Год Ветра - Татьяна Анина

Четвёртый шаг — страх окутал такой, что отнялись ноги, и я чуть не упала.

Пятый шаг — светлый мир с прекрасной ароматной листвой и яркими золотистыми лучами солнца исчез, появилась передо мной чёрная яма, в которой пахло сигаретным дымом. Она меня засосала и закрылась дверца клетки... я погибну.

Очень… очень страшный человек пристегнул меня ремнём безопасности.

Олег Измайлов очень большой мужчина.

Копна густых светло-русых, медовых волос. Он не стриг их, потому что очень красивые, в них пятьдесят оттенков золота. Большие раскосые глаза зелёного цвета, глянули лукаво на меня. Чёрные джинсы, кожаная куртка — всегда так одевался.

Я в свои пятнадцать лет увидела Олега и влюбилась сразу. А что? Он на десять лет старше, папин охранник. Казалось, что у нас может быть будущее. Девочки только о любви и говорили, и мне хотелось почувствовать хоть что-то. Ничего собственно я тогда не чувствовала такого, что подарил мне Ветер. Но попыталась наладить контакт с Олегом и, скачав десяток стихов о любви, послала их двадцатипятилетнему красивому мужчине. Измайлов мои признания в любви сдал папочке в полном объёме. Посмеялся надо мной. Тогда я казалась ему смешным ребёнком.

Из охранников папы он вышел в его партнёры очень быстро. И через три года уже не смеялся, улыбался неоднозначно, увидел меня год назад во дворе дома отца. В тот момент я ещё не знала, что с папой у него вышел конфликт. И то, что папа меня не отдал этому зверю, сыграло ужасную роль.

Огромный, гибкий страшный кот. Он поиграет и съест мышонка.

Теперь он не казался красивым. Всё это глупости, что есть зловещая красота, демонская, чертовская привлекательность. Глупости! Такие люди – уроды. И только маленькие незрелые девочки имеют право ошибаться и вестись на таких выродков.

Олег сел за руль и улыбнулся мне.

— Кто оплачивал лечение? Твой одноклассник? Он тебя забрал? — с улыбкой интересовался Олег.

Под балаклавой, закрывающей его лицо, в трагический для меня день, он тоже улыбался.

— «Богдана, всё будет хорошо», — сказал Олег Измайлов и ушёл, закрыв меня на замок в комнате папиного дома. Спустился вниз и убил моих родителей.

Улыбались его адские бездушные глаза.

— Ты жила с ним? — Олег выехал на дорогу и прибавил газа. — Жаль, Дана, что ты так себя ведёшь. Я же просто балдел от тебя всё это время. Тарас тебя не отдал мне. Но папы больше нет. Думал, заберу из больницы, а вокруг тебя какие-то тинейджеры крутились. Думала, я забыл? — он сам для себя рассмеялся. — Нет, Мышонок такое сокровище, как ты, не забыть. Попросил одну девушку сообщить, если ты запишешься в эту клинику на приём. Всё переживал, что ты не одна можешь приехать. Но ты знаешь меня, твой пацан для меня не помеха.

Он трогал меня. Гладил по волосам.

А я вспоминала, как сбежала из дома, где Олег убивал моего папочку и мою мамочку. Да я тогда не любила маму, и ненавидела свою фамилию! Я ненавидела, когда меня называли фамилией бандита, который сел на пять лет. Мой папа сидел. Это он принёс в мою жизнь этого Олега.

Мне так больно!

Мне так страшно.

Я говорила папе, что не хочу иметь плохую семью. А он: «У некоторых и этого нет».

А теперь я почему-то была довольна тем, что у меня такая фамилия, и были замечательные родители. Ведь они помогли мне стать полноценным человеком, несмотря на всю их эгоистичность на все их закидоны.

— Я любила папу, — подумала вслух.

— Он тоже тебя любил. Я удивлялся, как сильно отец может любить свою дочь. Я бы хотел такое ощутить. У меня нет детей, Дана. Ты бы хотела ребёнка?

Вот оно рабство. Беззащитным мышатам лучше не попадать в жестокие руки убийц. Но я умудрилась. И чтобы Ветер не пострадал, срочно нужно было отречься от любимого и принести себя в жертву. Отправиться следом за мамой и папой, но быть при этом радостной, потому что Илья будет жить. Очень жаль, что мы не расписались, ему не достанется моя квартира и моя машина, но я надеялась, что Дамиан не кинет Илюшу.

Хотя Ветров может уйти в монастырь, он всё время порывался. Но его не возьмут, он слишком горделивый. Посадят у ворот и, пока не смирится со всем, на порог не пустят.

Я улыбнулась.

— Тоже рад, что мы вместе.

Олег Измайлов видимо не в себе, если так откровенно думал, что я рада его видеть. Хотя он мог на полном серьёзе путать меня с дебилкой. Считать меня несостоятельной, тупой и слабохарактерной.

Почему так присосался? Ведь у него могло быть сколько угодно девушек и каких угодно. Но именно я! Неужели, потому что папа любил меня очень сильно, Олег Измайлов хотел отобрать и эту любовь кроме прочего: недвижимости, банковских счетов и активов.

Как же он ненавидел Тараса Ляльку, что решил стереть всё, напоминающее о нём, включая меня?

А ведь от него я слышала очень странные слова. Олег Измайлов пришёл в ожоговый центр похвалить меня за то, что не сказала полицейским, кого в доме отца видела.

— Дура, — раздосадованно кричал на меня Олег, — куда же ты побежала! Я же для тебя готов был измениться. Что теперь… Врач сказал, умираешь. Жалко дурочку маленькую.

Но я не умерла.

Мы не вернулись в Москву. Объехали столицу и отправились на юг. Всё это время, я сидела в напряжении и не отвечала на звонки.

Олегу надоело, что постоянно играет мой телефон. Сам залез в сумочку, достал гаджет и выбросил его в окно.

— Забудь его. Ты же не хочешь пацану неприятностей? Мышонок?

Я ничего не ответила.

Мелькала трасса, кафе, дома. Уезжали в какую-то деревню. Дороги были хорошие, за высокими заборами стояли дома приличные.

Не хотела, чтобы Илья меня искал. Нужно такую пропащую оставить в покое.

Я даже не видела, каким был дом Олега Измайлова. Опустив голову, вышла из машины, покорно шла следом за мужчиной. Он сжимал мою руку в своей большой горячей ладони и вёл за собой в «пасть» замка-людоеда. Наверное, в этой каменной бойнице пропала не одна девушка.

Там полумрак и пахло ненатуральной едой.

Он отпустил мою руку, когда мы вошли в большой зал. Всё как в музее: золочёная мебель, багровый бархат, идеальный паркет, неестественная чистота.

Как король жил Олег Измайлов. Теперь я была уверена, что в нашей с Ветром квартире нельзя делать ремонт, пусть будет старинный колорит. Ну, если только в ванной. И то, я подумала бы.

Кого волновали мои планы?

Они останутся со мной

Стоял помпезный камин, больше похожий на бутафорию. Над ним в тяжёлой золотой раме висела картина.

Эту картину писала я.

Моя мама.

Олег убил Ингу и забрал себе картину. Стоял теперь возле меня и снимал с меня куртку. Его запах разъедал мой нос, его прикосновения причиняли боль, сердце рыдало и колотилось в груди. Папа учил защищаться, но от девчонок и мальчишек, не от здоровых мужиков. Я просто не смогу, я слишком слабая.