Титулярный советник - Валерий Пылаев

Захлопнув дверцу, я на всякий случай покосился вправо, проверяя, все ли на месте. Еще одна “Чайка” — только черная, “Волга” Андрея Георгиевича, здоровенный бронированный АМО деда, какой-то “американец”, “мерседес” и еще пара машин с охраной. Мой отряд… А с учетом совместной силы собравшихся здесь Одаренных — пожалуй, даже маленькая армия. Не то, чтобы мы ожидали подвоха или особого сопротивления, но если вдруг в усадьбе каким-то чудом окажется полноразмерная мощная “глушилка” — десяток стволов точно не окажутся лишними.

Но все же лучше справиться без них.

Я шел первым. Сначала к воротам усадьбы и потом дальше — к ступенькам. Не торопясь и не скрываясь. Настолько вальяжно и ровно, что местная охрана, похоже сначала приняла меня за одного из завсегдатаев-картежников.

И только когда я дошел уже чуть ли не до самого дома, дорогу мне перегородил усатый мужик в солдатской шинели со споротыми погонами.

— Доброго дня, ваше благородие, — поклонился он. — Как изволите…

— Пошел вон. — Я даже не замедлил шаг. — Покалечу.

— Ваше благородие, не велено…

Предупреждать второй раз я не стал — поднял руку, и охранника отшвырнуло метров на семь и впечатало спиной в стену усадьбы с такой силой, что во все стороны полетела пыль, щепки и ошметки высохшей краски. Его коллега схватился за кобуру на поясе, но не успел даже расстегнуть. Я хлестнул магией наотмашь: жестко, до тут же задымившейся холоде кровавой борозды наискосок через бушлат и бороду. Закрыв раненое лицо руками, бедняга повалился в снег.

Как и предупреждал, я изувечил обоих — зато жизнь, пожалуй, спас. Вздумай хоть один направить оружие в мою сторону, шагавший следом Андрей Георгиевич просто сжег бы их заживо.

Третьего, выбежавшего навстречу, я колотил обратно в прихожую Булавой. И для пущей убедительности тут же разнес дверь в щепки — даже до того, как шагнул на нижнюю ступеньку.

Еще вчера все эти магические выкрутасы — особенно защитные плетения в три слоя — стоили бы мне немалых усилий, но сейчас я вообще не почувствовал усталости — скорее наоборот, только разогрелся. Словно разом подпрыгнул на два или три класса. Резерв не то, что моментально восполнился, а будто и вовсе не просел даже на мгновение — столько внутри бурлило энергии.

Правда, похоже, чужой.

Странный прилив сил я почувствовал еще по дороге, в машине. Дед явно начал “накачивать” и заворачивать меня в магическую броню заранее, и к Куоккале уже почти завершил дело. То ли поделился своей собственной силой Дара, то ли каким-то образом втрое раскочегарил мою. А может, и вовсе замкнул на меня всю мощь родового Источника — в таких хитросплетениях высшей магии я пока еще не разбирался.

Не хватало ни знаний, ни опыта — зато силы теперь было в избытке.

Поднимаясь по ступенькам в усадьбу, я ощущал, как старый камень с жалобным хрустом трескается под ногами. Полноценные усиленные Латы увеличивали мой вес, но все же не настолько, чтобы переставал выдерживать пол. Скорее дело было в избытке мощи, которая рвалась в бой и сама по себе понемногу крушила все вокруг.

Охранник, прижимая к груди сломанную руку, отполз куда-то в сторону, а я зашагал по лестнице на второй этаж — туда, где собрались картежники. Когда я входил в усадьбу, откуда-то сверху еще доносился встревоженный галдеж — но теперь все стихло.

Ждали.

Где-то впереди мелькнул белый передник. Девчонка лет пятнадцати — то ли кухарка, то ли горничная, с оханьем скользнула куда-то в коридор справа и исчезла.

— Выведите ее, — негромко приказал я, чуть повернув голову назад, — чтобы под руку не попалась.

Где-то на середине лестницы ступеньки предастельски хрустнули, но все-таки выдержали. Только ветхие перила по бокам трескались, как спички. Дверь в карточный зал была прямо напротив — к ней я и направился.

Негоже заставлять его светлость ждать.

Сложив ладонь горстью, я чуть вытянул руку вперед и тут же вернул обратно, будто зачерпывая. Тонкие операции — не придуманные кем-то заклятия вроде Булавы, Серпа или Горыныча, а работа с чистой энергией Дара — пока удавались на троечку, но в целом вышло неплохо. Доски жалобно застонали, выгнулись мне навстечу — и лопнули, срываясь с петель. Разлетелись на части, в щепки. Часть обломков упали на пол, а остальные просто сгорели в труху за считанные мгновения.

Дедова защита исправно страховала меня даже от таких мелочей.

— Что… Это немыслимо, сударь! Потрудитесь объясниться, или…

Офицер в мундире Преображенского полка заступил было мне дорогу, но я тут же смел его в сторону. Осторожно, даже уважительно — но так, чтобы остальным гостям Долгорукова даже в голову не пришло вмешаться. Около пятнадцати человек картежников повскакивали из-за стола, загремели падающими стульями и креслами, и рассыпались по сторонам, прижимаясь к стенам. Только сам хозяин почему-то так и остался сидеть.

Мне уже приходилось видеть его светлость на фотографиях — но вживую мы встретились впервые. Долгоруков оказался довольно рослым. Чем-то он напоминал Джеймса Бонда — то ли прической, то ли породистым красивым лицом… а может, каким-то особенным лоском, присущим высшему сословию.

Даже его не самым выдающимся представителям.

Но только на первый взгляд. Стоило присмотреться чуть внимательнее — и его светлость тут же оказался весьма неприятным типом с мутными глазкам. Плечистым — но каким-то обрюзгшим, слишком рыхлым, и бледным. Уже начавшим стареть, хоть ему и едва ли исполнилось многим больше сорока лет. И расплывчатым: изрядное брюшко не скрадывал даже рост — и уже не мог скрыть крой пиджака.

— Что такое?.. — пробормотал он. — Как вы…

Булава врезалась Долгорукову в грудь. Расколола Щит — если князь вообще успел прикрыться — и опрокинула его светлость на пол. Я взмахнул вырвавшимся из ладони гигантским Кладенцом, и две половинки стола развалились в стороны, разбрасывая карты, пепельницы и чашки с недопитым кофе. Кто-то за спиной пытался возмущаться, но его заткнули так быстро, что мне даже не пришлось оборачиваться.

Отлично — не помешают приступить к “основному блюду”.

— Вы знаете, почему я здесь? — Я склонился над поверженным врагом. — Или вашей светлости напомнить?

— Нет! Я не знаю! — Долгоруков извивался, пытаясь держаться подальше от нацеленного в горло огненного лезвия. — Вы не имеете права!

— Не знаете? Очень жаль.

Я до последнего не был уверен, смогу ли проделать такой трюк — но вышло даже легче, чем казалось. Вцепившись в шелковый ворот рубашки, я одной рукой поднял почти сто килограмм Долгоруковского жира и мяса и, развернувшись, вышвырнул из зала наружу, к лестнице. И зашагал следом — грозно, но неторопливо, чтобы у его светлости было хоть немного времени подумать.

— Вы убили моего брата.

— Я не знаю, о чем…

— Помолчите, ваша светлость. — Я с силой опустил Долгорукову на шею ботинок. — Я не спрашиваю, а говорю о том, что более не нуждается в доказательствах. И обвиняю вас в преступлении против державы и моего рода.