Война Москвы и Твери. Правда о рождении России - Алексей Шляхторов

Дело в том, что известный советский/российский историк В. В. Похлёбкин описал: в первое десятилетие правления Узбека – время сумятицы и кризиса в Суздальской Руси, до вокняжения Калиты, ордынское правительство посылало на русские города-должники так называемых «лютых послов», которые должны были помочь князьям, погрязшим в склоках, выбить недоимки с должников. Похлёбкин приводит подробную таблицу приходов этих послов.

Смотрим на таблицу: до 1327 г. всё объяснимо: 1-й приход, 1315 г. – это поход Михаила Тверского на Новгород; на пути к Торжокской крепости он грабит союзный Москве Ростов. Прогоняют князя. 16–19 гг.: буянит уже Юрий Московский, гоняя сторонников Михаила. 20–22 гг. – тут иная ситуация: суздальские купцы, будучи беднее новгородских и менее их организованные (особенно когда в роли купцов – князья), влезают в долги к ордынским ростовщикам, а потом, расплаты с ними ради, трясут уже своих. Некрасиво, конечно.

Лютые послы

(В. В. Похлебкин. «Татары и Русь». М., 2000)

Хотя вспомним, что горожане русские часто просто выгоняли ордынских кредиторов решением веча, попутно отбирая их имущество. Повторная экспроприация, так сказать. Однако когда послов приводили свои же князья, выгнать их становилось гораздо труднее. Но везде «лютые послы» не выходят из-под контроля князей, особенно Великих – Михаила и Юрия. Заметим, что отряды-то эти были невелики: от 300 до 1000 чел. (за исключением Торжокского и Бортеневского сражений). И у буйного Шевкала был именно сторожевой отряд в 500 – 800 человек с наблюдательными функциями. А у главного наблюдателя вдруг крышу сносит. С чего бы? Возникает вопрос: а что, у Узбека кандидатуры лучше и как-то поумнее не было? Или после переезда митрополита в Москву (на тот момент не обладавшую ярлыком на великое княжение) на Твери поставили жирный крест? Но если это и было так или почти так, Узбек мог предполагать, что буйному Щелкану накостыляют и вышвырнут из города, покрошив самых упрямых, как это бывало раньше, ещё с Александра Невского. Это было бы в духе русских вечевых традиций. Тотальной расправы он не ожидал, к тому же, русские знали, что убийство посла карается войной и разорением. Вот это весьма возможный вариант. Хан понял – митрополит останется в Москве. Он умён, спокоен, дипломатичен. Но при этом абсолютно смел и упорен. И он обдуманно выбрал момент. Московские князья и так более в фаворе у новгородцев, они более религиозны, норовят договориться, а города важные приобретать с помощью веча или денег. Войны, конечно, тоже не чурались. Но – на Новгород татар они не водили. Плюс уже выбор самого Петра – Иван Калита, пришедший к власти. Этот – созидатель. Он более религиозен, чем старший брат, более спокоен, но войны и прямого боя не боится. ВСЁ. Второго такого подходящего случая с князем может и не быть. А значит – Церковь и Новгород однозначно за Москву. И конкретно – за Ивана Даниловича, внука Александра Ярославича Невского. Чтобы обезопасить государственность Северной Руси. В отличие от Южной. Которая вместе с Литвой попадёт вскоре под власть Польши и Ватикана. А буйные тверитяне – вместе с аналогичными литовцами при таком решении Петра – остаются не у дел. Независимо от воли хана. Поэтому волю надо – и уже пора было подстраивать под сохранение своего лица. Тогда нужен был полезный идиот. То есть грубый и недалёкий человек тяжёлого нрава, имеющий, к тому же, репутацию патриотического ястреба. Этакий Джон Болтон средних веков. А урусы – ребята не очень заводные, но, заведясь, очень драчливые. Выпинывать под зад коленом разных лютых послов и прочих «Болтонов» – это у них как зимняя рыбалка. Если будет подходящий, по-настоящему буйный и склочный клиент – отработают и обработают обязательно. По самой полной программе. Так, собственно, дело и пошло. Князя из терема выгнали сразу. Татары всячески оскорбляли и притесняли горожан. Александру – в духе традиций – раз за разом предлагали побить и ограбить наглых гостей. Но он каждый раз отвечал: терпите, всё уляжется и успокоится. Как это часто случается в истории, великие события начались с мелких, незначительных происшествий, которые непостижимым образом цепляясь друг за друга, превращались в грозную лавину. 15 августа рано утром, когда еще только собирался праздничный торг Успеньева дня, некий дьякон по прозвищу Дудко повел лошадь к Волге, чтобы напоить ее. Случившиеся на его пути татары, завидев «кобылицу младу и зело тучну», без лишних слов отняли лошадь. Дьякон стал вопить: «Люди тверские, не выдайте!» Между тверичами и татарами началась драка. Степняки схватились за сабли. Местные – тоже кто за топор, кто за кистень. Схватка переросла в побоище. Загудели тревожно городские колокола. Толпы народа собрались на вече. Предводителями здесь были братья Борисовичи: тверской тысяцкий и его брат. На вече было решено всем городом выступить против татар. Слыша шум и стук оружия, большая часть татарского отряда успела пробиться, собраться к своему командиру и выступить на площадь. Сеча была ужасна. От восхода солнечного до самого тёмного вечера резались на улицах с остервенением необычайным. Татары были получше вооружены (всё-таки отряд из служивых людей), но тверитяне бились в своём городе. Они знали здесь каждый переулок, ямку, тупик. И потихоньку стали забирать инициативу боя. Наконец, теряя своих людей и слабея от усталости, Шевкал с остатками своего отряда, потеряв надежду пробиться, стал пятиться к княжескому дворцу (а он был деревянным), желая укрыться там или надеясь на милость и защиту князя. Ни на что другое он уже не надеялся. Но Александр, разгоряченный боем, обратил «дворец» в пепел.

Татарские пастухи, сторожившие свои табуны в окрестностях города, единственные успели бежать в Москву, а оттуда в Орду. Мирные купцы ордынские также были перебиты, а их имущество разграблено. Узбек был взбешён. Получилось очень нехорошо. Сначала тверитяне плохо обошлись с его сестрой Кончакой – Агафьей, теперь – сожгли(!) брата-посла со всем отрядом. Пусть он был хреновый, даже склочный брат и параноик в качестве посла; возможно, хан был бы даже рад, если бы драчливые урусы хорошенько бы поколотили его на майдане, намяли бока, сломали б нос и выбили два-три, а ещё лучше 5–6 зубов для ума – и вышвырнули бы его из города, заодно покрошив его самых задиристых воинов, в конце концов всё это можно было б на него же и свалить, как раньше на толстых и жадных баскаков, и накостылять ему же ещё и в Орде, опять же, для ума. А уж потом договариваться с Русью, уже по-серьёзному. Но всё произошло слишком неожиданно и резко. Сожгли. Заживо. А Иван Калита отправил выживших пастухов в Орду. Осуждать ли Ивана за это? Это неразумно. У всех русских земель были счёты, старые и новые, друг к другу. Было очевидно: за мигом буйной вольности последует жестокое наказание. Погибать вместе с Тверью смысла не было. Узбек, узнав о гибели родственника с отрядом, «рыкаша аки лев». По Орде прокатились погромы русских, которые затронули многих купцов, ремесленников и невольников. Убили рязанского князя Ивана Ярославича, который приехал в Орду в этот неподходящий момент. Сама русско-ордынская торговля, которая в 1310-е годы вышла на свой пик до 1375 примерно года, оказалась под угрозой. Узнав, что восстала не вся Русь, а только Тверь, ордынский царь несколько поостыл. Он вызвал к себе нескольких князей, включая Ивана Калиту, Александра Суздальского. В Орде шли масштабные военные приготовления, было собрано 5 туменов – это где-то 15–18 тыс. воинов. Армию возглавил темник Федорчук. К ордынской армии присоединились и дружины русских князей. Александр мог возглавить подданных и погибнуть в неравном бою, мог, как отец, отправиться к царю с повинной, купить прощение Твери ценой своей жизни. Однако он предпочёл бежать в Новгород, а затем в Псков. А его братья Константин и Василий бежали в Ладогу. Тверь осталась без командиров-защитников. Сражения грамотного, как с весьма злыми и опытными новгородцами, фактически не было, кто-то где-то отважно и люто сопротивлялся, каждый на позиции, которую выбрал сам. Оба главных города княжества – Тверь и Кашин – были разгромлены, а земля опустошена. Тех тверичей, которых не перебили, увели в полон.