Кавказский фокус - Сергей Самаров

— Сварог, я — Второй. Пришли к нам срочно кого-нибудь с «девяносто первым». Будем вместо отбойного молотка использовать.

— Дело… — согласился подполковник. — Анциферов у нас быстро бегает. Ждите его.

— Ждем…

— Анциферов! — позвал подполковник по связи.

— Слышал. Уже бегу… — отозвался капитан Анциферов. — Задачу понял. Беру с собой побольше патронов.

— Какие берешь? — спросил Африканов.

— ПАБ-9. Они для такого дела сгодятся.

— Сгодятся, — согласился снайпер, зная, что патрон ПАБ-9 имеет стальной каленый сердечник, способный пробивать бронежилеты до пятого класса на дистанции до ста метров. А это согласно таблице пробиваемости равняется способности пробивать восьмимиллиметровую броню. Плохо только, что при выстреле под углом ПАБ-9 имеет способность к рикошету. Но это значит, что стрелять следует строго под прямым углом.

— Мы около первого входа, что обозначен на карте, — объяснил Волосняков.

— Карта у меня есть. Найду. В случае чего связь подскажет. Да и в прицел вас определю…

Последние слова сопровождались звучным дыханием. Капитан Анциферов уже бежал, и микрофон шлема это дыхание легко улавливал, хотя без прибора его слышно не было бы. Легкие у капитана сильные, да и ноги усталости не ведают. Осталось только дождаться.

А пока майор Волосняков решил не терять время и расчистить побольше места для работы импровизированного «отбойного молотка». Работали, как и раньше, парой, а третий член группы время от времени сменял то одного, то другого. Камень на самом краю пытались, пока еще «отбойный молоток» не принесли, обломить и лопатками, и каблуками. Но удары ногой в такой позиции получались слабыми, а для полновесного удара лопаткой требовалось совершить круговой размах. Здесь места для этого не было. Значит, следовало ждать капитана Анциферова. Удар пули все равно сильнее удара рукой или ногой. Да и патронов СП-6 у старшего лейтенанта оставалось мало. А здесь требовалось использовать именно пули со стальным каленым сердечником.

К тому же в сравнении с «винторезом» пуля «девяносто первого» автомата имеет еще и чуть меньшую склонность к рикошету — она более мягкая. Следовательно, снижается опасность травмировать при стрельбе в упор самого себя, хотя стрелять, скорее всего, требовалось даже не в упор, а просто с близкого расстояния.

Эта необходимость обусловливалась тем, что неизвестно было, как поведет себя большой камень-валун, что закрывает основную часть прохода. Вдруг нижний камень треснет сильно, и валун сдвинется. Тогда он может легко «наехать» на человека, а наверху всегда есть возможность отскочить в сторону. Хуже будет, если вслед за первым валуном и другие сдвинутся и покатятся. Тогда придется выполнять в темноте сложный маневр и при этом не мешать друг другу, потому что если два человека во время отскока столкнутся, то могут оба под камень угодить. А вес валуна даже просчитать трудно. Это все равно что танк по тебе проедет. Мало приятного… Хотя думать о том, что приятно, а что не очень, будет некогда. Не будет просто времени на такие размышления.

Майор Волосняков с капитаном Севастьяновым освобождали от слоя земли плоский камень, а старший лейтенант Африканов, которому выпало время отдыхать, смотрел в ночной прицел своей винтовки. Потом винтовку отставил к камню и взял в руки бинокль.

— Кого увидел? — заметив эти манипуляции с приборами наблюдения, спросил Волосняков.

— Шакал бежит. Явно перепуган. Хвост до подбородка поджал. Вид такой, словно кто-то за ним с электробритвой гонится… Наверное, и гонится, но не за ним, а к нам бежит.

Майор недоверчиво передернул плечами:

— Анциферов, что ли? Так ему еще рано. Ему еще минут десять добираться…

— Он быстро бегает. Зря, что ли, мастера спорта по лыжам заработал! Я с ним тягаться не берусь. Быстро отстаю…

— Ну, смотри, встречай, если это он…

— Так его за поворотом все равно еще не видно. Я просто по поведению шакала сужу.

— А там, кстати, может и кто-то чужой идти, — высказал опасения Анатолий Игоревич. — Кто-то в банду пробивается, чтобы сообщить о нашем выходе сюда…

От такого предположения старший лейтенант снова взял винтовку в руки и стал смотреть в прицел. И чтобы прекратить всякие споры, майор Волосняков вовремя вспомнил о важной функции офицерского планшетника, вытащил его из нагрудного кармана, включил нужную функцию, чтобы видеть, где кто из бойцов «Лисьего хвоста» находится, и удивленно воскликнул:

— Анциферов сворачивает в ущелье. Быстро бежит. Уже ворота миновал.

— Тогда шакал его видеть не мог, — сделал вывод Африканов. — Он раньше убегать начал. Кто-то другой там прогуливается.

— Смотри внимательнее… — потребовал Севастьянов.

— Есть человек, — отозвался на это требование снайпер. — Вышел из-за поворота. Торопится. Старик с тяжелым посохом. Такой посох не для ходьбы. Его тащить тяжело. Тем более старик слегка хромает. Это скорее дубинка разбойника. Потому шакал и убегал…

— Почему решил, что это старик? — вопрос был не праздным. Майор Волосняков хорошо знал, что приборы ночного видения не дают правильного представления ни о выражении лица, ни о цвете кожи или волос.

— По походке — старик…

— Может, походка из-за хромоты… — предположил Севастьянов.

— Нет. Ноги по-старчески переставляет. Пропускать или как, командир?

Последнее обращение, хотя и было произнесено в единственном числе, относилось одновременно и к командиру малой группы, и к командиру всей группы.

— Сам что думаешь? — спросил Дмитрий Валентинович.

— Я — Сварог. Второй… Это в самом деле может быть осведомитель. Кто-то где-то ляпнул о нашей операции. Слухи здесь быстро распространяются. И человек пошел. Тормознуть его необходимо. Лучше захватить и допросить. Восемьдесят процентов на то, что ничего не скажет, но двадцать процентов тоже могут оказаться решающими.

— Понял, — спокойно среагировал старший лейтенант, положил на камень бинокль, но ремень своего «винтореза» все же за плечо забросил. И сразу начал спуск, мысленно просчитав скорость старика, совместив эту скорость со скоростью собственного передвижения и таким образом вычислив возможную точку пересечения путей.

Майор Волосняков поднял бинокль, посмотрел сначала на старика, что двигался от поворота, потом нашел объективом старшего лейтенанта Африканова и увидел, что тот и скорость добавил значительно, и направление пути сменил. Снайпер вышел на дно ущелья туда, где проходил предполагаемый путь старика, и сел, развалившись, на камне, прислонившись к другому камню спиной. И за этот камень, в самое темное место, в тень, положил свою винтовку.

С дороги, если этот путь можно назвать дорогой только потому, что по нему, видимо, уже не в первый раз проезжает полицейский «уазик», винтовку увидеть было невозможно. Но сам старший лейтенант, зная, где она лежит, вполне успел бы в любой момент до нее дотянуться. Но ему, видимо, необходимости в этом не было. Очевидно, слишком велика была разница и в возрасте, и в боевой форме. Даже если учесть, что старик вооружен посохом, Африканов должен без труда с ним справиться. И потому ни майор Волосняков, ни капитан Севастьянов не поспешили к старшему лейтенанту на помощь. Тем более Африканов, видимо, что-то задумал и именно потому спрятал винтовку и плотнее подсунул под бронежилет свои офицерские погоны. Так подсунул, чтобы звездочек видно не было.