Крепость большого леса - Василий Головачев

– Я вас понял, Павел Васильевич. Хотя… – Дорохов помолчал. – Мы снова, по сути, предаём наших людей.

– Мы вынуждены подчиняться главнокомандующему.

– Да понимаю, – с досадой вздохнул Дорохов. – И всё же я прошу вас дать нам шанс. Президент пока ещё не издал указ, и мы, возможно, успеем вытащить группу попаданцев.

Лицо Шария окаменело.

– Если наверху узнают о наших намерениях, вы ответите первым и по полной программе.

– Кто же ещё? – усмехнулся Дорохов.

– И никаких интервью журналюгам!

– Понял.

Снаружи палатки раздались крики, возгласы, шум.

– До связи! – Дорохов выключил мобильный и выскочил из палатки.

– Дрон появился! – крикнул ему Савкин.

Из-под слоя облаков вылетел сверкнувший серебром крестик, начал опускаться на территорию базы отдыха.

– Перехватите его! – приказал Дорохов.

Взревели моторы снегоходов, к базе помчался спецназ…

Эксперимент удался: капитан Терехов ожил и, судя по всему, ничего не помнил о своих приключениях с момента зомбирования лётчиков посланцами чёрного леса – шмелями. Всё, что он знал, пилот выложил допрашивающим его офицерам, однако эта информация не добавила ясности в вопросе – какую конкретно задачу поставил чёрный лес двум землянам, заставив искать некий центр обороны или Крепость-2, как окрестил его Костя.

Бывшего пленника поместили в отдельный «номер демонской гостиницы», и Максим велел Мерадзе присматривать за ним.

Наступила ночь: светило мира ушло далеко «на запад», оставив территорию вокруг кратера без света, – и уставшие за долгий суматошный день постояльцы «гостиницы» потянулись к своим апартаментам.

Максим проводил Веронику до её отсека (несколько минут они не могли расстаться, девушка прижалась к нему и не отпускала), потом поговорил с Плащининым и Савельевым, пока Редошкин перегонял самолёт в ангар, чтобы подзарядить его аккумуляторы, принципы работы которых так и остались непонятными для учёных.

Новожилов был убеждён, что двигатель самолёта работает на использовании мезонной плазмы, хотя что это такое, не знал, наверное, и он сам.

Егор Левонович Карапетян отстаивал своё мнение, что аккумуляторы накапливают не электричество, а «излишек измерений», что и даёт самолёту возможность летать быстро и бесшумно.

Как бы то ни было, «демонский» аппарат исправно функционировал, и после окончания всех переговоров и суеты с экипировкой Максим с сержантом заняли места в самолёте, и тот улетел, камнем канув в ночной сумрак Большого Леса.

Разошлись по номерам и физики, оставив в сфере управления Матевосяна, выпустившего самолёт через шахту с «эйфелевой башней» и продолжившего дежурство. Видеокамеры Крепости, встроенные во все отсеки, коридоры и выходы на поверхность, «птеродактилей» не фиксировали, однако надеяться на их бегство не приходилось, поэтому спецназовцы договорились дежурить в центре по очереди и поднимать тревогу в случае появления посланцев чёрного леса.

«Бластеров» в арсенале оказалось много, больше полусотни, все они находились в хорошем состоянии, и вооружились ими не только бойцы Реброва, но и некомбатанты – Костя и Вероника.

Взяли с собой это необычное оружие и Максим с Редошкиным, обрадованным своей возросшей мощью.

Мерадзе проверил состояние капитана Терехова, оставил ему флягу с водой и вернулся в центр.

– Я, наверно, тоже лягу, – сказал он Матевосяну, сидевшему с рогами на голове перед огуречной панелью.

– Иди, – сказал лейтенант. – Разбужу через три часа. Не хочешь приятно поконтактировать с Сумасходом?

– Он же не женщина, – хмыкнул Мерадзе, – чтобы с ним приятно было контактировать.

– Ну, посмотри хоть, как устроились наши командиры.

– На фиг! А что, ты их видишь?

– У них камеры встроены непосредственно в стены всех помещений, я могу подключиться к любому отсеку. Хочешь полюбоваться на Вику?

– Дурак, что ли?

– Не ругайся, я пошутил. Кстати, туда зашёл этот наш безбашенный чекист.

– Точилин?

– Ага.

Мерадзе оскалился.

– Этот супермен так ничего и не понял!

– Ты о чём?

– Он давно подкатывается к Вике. Ну, …!

Лейтенант выбежал в коридор и припустил к жилому сектору Крепости.

Дверей жилые отсеки не имели, поэтому всё, что происходило внутри, становилось достоянием свидетелей в коридоре.

Услышав голоса, он остановился.

Говорила Вероника:

– Мне не нужно ничьё поклонение.

– Ну и зря, – отвечал Точилин. – Ты не понимаешь своего счастья. Здесь одиннадцать мужиков, лишённых женской ласки, а ты одна и можешь купаться в их любви.

– Я не хочу купаться в любви. У меня есть любимый человек.

– Сдался тебе этот майор. Обыкновенный служака с деревянной физиономией.

– Не смей его оскорблять! Уходи!

– Да не ломайся ты, не дева Мария. Я же знаю, чем вы занимались с майором.

Послышалась возня, возмущённый возглас девушки:

– Не надо! Прекрати!

Мерадзе тенью возник на пороге номера.

Точилин облапил Веронику, заломив ей руки за спину, и елозил губами по щеке, пытаясь поцеловать.

Мерадзе оставил карабин у стены, в два прыжка пересёк отсек, цепко ухватил лейтенанта за рукав и, оторвав от сопротивлявшейся девушки, бросил через всё помещение, как шар для боулинга. Точилин кубарем прокатился по полу, ударился боком о лежак, вскочил, ошеломлённый неожиданным появлением бойца ГРУ.

– Черт!

– Иди отсюда! – сказал Мерадзе сдавленным от сдерживаемых чувств голосом.

– Я тебе покажу «иди отсюда», придурок! – Точилин кинул руку на кобуру пистолета, дрожащими пальцами расстёгивая клапан, вытащил «ОЦ-122», с которым не расставался, хотя это бесшумное оружие для спецназа оказалось бесполезным в бою со шмелями и «птеродактилями».

Мерадзе расставил руки в стороны, пошёл ему навстречу.

– Ну, давай, стреляй, супермен! Жить надоело?!

Точилин ощерился, наводя на него ствол.

В этот момент Вероника метнулась к стене, схватила карабин Мерадзе и навела ствол на Точилина.

– Уходи!

Брови лейтенанта взлетели на лоб. Он направил пистолет на девушку.

– Ты… совсем поехала?!

Мерадзе сорвался с места и выбил пистолет из руки Точилина.

Они схватились как бойцы ММА, стараясь поймать противника на приём или нокаутировать его. Точилин наносил удары со знанием дела, исповедуя стиль боя, называемый в среде профессионалов «невидимым стрелком», что, однако, не означало, что удары наносились сверхскоростные или сверхъестественные.