Ментальный факультатив - Лена Летняя

Братт молча прошел к лестнице, не оборачиваясь и не заговаривая с Ланой, потом заставил подняться выше – на этаж, где находилось общежитие. Только это была другая часть здания, не та сторона, с которой находилась, например, комната Ланы. Еще полминуты спустя она поняла, что это общежитие для преподавателей, когда Братт открыл перед ней одну из дверей, безмолвно приглашая войти.

– Вы живете здесь? – удивилась Лана, проходя в просторную комнату.

Здесь все было устроено иначе, не так, как в студенческом общежитии. Комната, конечно, была рассчитана только на одного человека и выглядела гораздо больше. Хватало места для небольшой кухни в углу, зоны гостиной, рабочего стола и нескольких шкафов. А за высокой длинной ширмой в углу, скорее всего, притаилась кровать.

– На неделе – да, – отозвался Братт, направляясь к кухонным шкафчикам. – Чай будешь?

– Нет. Предпочту ваш увлекательный рассказ, – хмыкнула Лана, без приглашения подходя к маленькому кухонному столу максимум на два человека, как к ближайшей мебели, и кидая на стул сумку.

Братт не ответил. Молча занялся приготовлением чая, очевидно, для себя. Лане оставалось лишь безрезультатно гипнотизировать нетерпеливым взглядом обтянутые тонкой тканью рубашки широкие плечи. Что на какое-то время увлекло ее, заставив ненадолго забыть о том, ради чего она сюда пришла.

Наконец чай был заварен, чайник и чашка – одна, Братт оказался последователен, – перекочевали на стол, а сам куратор неторопливо опустился на стул. Жестом пригласил Лану сесть на другой. Выразительный взгляд, говоривший: «Не тяните вы резину», он проигнорировал, поэтому Лана, театрально закатив глаза, скинула сумку на пол и плюхнулась на стул. Чем сильнее она нервничала, тем более вызывающим становилось ее поведение.

– Что ты знаешь о ментальной магии, Лана? – поинтересовался Братт, глядя на нее поверх чашки.

– В основном то, что даже после введения послаблений для использования темной магии, ментальное воздействие осталось под тотальным запретом. И если бы я сделала что-то такое, за мной сразу явились бы легионеры. Не говоря уже о том, что для ментальной магии нужен темный поток, светлого, как правило, не хватает.

– Верно, – кивнул Братт. – Но ключевые слова здесь: как правило. Да, любое ментальное вмешательство требует больших затрат потока, но есть исключения. Их называют спонтанными или стихийными ментальными способностями. Это естественная способность мага, особый дар, если говорить красиво. Как то же предвиденье, каким обладала наша древняя королева и теперь владеет ее ревоплощение. Но у тебя другой дар. Он называется снохождением. Хождение по снам.

Лана непонимающе прищурилась.

– Что значит – хождение по снам? – переспросила она.

Он поставил чашку, которую даже не пригубил, на стол, сцепил руки в замок и уставился на них так, словно они содержали важные подсказки для их разговора.

– Наши сны формируют единую ткань очень зыбкой субреальности. Она существует даже не параллельно нашей, как мир за Занавесью, а как бы внутри. Каждую ночь, засыпая, мы погружаемся в эту субреальность и наполняем ее своими мыслями, страхами, воспоминаниями. Всем тем, что продолжает крутиться в нашем сознании и подсознании, даже когда мы спим и видим сны. Мы как бы вплетаем новые нити в эту ткань. В норме каждый из нас всегда остается в пределах своей части этого мира. Это как… как если бы у нас там был дом и огороженный двор, за пределы которого не выйти. Но некоторым подвластно нарушение этого запрета.

Братт снова поднял взгляд на нее. И вновь в нем плескалось нечто темное и опасное, что пугало Лану с самого начала.

– Дар предвиденья позволяет заглянуть в будущее через ткань этой субреальности, ведь по сути временной линии там не существует, все перемешано – прошлое, будущее, настоящее. Дар снохождения позволяет выйти за пределы своего двора и проникнуть в чужой.

Лана откинулась на спинку стула и скептически выгнула бровь.

– Хотите сказать, что я… проникла в сны Анны? И там увидела все то, что увидела?

– Да. Ты ведь так рвалась в Эспикур и к тому монументу, потому что видела их во сне? У меня возникло это подозрение, когда твоя соседка сказала, что тебе снятся кошмары. Твоя статья развеяла последние сомнения. Ты не просто размышляла на тему того, как прошел последний вечер Анны в том клубе. Ты видела все своими глазами. Или правильнее сказать – ее глазами. Ведь ты была в ее снах.

– Мертвым не снятся сны, профессор Братт, – отрезала Лана. – А когда мне начали сниться эти кошмары, Анна уже была мертва. Я слышала, как легионеры это обсуждали: она была мертва все эти две недели.

– Да, согласен, это странно, – кивнул Братт. – Очень необычно, раньше я не слышал о таком. Но это не невозможно. Ткань сновидений остается и после смерти человека. Без вплетения новых нитей она постепенно истлевает и разрушается, но это происходит не сразу. Специально, я думаю, такое сделать сложно, но раз ты говоришь, что ничего не делала для этого, то дар сработал сам по себе. А в таких случаях границы размываются и пробиваются очень легко.

– Бред какой-то, – покачала головой Лана. – Во-первых, с чего вдруг это случилось? Я никогда не делала ничего подобного. Во-вторых, почему именно сны Анны?

– Второе очень просто объяснить. Сноходец не может проникать в любой сон. Ему нужна… точка входа. В нашей реальности. Когда мы долго или более-менее часто спим на каком-то месте, мы формируем вокруг него такую точку входа. Ты спишь в кровати Анны. В том месте, где она спала последние три с лишним года. Если у тебя пробуждается дар, то было бы странно, если бы ты не проваливалась в ее сны. Пробуждение дара может быть связано как с твоим приближающимся совершеннолетием, так и с пережитым недавно стрессом из-за Королевского Суда. Твоя жизнь перевернулась с ног на голову, а это всегда стимулирует дремлющие способности. И потом… – он подался вперед, наклоняясь к ней и понижая голос. – Подумай, не случалось ли с тобой такое раньше: когда ты засыпала в чужой постели, на чужой подушке, а потом внезапно узнавала какие-то тайны человека, сама не понимая, откуда они тебе известны.

Лана на мгновение задохнулась, снова вспоминая, как забиралась по утрам в кровать матери. Могла ли она засыпать там ненадолго? Могла, наверное. Может быть, так она и увидела мать с любовником? Не наяву. Во сне. Только по малолетству не смогла отличить одно от другого.

По губам Братта скользнула удовлетворенная улыбка, когда сомнение исчезло с лица Ланы, а она сама тоже подалась вперед, приближая свое лицо к его.

– Откуда вы все это знаете? – тихо поинтересовалась она. – Вы должны быть очень хорошо знакомы с темой, чтобы вот так легко все понять.

– Одно время я тесно общался с человеком, который очень интересовался таким даром и искал людей, им владеющих.

– Зачем? – не поняла Лана.

Ей стало нелегко соображать, когда их лица оказались так близко, что можно было кожей ощущать дыхание другого. Братт не отодвинулся, когда она наклонилась к нему, даже не пошевелился.