли что и о чем говорил Барнаво…

— Месье?.. — настойчиво и даже устало произнес красный человек.

— Жюль Верн, депутат от Нанта, — сказал Жюль. — Я прошу позвать месье Дюма, он…

Красный человек открыл дверь и с порога крикнул:

— Месье Жюль Верн, депутат от Нанта!

К Жюлю подлетел человек, одетый во все зеленое, и сказал:

— Прошу депутата от города Нанта следовать за мною! — И повел его по деревянной винтовой лестнице наверх. У двери, обитой темным бархатом, он остановился: — Жюлю Верну необходимо видеть Александра Дюма или Жюль Верн хочет принять участие в банкете?

Жюль подумал и — была не была — ответил:

— Суньте меня, куда вам будет угодно, я очень устал! Я прямо из Нанта.

— Месье шутник, — улыбнулся человек в зеленом и совершенно неожиданно переменил и тон и манеры: — Александр Дюма — великий человек, но он надавал нам столько инструкций, что мы все перезабыли. Прошу вас посидеть в этой комнате, пока я докладываю о вас.

Жюль вошел в крохотную круглую комнату. На длинном узком столе он увидел коробки с сигарами и папиросами, вазу с бананами и гранатами. Через три минуты человек в зеленом вернулся и сказал:

— Прошу садиться! Возьмите сигару, она из Гаваны. Папиросы из Каира. В этом дворце я занимаю должность младшего психолога. Вас я вижу впервые здесь, но очень часто в Сорбонне. Не удивляйтесь, — я бывший преподаватель фехтования на филологическом факультете. В прошлом году эту дисциплину ликвидировали, и сам Александр Дюма пригласил меня к себе на службу. Должность моя несложна, но мне очень скучно: я привык к эспадронам, а мне приходится заниматься чепухой. Что поделаешь, — Александр Дюма богат, я беден. Он талантлив, я только не без способностей.

— Что же вы здесь делаете? — спросил Жюль, сдирая кожицу с банана. — Если не ошибаюсь, вы обязаны распознавать посетителей, — не так ли?

— Совершенно верно, мой друг, — ответил бывший преподаватель фехтования. — Вы из тех, кто, несомненно, заинтересует моего хозяина. Я доложу о вас, но раньше всего вам придется иметь дело с месье Арпентиньи, — он сегодня дежурный по приему провинциальных поклонников Дюма, просителей литераторов и всех тех особ обоего пола, в которых я сомневаюсь…

Жюль съел банан и потянулся за гранатом. Ему хотелось попросить у зеленого человека разрешения привести сюда Барнаво — в качестве посетителя, в котором сомневаются.

— Кто же, по-вашему, я? — спросил Жюль.

— Это нетрудно определить, раз мне уже известно, что вы студент. Вы провинциал, проникший сюда с помощью или, что вернее, по совету такого же провинциала, как вы сами. Ничего, ничего, не смущайтесь, — вы будете приняты, вас хорошо накормят, подарят книгу с автографом, а если вы пишете и пришли с пьесой или романом, — предложат наведаться этак через неделю. Забыл, как вас зовут. Жюль Верн? Это недурно для титульного листа очень толстой книги. Жюль Верн! Очень недурно. На прошлой неделе к нам приходил Анри Мюрже, он попросил у Дюма пособия в две тысячи франков.

— Любопытно, — насторожился Жюль. — Что же, помог Дюма бедному Мюрже?

— Дюма дал Мюрже сорок франков и дюжину галстуков, вышедших из моды. Кроме того, Дюма прислал к нему на дом доктора, — Мюрже отчаянно кашлял. Этот талантливый человек сумел получить и от доктора пять франков. Простите, я заболтался. Кто-то идет сюда.

В комнату без стука вошел высокий, нарядно одетый, красивый мужчина с острой бородкой и пышными усами — месье Арпентиньи. Жюль поднялся с дивана. «Держись, мой друг», — сказал он себе.

— С кем имею честь? — спросил вошедший, рассматривая Жюля в лорнет.

— Депутат от Нанта! Прибыл специально затем, чтобы приветствовать месье Дюма!

Арпентиньи изобразил крайнюю степень удивления — жестами, мимикой, пожатием плеч:

— Депутат из Нанта? Приветствовать? Я, сударь, ничего не понимаю!

— Позвольте… — начал Жюль, о чем-то догадываясь.

— Я позволю вам все, что хотите, но приезжать из Нанта специально затем, чтобы… этого я не могу позволить! Это неостроумно, это дурно придумано! Это хорошо для журналиста какой-нибудь газетки, но в вашем случае…

— Совершенно верно, в моем случае это бездарно, месье, — со вздохом произнес Жюль. — Разрешите мне быть самим собою, — простодушно добавил он, чувствуя при этом, как страшная тяжесть вдруг упала с его плеч. — Я давно мечтаю познакомиться с месье Дюма. С этой целью, забыв о путях прямых и доступных, я избрал самый смешной, самый нелепый способ проникнуть сюда.

Арпентиньи сел и потянул за собою Жюля:

— Мне это нравится! У вас открытое, милое лицо, приятные манеры. Выдумывать следует не так, как это сделали вы. Никаких депутаций мой друг Александр не ждет. Просто к нему