Крепость большого леса - Василий Головачев

Но «дирижабль» летал, не обращая внимания на дискуссии земных специалистов, и это вполне устраивало его пассажиров.

Матевосян в центре управления уже привычно открыл купол над шахтой.

Мерадзе привычно сказал: «поехали!» – и пятидесятиметровая махина цвета старого асфальта, с виду неповоротливая, громоздкая и неизящная, пушинкой поднялась над «эйфелевой башней», вылетая из сумрака в синий простор неба.

Осмотрелись, ища спрятавшихся в засаде «птеродактилей».

Однако никакое опасное шевеление ни в кратере, ни над полосой песков, его окружавших, ни среди холмов и скоплений засохших деревьев не нарушало сонно-мёртвый покой территории, на которой ничего не росло. Тысячи лет никто не навещал эти места, охраняемые Большим Лесом, который берёг свою тайну, и, наверное, ещё тысячи лет здесь никто бы не появился, если бы не завоеватель – чёрный лес.

Сергей Макарович посоветовал сделать пару кругов по разворачивающейся спирали и лишь потом лететь к опушке Большого Леса на горизонте.

– Как прикажете, – согласился Мерадзе.

– А давайте посмотрим, что прячется в шахте, которую нашли Макс и Жора? – предложил Костя.

– Экскурсии не входят в наши планы, – попыталась остудить его мечты Вероника.

– Почему? Это не займёт много времени: пять минут туда, пять минут обратно. А потом можно и делом заняться.

– Лучше сначала делом заняться, – сказал лейтенант, зорко вглядываясь в детали ландшафта. Благодаря ухищрениям системы наблюдения, используемой конструкторами «демонских» летательных аппаратов, всем пассажирам был доступен сразу круговой обзор, что облегчало задачу пилоту.

– Сергей Макарович, товарищ полковник! – воскликнул Костя. – Мы до сих пор почти ничего не знаем об устройстве этой вселенной! Шахта глубокая, можно будет понять, в каких породах она пробурена и зачем её прокладывали Демоны.

– Согласен, – неожиданно поддержал ботаника Савельев. – Чем больше мы узнаем о прошлом Демонов, тем быстрее обезопасим себя.

– Вот тебе! – ухмыльнулся Костя, показав Мерадзе язык (хотя тот на него не смотрел). – А ты всё – делом заниматься, делом… обеспечение безопасности – не дело?

– Болтун! – рассмеялась Вероника.

«Дирижабль» поднялся повыше, разматывая спираль вокруг кратера.

Распахнувшаяся даль заставила всех замолчать. Масштабы Большого Леса до сих пор потрясали воображение людей, и даже не особенно уважавший эстетику природы Мерадзе примолк, ощутив присутствие огромной растительной разумной системы.

«Птеродактилей» по-прежнему нигде не было видно, и Сергей Макарович разрешил пилоту лететь к шахте.

Искали её недолго. Максим подробно описал её местонахождение, что позволило Мерадзе не тратить много времени на поиски.

«Дирижабль» завис над «птичьим глазом» в окружении кольца «мангров» и «платанов», затем начал медленно опускаться в центр «зрачка», выросшего в пятидесятиметровую дыру.

– Здесь точно был Жюль Верн! – вдруг заявил Костя.

– С какого бодуна? – не понял Мерадзе.

– Человек не в состоянии придумать ни одного объекта, не существующего в природе. Так называемое воображение является лишь феноменом памяти предков, воскрешающим то, что когда-то было реализовано. Не помню, кто первым предложил эту аксиому. Жюль Верн не придумывал пушку, описанную в романе «Из пушки на Луну», с её гигантской шахтой-стволом, он просто вспомнил о существовании этой пушки, которая была сооружена здесь, то есть в другой вселенной.

– Ты серьёзно? – наивно удивилась Вероника.

– Зря, что ли, кто-то вывел формулу: история повторяется трижды, первый раз как трагедия и пару раз – для тупых.

Мерадзе рассмеялся.

– При чём тут пушка? – недоверчиво проговорила девушка.

– В Большой Вселенной всё всегда повторяется. Здесь сделали гигантское орудие, Жюль Верн вспомнил сей факт, написал роман, немцы даже начали строить во время войны… вот вам и доказательства.

Сергей Макарович улыбнулся.

– Интересно у тебя повёрнуты мозги.

– Так ты сочиняешь?! – возмутилась Вероника.

Костя расхохотался.

– Я всего лишь немного преувеличиваю. А что, разве такого не может быть?

– Сказочник! – фыркнул Мерадзе. – Тебе бы романы писать.

– Вернёмся домой, обязательно напишу, – пообещал развеселившийся молодой человек.

Дирижабль окунулся в сумрак жерла шахты, сгущавшийся по мере погружения до тех пор, пока перестали быть видимыми её стенки.

– Прожекторов этот баллон не имеет? – поинтересовался Сергей Макарович.

– Бог его знает! – ответил Мерадзе. – Здесь ведь нет ни руля, ни панели управления, рукояток и кнопок. Три колечка перед глазами и всё. А на мысленные запросы комп не отвечает.

– Я ничего не вижу. Не разобьёмся?

– Мы опускались строго по вертикали, по оси, если продолжать спуск в том же темпе и не маневрировать, ничего не случится.

– По моим расчётам, мы опустились уже на полкилометра.

– По моим тоже.

– Надо было взять фонарь, который привезли хлопцы генерала, – сказал Костя. – Если только его не взял с собой Макс.

– Как бы ты им воспользовался?

– Открыл бы люк, посветил по стенам, что-то удалось бы разглядеть.

– К сожалению, фонаря у нас нет.

– Если через несколько минут не увидим дно – возвращаемся, – сказал Сергей Макарович.

– Слушаюсь, товарищ полковник!

Дальше опускались уже в полной темноте, «на ощупь», со скоростью не выше метра в секунду.

– Ничего себе пушечка! – сказал Костя. – Кстати, вам не кажется, что стало легче?

Действительно, все почувствовали изменение силы тяжести, будто аппарат двигался не внутри планеты с массой не ниже земной, а внутри Луны.

Мерадзе хотел было уже остановиться, когда увидел глубоко внизу круглое пятнышко света, проявившееся звездой на фоне полного мрака.

– Товарищ полковник!

– Вижу, – ответил Сергей Макарович. – Продолжаем движение.

– Интересно, что там может светиться, – возбудился Костя. – Может быть, ядро?

– Брось свои подначки! – рассердилась Вероника.

Опустились ещё на несколько сот метров.

Пятнышко света превратилось в кружок, начавший расти по мере приближения к нему.

– Нет, не ядро, – озадачился Костя, подскакивая на сиденье: сила тяжести уменьшилась настолько, что любое движение руки или головы вызывало реакцию всего тела.

В какой-то миг даже наступила полная невесомость, породившая изумлённое восклицание Кости и тихий вскрик Вероники.