Ферма механических тел - Катерина Мелех

Алюминиевый корпус, двигатель на задней оси, конденсатор… поршень мне в выхлоп! Что здесь делает эта вундервафля?

— Это же «Стэнли Стимер»! Модель тысяча девятьсот двенадцатого года! — восторженно присвистнула я.

Бриллиант отечественной паровой промышленности. Надежный, как танк, и при этом способен развивать скорость до ста километров в час. Хелстрем взглянул на меня с возросшим уважением, любовно похлопал рукой по слегка заржавевшему крылу паромобиля и драматично констатировал:

— Чувствую крепкую духовную связь с этой развалиной.

У него такая же тяга к театральности, как у Барти. Но я в ответ на откровение лишь фыркнула. Развалина, как же! Его отмыть, перебрать парогенератор, и будет как новенький! Жаль, человеческую душу нельзя починить также легко.

Инквизитор склонил голову к плечу, несинхронно моргнул и спросил вдруг:

— Водить умеешь, док?

Он что, собирается пустить меня за руль? Я подняла на него недоверчивый взгляд и кивнула. Что там паромобиль, я умею даже цеппелином управлять! Научилась у Барти, пока ходила под его началом на войне. Хелстрем криво улыбнулся и распахнул передо мной водительскую дверь, приглашающе махнув рукой.

Пускает за руль дамочку, которую знает в общей сложности два дня и которая грозилась его заземлить и сдать тайной полиции? Ну, в стали его яиц я убедилась еще в первую нашу встречу. А вот святой простоте умиляться, видимо, не перестану.

Не знаю, что подумали прохожие-иммигранты о нравах империи, наблюдая, как посреди бела дня мужественный дядя услужливо распахивает дверь перед женоподобным пацаном. Инквизитору, похоже, было так же плевать на мнение окружающих, как и мне. Поэтому я без тени смущения плюхнулась на вытертое светлое кожаное сидение. Хелстрем завел движок и через пару секунд опустился на пассажирское место. Салон заполнился смесью сигаретной вони и аромата контремского кофе.

— Водительские права есть?

Вопрос несколько поумерил мой пыл. Я порылась в рюкзаке и выудила помятую бумажку на имя Генриха Орфана с моим портретом, в котором распознать девицу не удалось бы даже при желании.

— Поддельные, — констатировала я очевидную вещь, уже морально готовясь перебираться на пассажирское сидение.

Но Хелстрем лишь беззаботно махнул рукой.

— Для жандармов сойдет.

То есть ему важно не наличие у меня письменного подтверждения окончания обучения вождению, а прикрытие перед представителями закона? Он, значит, не из тех, кто оценивает людей по бумажкам? Уважаю. Нетипичный из него священник.

Я фыркнула и лихо вырулила на проезжую часть. Паромобиль натужно чихнул и кашлянул. Хелстрем чертыхнулся и вцепился в ремень безопасности. Развеселившись, я все же смилостивилась над хрупким душевным равновесием бывшего спецназовца и дальше поехала уже мягче.

— Здесь налево и на мост, Гаечка, — подсказал Хелстрем, с истинно зангаоским смирением принимая мою по-бабски непредсказуемую манеру вождения.

— Я уже не мехадок, святоша, — с гордостью напомнила я и в кои-то веки представилась. — Меня зовут Генрика.

— Оригинальное имя, — резюмировал он после недолгой заминки. — Гномье ведь? А сокращенно Анри?

Я озадаченно хлопнула ресницами, а потом вспомнила, что это распространенная форма моего имени на островах Еноха, откуда, должно быть, сам Хелстрем. Покатав имя на языке, вынуждена была признать, что звучит оно куда женственней набившего оскомину «Генри». Поэтому я улыбнулась и кивнула:

— Анри.

— Тогда и ты зови меня Ли Мэй, — походя предложил он и непринужденно накрыл мою ладонь на руле своей, помогая выровнять паромобиль, вильнувший из-за разнервничавшейся от таких предложений меня. — Здесь направо и прямо вдоль набережной.

Вот же танк непрошибаемый! Я чуть не кокнула его машину, а он даже не чешется! Меня вот малость потряхивает от запанибратского отношения инквизитора к незарегистрированному, скрывающемуся от властей медиуму.

Стальная ладонь с серебряной инкрустацией наконец убралась с моей кисти. Я поймала рассеянный взгляд Хелстрема… то есть Ли Мэя на мои тонкие вязаные перчатки, в которых ходят разносчики газет. И мысленно поблагодарила его за стоическое отсутствие личных вопросов. Будь на его месте Теш, уже давно выпытал бы, зачем я их ношу.

Слегка успокоившись, обратила внимание на проносящиеся мимо пейзажи. Скособоченные кондоминиумы и мрачные громады фабрик остались на другой стороне Детаит. Сама река лениво несла свои бурые воды справа от нас, а по ней так же лениво шли торговые и пассажирские пароходы и сверкающие на солнце военные крейсеры, базирующиеся в Сизом заливе. Слева мелькали бутики и ресторации, светлые фасады которых безнадежно проигрывали наступающей с реки черной плесени.

Повинуясь указанию Ли Мэя, я свернула с набережной к центру города и восхищенно присвистнула. Не помню, когда в последний раз видела столько зелени! Нас окружили липовые и кленовые аллеи, за которыми в тени яблоневых и вишневых садов виднелись трехэтажные викторианские особняки. По широким тротуарам степенно прогуливались дамы в узких юбках и облегающих жакетах под руку с кавалерами в костюмах-тройках, шинелях и бушлатах.

Меня невольно задел контраст между просветленными лицами жителей верхнего берега Детаит и мрачными рожами работяг с нижнего, откуда вылезла и я. В такие моменты я, пожалуй, даже понимаю оппозиционеров. Знали бы эти вшивые интеллигенты, сколько детей перемерло в цехах по производству их эксклюзивных тряпок!

— Не желаешь помочь антиимпериалистам? — вдруг поинтересовался Ли Мэй, будто прочитав мои мысли. Чувствуется профессиональная деформация бывшего капитана разведчиков. — Сверни направо, срежем через Академический квартал.

Здесь, среди зданий, похожих на античные храмы, фланировали неприметно-серые лицеисты и гимназистки и преисполненные собственного достоинства студенты школы эзотерики. Я вспомнила план инквизитора о создании команды экстрасенсов, в которую должен будет входить в том числе медиум, и нервно уточнила:

— В каком качестве?

Он прищурился куда-то сквозь мой висок и криво улыбнулся.

— В каком хочешь. Если ты тоже терпеть не можешь экстрасенсорику, то работай на нас, как талантливый хирург-механик.

— «Тоже»? — зацепилась я за оговорку, выезжая в самый центр Тагарты.

Хм, дворец я себе представляла повыше. А он, оказывается, такой же, как и окружающие его пятиэтажные правительственные учреждения в неоготическом, подсмотренном у дроу стиле. По проспектам, печатая шаг, шествовали мужчины в форме, как у Ли Мэя, и порхали адептки актерского, художественного и хореографического искусства в сильно отцензуренных платьях-бурлеск.

— Анри, я инквизитор,