Дорога императора - Евгений Васильевич Шалашов
Шрифт:
Интервал:
Дочка старосты ушла, а мы остались и принялись рассматривать друг друга. Здешнего священника, настоятеля храма, то есть, костела святого Иакова, я видел пару раз. В моем представлении католические священники — жизнерадостные немолодой толстяки, а этот был крепким и сильным мужчиной, лет так сорока — сорока пяти. И взгляд у батюшки был не приторно сладкий, а жесткий.
— Вы прекрасно говорите по-польски, пан Александр, — заметил ксёндз. — Если бы пан Станислав не сказал мне, что вы русский, то я бы вас принял за поляка откуда-нибудь из-под Варшавы.
Вроде бы и комплимент, но я немного расстроился. Я-то считал, что я говорю по-польски с тем говором, на котором говорят здешние жители. А тут — из-под Варшавы.
— Русский и польский языки — родные братья, — улыбнулся я. — Равно как и пращуры наши — Лех, Чех и Рус.
— А где вы изучали польский язык? — поинтересовался священник.
— Я давно увлекаюсь польской культурой, литературой, — пожал я плечами. — А чтобы понимать литературу, то лучше всего читать ее на языке носителя. — Посмотрев на патера, улыбнулся. — А вы, святой отец, решили, что я служу в разведке?
Вопрос, что называется, не в бровь, а в глаз. Священник и на самом деле скривил бровь (но не глаз), немного помедлил и кивнул:
— Не стану врать, пан Александр, я и на самом деле так решил. Староста сказал, что вы служили в охране русского императора, умеет говорить по-польски. Я удивился. Наши хозяева (слово хозяева пастор произнес с горькой усмешкой) немцы, польский язык не учат. Австрийцы, как я знаю, тоже. А тут русский. Думал, что старосте показалось — знаете отдельные слова, да ругательства, специально сходил, чтобы посмотреть на вас и услышать ваш голос и был поражен — вы разговариваете как урожденный лях. Говор, правда, слегка отличается, но это ерунда. Потом подумал — зачем человеку из охраны царя знать польский? Немецкий там, французский — куда ни шло. А вот разведчику, который работает в Польше, он может быть необходим.
Вот ведь, особист в рясе. То есть, в сутане. Все-то он видит.
— А вы, святой отец, раньше в контрразведке не служили? — вкрадчиво поинтересовался я. — Или какое-нибудь учебное заведение закончили, для разведчиков?
— Я закончил коллеж во имя Иисуса Сладчайшего, — слегка надменно ответил священник.
Ох ты, так он еще и иезуит! Впрочем, он мог только закончить учебное заведение иезуитов, их в Европе много. Да и в России иезуитские училища имелись. Вроде бы, после восстания декабристов мой предок Николай приказал все позакрывать. Или раньше? Точно, пораньше. Но все равно, человек десять будущих мятежников его успели закончить. И располагался коллегиум иезуитов на канале Грибоедова. Ну, у меня-то это канал имени Екатерины.
А про то, что священник в контрразведке не служил — не врет. У меня ничего не щелкнуло и нигде не кольнуло.
— Так вы говорите, что интересуетесь польской литературой? — прищурился ксёндз. — А какие авторы вам нравятся?
Ишь, он меня решил проэкзаменовать. Типа — если разведчик, то язык-то выучил, но книги-то он точно не читал. Плохо он себе представляет подготовку разведчиков.
— Очень мне нравится Казимиж Тетмайер, — сказал я чистую правду. — Особенно люблю «Легенду Татр», про атамана Яносика.
— Да, пан Тетмайер очень большой мастер, — закивал священник. — Жаль, что он жил в Варшаве, но его книги и к нам приходили. Драма у него прекрасная — про Завишу Черного.
Драму про Завишу я не читал. Но помню, что это был рыцарь, участвовавший в Грюнвальдской битве. Воевал с крестоносцами, молодец.
— Еще Генрик Сенкевич хорош, — продолжал я. — Особенно «Крестоносцы», «Потоп», «Пан Володыёвский»
Правда, роман про Володыёвского я не читал, зато смотрел старый фильм. Замечательный фильм.
— Да, хотя Сенкевич и происходит из татар, но прекрасный писатель, — снисходительно согласился ксёндз.
Генрик Сенкевич татарин? Да он всегда казался самым полячистым из всех поляков. Сенкевич так изобразил старинную Польшу, что все до сих пор верят, что она сплошь состояла из прекрасных дам и благородных рыцарей! Но что поделать. Историю Франции мы тоже узнаем по романам Дюма, а не по трудам историков. Впрочем, русские писатели тоже из кого-то да происходят. Лермонтов ведет род от шотландцев, Бунин — от татар, а Пушкин, тот вообще по материнской линии из арапов. А самый русский из всех писателей — Федор Михайлович Достоевский вообще из польского рода. И, ничего.
— Еще мне очень нравится Анджей Сапковский, — признался я.
— Сапковский?
Упс. Я чего-то не то смолол. Точно, не то. Сапковский, который писал о ведьмаке Геральте из Ривии и сагу о Рейневане, еще даже и не родился, а коли родится, так не факт, что станет писать фэнтези. А жаль. Вообще-то, мог бы Сапковский написать не три книги о Рейневане, а штучек пять. Мне, например, «Башня шутов» и ее продолжение понравились даже больше, чем цикл о ведьмаке. Ну что с ведьмаков взять? Бегают себе по лесам и полям, уничтожают существ, которые порой ничего и никому плохого не сделали. Спрашивается, зачем уничтожать мифологических существ?
А приключения Рейневана происходит в историческую эпоху, там масса интересного. И чувствуется, что описатель основательно поработал с историческими источниками.
— Сапковский, святой отец, он хоть и поляк, но пишет на русском языке, живет у нас, под Рязанью, — выкрутился я. — Но он очень любит похвастаться, что происходит из ляхов, да не из простых, а из шляхты. Подозреваю, что из «загоновой» шляхты, но все равно. А сам пишет разные сказочные повести, в которых добрый волшебник сражается со злыми колдунами, да еще уничтожает всякую нечисть.
— А, тогда понятно, — успокоился ксёндз.
Интересно, достаточно ли священнику моих познаний? Кто там еще из польских писателей имеется? Джозеф Конрад, он же Коженевский? Слышал, но не читал. А, еще есть Станислав Лем и Иоанна Хмелевская. Правда, эти тоже пока ничего не написали, но пересказать их произведения (не все!) сумею.
И кто-то ведь написал «Четыре танкиста и собаку», по которым поставлен многосерийный фильм еще в шестидесятые годы. Отцу этот фильм очень нравится, да и я несколько серий глянул.
Но кажется, пану ксёндзу достаточно.
— У вас имеется дар, пан Александр, — задумчиво изрек священник. — Вы можете оставаться невидимым, вы сильны.
И не только. Вон, умение научиться иностранному языку — тоже дар. Но вот в это умение поверить трудно, потому что им обладает всего несколько человек, включая моего тестя и Соню.
А ксёндз, между тем, продолжал:
— Дар в человеке — явление редкое. И не всегда понятно, от кого этот дар — от Господа Бога, или от дьявола.
Уже хорошо, что наш священник колеблется. А иначе сразу определил бы
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!