Записки иммигрантки - Саша Ягина

Я поняла, что так делают желанных детей.

Я не строила планов, не ждала нервно результата. Я продолжала учиться, работать, жить, но прислушивалась к своему организму.

Через две недели после нашей нежной ночи мы с Оскаром пошли к адвокату. Был 2001 год.

Адвокат сказал:

– Всеобщая легализация прошла. Испания сейчас легализует только Латинскую Америку, россиян нет. Единственный способ – регистрация брака.

– Я согласен, – сказал Оскар и крепко сжал мою руку.

Тогда готовьте документы, их много. Брак с нелегалкой под особым контролем.

– Справимся, мы любим друг друга, – ответил Оскар и вновь сжал мою руку.

Мы вышли из кабинета адвоката, и я заплакала.

– Почему плачешь? Что-то не так? – запереживал Оскар.

– Мои эмоции ! Странно, что плачу! Но по-другому сейчас не могу, хотя радоваться надо! – сказала я, вытирая неконтролируемые слезы.

– Ты беременна! Я знаю это наш ребенок нам уже знаки подаёт, – засмеялся Оскар, обнял меня и зацеловал.

Я вдруг резко перестала плакать и мне стало радостно и хорошо. Я засмеялась и, не обращая внимание на людей на улице, позволила Оскару целовать и целовать меня.

Глава 25

Я стала скучать по родному дому. Мне стало не хватать отца, от которого я сбежала, взбалмошной сестры. Я хотела домой.

– Ты беременна, это нормально, что у тебя странные желания, – говорил Оскар.

– А я думаю, что для беременных это нормально желать быть рядом с родными. Хочется, чтобы обо мне заботились, как о маленьком ребенке, – капризничала я.

– А разве я не забочусь о тебе? – чуть обидевшись, спросил Оскар.

Мне стало стыдно. Оскар действительно заботился обо мне и оберегал от лишних движений и волнений.

Ностальгия по кровной семье у меня длилась недолго, всего два месяца. В это время я грустила, часто плакала, отказывалась от прогулок и развлечений, зато ела все, что видела, даже то, что раньше даже пробовать не смела.

К четвертому месяцу беременности у меня достаточно прибавился вес, зато пропала ностальгия и появился интерес ко всему, что касалось новорожденных.

Я продолжала совершенствовать испанский, ходила на языковые курсы, а все свое свободное время посвящала чтению книг о кормлении и воспитании малыша и хождением по магазинам, где продавали все для бебе (так в Испании называют ребенка до двух лет).

Я очень хотела дочку, Оскар отдавал предпочтение сыну, ведь дочка у него уже была.

Нурии, дочке Оскара, было уже шесть лет. Оскар безумно любил ее и скучал по ней, так как виделись они редко. Нурия с матерью жили далеко от Барселоны. Девочка приезжала к нам только на каникулы. Несмотря на то, что ее мать ненавидела меня, я не испытывала к Нурии неприязнь. Она была робкой и ласковой девочкой, с ней было легко.

Когда Нурия приехала в Барселону на Пасхальные каникулы, Оскар сказал ей, что скоро у нее будет братик или сестричка. Нурия очень обрадовалась и все допытывалась, кто же всё-таки родится, малыш или малышка. Мы сами не знали и не хотели знать.

Наступил май. Мой любимый месяц в году, самый весенний, самый тёплый и для меня всегда с большими надеждами.

Я сидела на набережной Барселонеты и наслаждалась солнечным днем. Не думала ни о чем, только просто была счастлива. Вдруг кто-то осторожно коснулся моего плеча. Я обернулась. Это был Нико.

– Нико? Что ты здесь делаешь? – удивилась я.

– Приехал в Барселону по делам, решил прогуляться. И увидел тебя.

– Как у тебя дела? – спросила я.

– У меня все нормально. Я здесь не один, – Нико как будто засмущался, посмотрел в сторону.

– Я увидела симпатичную девушку, которая смущённо помахал мне рукой.

– Это Сильвия, моя девушка, – познакомил нас Нико.

Я встала со скамейки и заметила удивленный взгляд Нико.

– Ты ждешь ребенка? – спросил он.

– Да, уже почти пять месяцев. Не думала, что ты заметишь.

– Кто отец?

– Оскар. Ты помнишь Оскара?

– Помню. Ты все-таки выбрала его! – Нико сказал это таким тоном, что я поняла, он ещё не забыл меня.

– Нико, у тебя есть девушка, красивая! Я думаю, что у вас все будет хорошо.

Сильвия заулыбалась и влюблёнными глазами посмотрела на Нико. Он никак не отреагировал. Наступило неловкое молчание. Вдруг Нико взял меня за руку. Он сжал мои пальцы, а потом, не обращая внимание на свою девушку, сказал мне по-русски:

– Я буду тебя ждать.

– У тебя есть девушка, – напомнила я.

– Да, есть. Но тебя я люблю так, как никого на свете.

Мне стало жаль Сильвию, так как она не понимала, что происходит, но, думаю, что подозревала.

Я поцеловала Нико и шепнула ему на ухо:

– Спасибо за все.

Мне было жаль Нико. Но что я могла поделать. Я любила другого и строила свои жизненные планы, основанные не только на любви, а на главном в жизни – на взаимопонимании.

В принципе, мне жилось легко с Оскаром. Я доверяла ему, он мне. Дома не было разделений на мужскую и женскую работу.

Наступило лето. Оскар работал много, но и мне скучать не приходилось. В середине августа я попросила Оскара взять на работу Марью Петровну. Было очень жарко, мой живот рос не по дням, а по часам. Марья Петровна приходила к нам три раза в неделю тогда, когда ей было удобно.

Чем ближе срок родов, тем сильнее мне хотелось нарушить договоренность с Оскаром и узнать, кто же у меня в животе растёт.

Марья Петровна предложила узнать старым и, как она уверяла, точным способом.

Я согласилась. Марья Петровна упаковала по отдельности нож и ножницы и предложила мне выбрать, не задумываясь, пакет. Я выбрала ножницы – «девочку». И с этого момента была уверена, что у меня родится дочь.

Я жила ожиданием чуда. И это чудо для меня было материнство, остальное уже и пока не было интересным. А ведь я все ещё была нелегалка.

В середине сентября мне позвонил наш адвокат и сказал, что наконец-то готовы документы Оскара, чтобы подать заявление на бракосочетание со мной. Мои документы готовы были гораздо раньше.

Загс в Барселоне предложил нам дату росписи в апреле будущего года. Я не сопротивлялась, не возмущалась, я сдалась, потому что уже привыкла к медленной бумажной испанской волоките. А во-вторых моя дочь, именно дочь, успокаивала меня, напоминая, что скоро она станет главной в моей жизни.

Десятого октября поздно вечером Оскар отвез меня в роддом и остался со мной.

Когда меня везли в родительный бокс, мне было страшно: я крепко держала руку Оскара и просила его, чтобы