Зомби-Киев - Петр Семилетов

И уже начали идти, как сверху, с моста, Пашу окликнул женский голос.

Глава 28

Зомби продолжали шествовать сверху по дороге Протасова яра, Веста видела их через ветви. Она притаилась на склоне и готова была в любое время лезть дальше, едва заметной тропкой среди бурьянов и кленов, преодолевая уступ за уступом. Первая мысль была — выбираться на Соломенку, но ведь это оттуда и хлынула толпа мертвецов.

Осторожно достала Веста мобилу, перевела ее в режим вибро и хотела звонить родным, но сеть не ловилась. Присев, Веста тихо дышала и смотрела, смотрела.

Мертвецы, с виду обычные люди, только бледные и с кровавыми следами от укусов, пошатываясь и кривляясь телами, проходили мимо. Некоторые невнятно пытались что-то сказать. Толпа поредела, затем подтянулись отстающие, и наконец все скрылись внизу за поворотом.

Веста рассудила, что на открытой дороге у нее обзор лучше, чем продираться по горе через заросли, и сошла на проезжую часть. Врезавшаяся в фонарный столб машина скорой помощи всё еще дымила. Может жив кто остался? Надо подойти.

Вместо этого она перешла на другую сторону улицы, перешагнула отбойник, потом перелезла каменный заборчик и стала подниматься по травянистой лыжной трассе к Клиническому городку. Сверху выглядывал хирургический корпус. Под двуногими опорами канатной дороги было углубление из грязи. Можно и так кататься.

В густых деревьях слева, за пресловутым входом в секретное подземелье, спряталось желтоватое здание клиники института эпидемиологии и инфекционных болезней, с церквушкой при нем. Веста вспомнила, что чуть выше по склону есть заброшенное бомбоубежище, пережившее не один пожар. А на вершине стоял добротный внешне, но выгоревший внутри и потому пустующий дом биохимической лаборатории, с фасада напоминавшей санаторий сталинских времен.

Веста выбралась наверх и прошла через отворенную калитку ворот в бетонном заборе, что ограждает улицу Амосова от лыжной трассы. Поднимающаяся дорога направо, вдоль корпуса хирургии, была пуста, если не считать выстроившись в два ряда каштанов. Полосатый шлагбаум у КПП к корпусу опущен, машин на стоянке не видно, охраны тоже. Веста свернула налево и у притихшей за зеленью лаборатории приметила вялое движение, треск сучьев да сухих листьев — кто-то ходил за покосившейся оградой из сетки.

Ворота в усадьбу были открыты, под развестистым каштаном, заслонявшим здание, стоял синий вагончик с решетками на окнах.

От лаборатории к этой будке прошел, вытянув руки вперед, болезненного вида небритый мужчина в спортивных штанах и футболке. Он повернулся к Весте и стал выходить за ворота.

— Ходячие мертвецы, новый сезон, — сказал он резким голосом.

Веста расслабилась:

— Вам что, делать нечего?

— Нечего. Вышел за сигаретами на минутку, тут это началось, а обратно меня уже не пустили.

Он повернулся в сторону, где вероятно пребывал на излечении, и картинно протянул:

— Сукиииии!

Потом обратился к Весте:

— И понимаешь, ничего при себе, даже мобилу оставил.

— А чего тебя обратно не впускают?

— А шут их знает. Боятся зомбиии! — пропел он.

— А может быть они закрылись, а теперь там просто некому уже открывать, не рассматривал такой вариант?

— То есть, внутри все померли чтоль? — прищурился.

Веста закивала. Потом протянула руку:

— Веста.

— Ваня, Иван, — он пожал, потом спросил:

— Что за имя такое?

— Диггерский ник.

— А. Ты чтоль диггер?

— Ага. А ты тут в больнице лежишь? — она заметила на руке Вани примотанный пластырем катетер.

— Да, вроде того. Как это — наркомания, алкоголизм и табакокурение, выход есть.

— Первое?

— Да. Ну что мы тут стоим палимся?

— Да пока вроде спокойно.

— Я тут, — Ваня головой показал на лабораторию, — Осматривал, может заныкаться там.

— Если уж ныкаться, тут рядом бомбарь есть, но это билет в один конец, — Веста начала идти вниз по улице. Иван подноровился следом, щелкая по асфальту шлепанцами:

— Почему это?

— У них другое предназначение. Пересидеть ядерный взрыв, химическую атаку, бомбежку. А если обычный и аварийный выход взломаны, зомби войдут туда с обеих сторон и всё!

— Понял. Так что будем делать?

— Я думаю. Отсюда до коллектора Протасова яра, ручей такой, под землей, и потом в Лыбедь. Еще вариант…

У поворота близ бледной шестиэтажки, больше смахивающей на поликлинику, нежели на сам Институт эпидемиологии и инфекционных болезней, был ход направо, гофрированного металла калитка примыкавшего сюда края Байкова кладбища, а ниже по улице, около современной высотки бизнес-центра, бесцельно передвигалось несколько человек с красноречивой походкой.

Они неуклюже стали перестраиваться и двигаться к перекрестку.

— Туда! — Веста быстро скрылась в калитке.

В тени под деревьями всё равно было жарко. Шли быстро, по дорожке промеж могильных оград.

— Тут сейчас самое пекло начнется, — Ваня почесал бок, оглядываясь по сторонам.

Тысячи уснувших — с фотографий, изваяний — глядели на двух живых, целеустремленно шедших среди погребальной земли. Облупленные склепы. Печальные скульптуры. Могилы взаимных родственников, все похоронены рядом, в одной ограде. Весте представилось, как они сидят за одним столом на каком-нибудь семейном праздновании, стучат о тарелки вилками, разговаривают.

— Ты в курсе, куда идешь? — спросил Ваня.

— Да.

Мимо церкви — запертой — они по аллее добрались к старинным воротам, построенным в виде двухэтажного домика с аркой, почти надвратной церквушки. Вышли на улицу Байковую — два красных забора из кирпичных секций, лесенкой, между ними дорога. Она разделяла две основные части кладбища. Обычно по крутой Байковой, что взбиралась от долины Лыбеди наверх ко входам на кладбище, шли люди. Теперь было пусто. За заборами притихла зелень могучих кленов и лип.

На середине шоссе лежал букет цветов, брошенный и растоптанный.

— Мне стрёмно! — почти крикнул Ваня, — Мне очень стрёмно!

— Тихо, — Веста всмотрелась направо. Там на вершине, в голом небе над асфальтом струился чад.

Слева. Внизу. Никого.

Поспешили туда. Забор с одной стороны был глухой, с другой открывались ворота в мастерские по изготовлению памятников. Рекламный плакат изображал нечто вроде комикса с полным производственным процессом — рабочие в комбинезонах дружно носили камень, орудовали на станках, что-то распиливали, точили, чертили. Помещения мастерских были того же буро-красного цвета, что и кирпичная ограда.

Ваня шагал быстро и развалисто, как пляжник по песку. Веста поняла, что он выходил из больницы не за сигаретами.

Перекресток у подножия Байковой горы — Веста помнила, как раньше тут ходил трамвай. Улица ныряла дальше под мост с железнодорожным полотном. Мост соединял две части поросшей травой насыпи.

— Лыбедь там, за тоннелем, там другой мост, над речкой.

Ваня не отвечал, а пялился на цветочный базарчик, раскинувшийся вдоль поворота красной стены. Под навесами, зонтиками и просто под солнцем лежали венки из цветов и