Коварная любовь Джабиры - Шахразада

– Как это прекрасно, – вздохнула девушка.

– Базилевс умеет быть благодарным, – кивнула Мамлакат. – Феодора давно уже уговаривала его даровать тебе свободу. Но если бы не вчерашнее празднество…

«И не тот скандал, который, похоже, собиралась устроить любимая жена императора…» Нет, Василике ничего не знала о происках Александры. Но, видя новые свои покои, услышав речи самого базилевса, поняла, что гроза должна была разразиться нешуточная. Тем более страшная для Алексея, что иноземцы заполнили Большой зал почти до отказа.

– Прекрасно, тогда позволь я покажу тебе подарок принца Мануила, не менее сестры благодарного твоей мудрости. – Мамлакат увлекла девушку от бассейна и указала на изящную беседку из бледно‑розового мрамора в дальнем конце сада. – Наследный принц назвал ее «утренней беседкой», потому что рассвет заглядывает в нее раньше, чем куда бы то ни было, и раскрашивает купол всеми цветами радуги. Тебе нравится?

Василике могла только утвердительно кивнуть, ибо утратила от восторга дар речи.

Госпожа Мамлакат улыбнулась:

– Ну ладно, у тебя еще будет время, чтобы погулять по саду. А теперь нужно отдохнуть.

Они вернулись в гостиную, и Василике вновь поразилась красоте помещения. Толстые красочные ковры на полу, блестящие медные лампы, полированное дерево мебели, разноцветный шелк и бархат подушек и портьер.

Госпожа Мамлакат подошла к стене:

– Здесь устроен потайной вход в твою опочивальню. – Она мягко нажала на выступ в резном узоре бруса, и стена отодвинулась в сторону. Наставница ступила в открывшееся отверстие и поманила за собой Василике. – Никому не говори о нем и пользуйся им лишь в крайнем случае, – посоветовала она.

Спальня уступала размерами гостиной, но оформление ее было очень схожим. У одной из стен на невысоком позолоченном возвышении разместилось просторное ложе с шелковым зеленым балдахином. А в центре комнаты красовался выложенный плиткой очаг.

– О Аллах великий! Как здесь красиво…

– Ну-ну, малышка, только не плачь. На сегодня, полагаю, слез уже более чем достаточно. Теперь ты принцесса и тебе не годится, словно рабыне, обходиться без слуг и все делать самой. Однако ты по-прежнему компаньонка принцессы Феодоры. А потому, думаю, в покои свои будешь возвращаться только с сумерками.

Василике благодарно кивнула – она тоже думала, что это будет так. Однако здесь госпожа Мамлакат ошиблась – путь сюда узнал и принц Мирджафар.

Ибо тот прием, который давал в честь младшего сына бея Тахира император Алексей, закончился именно здесь, в глубокой тишине опочивальни новой принцессы, на шелках ее ложа.

Шли дни, незаметно слагаясь в месяцы. Василике привыкла к своему новому положению. Она старалась подражать своей названной сестре Феодоре и быть достойной того поистине заоблачного положения, куда ее занесло милостью базилевса.

Близилась осень, однако дни по-прежнему были длинны и знойны. Девушки спасались от жары у фонтанов или в мраморной беседке. Василике показалось, что так будет продолжаться еще бесконечно долго – неторопливые беседы с Феодорой, усердная зубрежка слов нового для обеих языка – языка бесконечно далекой страны Чин, суровые глаза наставников. Однако безмятежное спокойствие закончилось неожиданно – как-то вечером, за час до заката.

Феодора отложила книгу и спросила у Василике:

– Сестричка, помнишь ли ты день летнего солнцестояния?

– Помню, конечно, – Василике чуть пожала плечами.

– Помнишь ли ты принца Мирджафара?

– Помню.

Девушка насторожилась – как же ей было забыть о нежных губах принца и его горячей страсти? Но Василике казалось, что об этой ее тайне не ведает ни одна живая душа.

– Отлично, значит, помнишь ты и о том, что принц – младший сын бея Титтери.

– Сестричка, я знаю это. Но почему ты спросила?

– Дело в том, что уже три дня как у нас гостит посольство этого самого бея. Первое за последние полсотни лет. Мне думается, что идут переговоры. Отец уже не раз упоминал, что не дело нам пребывать в ссоре с этой древней страной – пусть она отделена от Бизантия даже сотней Серединных морей.

Василике коротко кивнула – не так давно старенький учитель истории рассказывал о том, как некогда часть войска высадилась на негостеприимном берегу, заселенном лишь чернокожими дикарями. Как за войском пришел на высокие скалистые берега и посланник базилевса, как страна обрела свое нынешнее имя и своих нынешних правителей. И как полстолетия назад бей, дед нынешних правителей, вызвал на поединок весь мир, дабы доказать, что нет страны в мире сильнее и независимее.

– Помнится, – Василике отложила перо, – что принц Мирджафар для того и приезжал, чтобы восстановить мир с Бизантием.

– Он лишь предварял посольский визит.

– Но почему тебя, принцесса, так тревожит это посольство?

– Мне думается, сестра, что восстанавливать добрососедские отношения мой отец будет не на переговорах. Я почти уверена, что он готов заключить некий брачный договор, чтобы страны скрепить родством.

– Брачный договор, сестричка? – Василике удивилась. – Но ты же сговорена за принца Белу, а твои сестры еще слишком малы, чтобы выходить замуж.

– Ну отчего же? Одна из моих сестер вполне взрослая…

Феодора выразительно посмотрела на собеседницу. И тут Василике вздрогнула – она вспомнила тот день, когда базилевс назвал ее своей приемной дочерью. Вспомнила и причину… «Аллах великий, неужели сбудутся мои самые заветные мечты? Неужели мне суждено стать невестой принца Мирджафара?»

Девушка подняла глаза на подругу.

– Правильно ли я поняла тебя, Феодора?

– Думаю, ты преотлично понимаешь, о чем я. Но пока все это – лишь мои догадки. А вот что будет на самом деле, увы, мне ведомо не больше, чем тебе.

Похоже, Феодора все-таки слегка лукавила – уже назавтра император приказал дочери и ее названной сестре явиться в малый церемониальный зал.

Василике не спала всю ночь – разговор с Феодорой навеял на нее воспоминания, которые она старалась спрятать как можно дальше. Она вновь и вновь переживала сладостные минуты в объятиях Мирджафара, вновь и вновь вспоминала его низкий голос, его ласковые руки. Вновь и вновь повторяла «судьба», находя все более отрадный смысл в этом простом слове.

Однако действительность, как водится, превзошла самые смелые ожидания, указав Василике истинное место каждому из ее воспоминаний.

– Дети мои, – проговорил базилевс, задумчиво глядя перед собой. – Сегодняшний вечер для меня более чем печален, ибо сейчас я расстаюсь с одной из своих дочерей, решаю ее судьбу.

Феодора и Василике переглянулись.

– После долгих раздумий я решил восстановить тесные узы, что объединяли некогда наш род и род правителей прекрасного Титтери – ибо беи родом не просто из Бизантия, они родом из града великого Константина. Что же может быть крепче, чем узы дружбы? Только узы крови! А значит, дочь императорского дома должна стать невестой одного из сыновей бея. Увы, судьба несправедлива – ибо, если базилевса боги наградили и сыновьями и дочерьми, то род бея продолжают лишь сыновья.