Тит Антонин Пий. Тени в Риме - Михаил Никитич Ишков

него самого, знаешь, сколько писали – не сосчитать! И в бытность его военным трибуном и вигинтивиром[23], и будучи квестором, где он проявил щедрость при устройстве зрелищ. Был он и претором, и консулом[24]. В сенат он был избран по прямому представлению Адриана.

После своего консульства Антонин, в силу своего характера, вышел в отставку и отправился вести спокойную жизнь в загородный дом. Но долго свободным от должностей Адриан не позволил ему оставаться. Император включил его в состав коллегии из четырёх консуляров, которым было поручено управлять италийскими судебными округами, причём свои обязанности Антонин исполнял в таких богатых областях, как Этрурия и Умбрия, где находились императорские имения. Это была немаловажная должность, особенно во время отсутствия императора в Италии. На неё мог быть назначен только лояльный и заслуживающий доверия человек.

Эвтерм помолчал, потом добавил:

– Если бы ты знал, сколько раз его обвиняли в предвзятости при вынесении приговоров, в попытках воспользоваться служебным положением в собственных интересах, в недопустимой для истинного римлянина мягкотелости, в поклонении примитивным развлечением, например в любви к котам.

Лупа удивился:

– И такое было?

Хозяин кивнул:

– Эта язва писать доносы даже после стольких лет правления великого Траяна, после послаблений Адриана все еще живет в гнусных сердцах его подданных.

Тот же Гомул! Знаешь, какой подлый спектакль он устроил? Мать молодого Марка Аврелия любит посещать римские храмы – точнее, местные капища. Как-то он прибежал к императору и вопросил – знает ли, благочестивый, о чем молится эта женщина? Нет, ответил, император, не знаю. Она молится о твоей скорейшей кончине, чтобы престол как можно скорее достался ее Марку. Антонин попросил Гомула больше не беспокоить его такими глупостями.

– Это тебе Анний рассказал?

– Да.

Лупа вздохнул:

– Да, такого не перешибешь. Значит, надо самим позаботиться о собственной безопасности. Что там насчет угощения. Ты обещал накормить меня самыми изысканными блюдами…

Глава 11

Лупа покинул дом Лонгов засветло.

В носилки уселся, успокоенный разговором с Эвтермом. Старый друг обещал посодействовать встрече Анния Вера с вольноотпущенником.

Путь с Целийского холма за реку был неблизкий – по Священной дороге, мимо форумов до самого Марсова поля, затем через Элиев мост на правый берег Тибра. Пересечь реку по льду Лупа не отважился.

Между тем короткий зимний день кончался. Скоро тени слились в неясные мрачноватые сумерки.

Уже в темноте кортеж миновал Элиев мост. Охрана, выставленная у Аврелиевых ворот, без лишних вопросов открыла ворота, и носилки, несомые четырьмя громадными молодыми рабами, покачиваясь, двинулись в гору.

* * *

Вилла Аквилия Регула Люпусиана располагалась на правом берегу Тибра, в живописном месте, где устраивали свои парки и сады Помпей и мать Нерона Агриппина.

Вход в усадьбу располагался за небольшой площадью, чуть правее храма Флоры. К дому вели роскошные пропилеи[25] с колоннами из зеленого каристийского мрамора, проход был замощен белейшими, тоже мраморными плитами.

В глубине парка рисовался дом. Строение было из простеньких, без всяких украшений, но обширное, в два этажа, оконца маленькие – другими словами, вид был неказистый, особенно в сравнении с роскошными входными портиками и регулярным парком, который славился в Риме своими диковинками и чрезмерным обилием статуй.

Вилла досталась сенатору Марку Аквилию Регулу от одного из самых богатых людей Рима Веллея Блеза. Это случилось в царствование Домициана. Веллей, чувствуя приближение смерти, поддавшись угрозам наглеца-сенатора донести на него Домициану в «оскорблении величества», пообещал Регулу оставить ему в наследство свою знаменитую усадьбу за Тибром, однако в оглашенном завещании не оказалось ни слова о Регуле. Узнав, какую шутку сыграл с ним богач, сумевший провести самого пронырливого кляузника, которого знал Рим, Регул пришел в ярость, но успокоился тем, что купил у наследников Блеза этот парк и выбросил оттуда все, что напоминало о прежнем хозяине.

В свою очередь нынешний хозяин Аквилий Регул Люпусиан приказал снять все скульптурные изображения своего прежнего хозяина, которых было около полусотни, однако пьедесталы оставил.

Для напоминания о преходящей славе.

Ночь выдалась морозная, безлунная, светлая.

На небе высыпали звезды – свидетели дел земных.

Во тьме белела уложенная камнем дорога, плавно, с изгибом, поднимавшаяся вверх к белевшим в призрачном мраке колоннам храмового портика.

Миновали храм. За ним сразу и резко очертились светлые пропилеи, ведущие к дому.

Неожиданно истошный женский вопль разбудил задремавшего после вкусного обеда Люпусиана.

Он откинул занавеску и разглядел, как из-за шпалеры сбросивших листву кустов на дорогу выскочила фигура в белом. Следом к храму выскочил какой-то невысокий парнишка, отчаянно махавший бликующим в свете факелов лезвием кинжала. За парнишкой на дорогу выбрался какой-то укрытый плащом, разбойного вида человек и закричал:

– Луций, заходи справа! Держи девку!.. А ты, Марк, уйми мальчишку. Ну-ка вызовите тень!

Раздался заливистый разбойничий свист, и в следующее мгновение внезапно из черных завес, заглушавших колонны храма, выдвинулась темная, зыбкая фигура.

Неожиданно фигура полыхнула огнем. На глазах раздувавшийся язык пламени метнулся в сторону кортежа Лупы.

Молоденький раб, идущий впереди кортежа, бросил потухший факел и метнулся в кусты. Сопровождавшие Лупу охранники отпрянули.

Лупа неловко выбрался из носилок и призвал:

– Даки, даки! Вперед!

Мальчишка, пытавшийся защитить женщину, что есть силы завопил:

– Даки, на помощь!! Здесь тоже даки! Мы – даки!.. А-а-а-!..

Лупа бросился вперед, а предводитель охраны, прикрывшись щитом, двинулся в сторону тени, замешкавшейся на ступенях храма.

Тень, метнувшая еще одну порцию огня, начала медленно отступать. Кто-то из охранников отогнал напавшего на мальчишку разбойника. Тот закричал от страха и сбежал в кусты.

Прошло еще несколько минут, и поле боя было очищено от негодяев. Пропала и тень.

Тяжело дышавший Лупа подбежал к жертвам. Одной из них был мальчишка неопределенного возраста, другая – молодая, рыдавшая в голос девица. Заметив спасителя, она бросилась к нему и спряталась у Лупы за спиной. Охранники окружили несчастных.

– Кто здесь дак? – спросил по-латински начальник охраны.

– Мы! Мы! – воскликнул парнишка.

Затем заговорили наперебой:

– …я и моя сестра… люди, вы даки? Хвала Залмоксису, вы спасли нас от смерти… спасли от позора!

Охрана Лупы столпилась возле несчастных.

– Что вы делаете в такой поздний час? Где ваш дом? – спросил Лупа.

Мальчишка отчаянно зарыдал:

– У нас нет дома, а здесь мы оказались потому, что люди подсказали – за рекой живут даки. Скажите, люди, знаете ли вы вольноотпущенника Аквилия Регула Люпусиана?

– Знаем, – ответил Лупа. – Зачем он вам?

– Мы его племянники. Я и моя сестра. Мы жили в Анконе, отец наш умер, мать тоже умерла, а новый