Секс - моя жизнь. Откровенная история суррогатного партнера - Шерил Грин

— Знаешь, — продолжил он, — однажды до меня дошел слух, что меня считают геем. Я не попытался изменить это мнение о себе, потому что в глазах окружающих быть геем не так странно, как быть девственником.

Потом он тихонько засмеялся и признался, что никому никогда этого не рассказывал.

Мне часто приходилось с таким сталкиваться — клиенты открывают мне секреты, которыми не решались поделиться даже в кабинете психоаналитика. Одно это делает работу суррогатного партнера удивительной, в этом проявляется ее красота. Спальня, где происходит терапия, — это уникальная среда, где уязвимы оба, как клиент, так и суррогатный партнер.

Нагота — мощное оружие, и даже прежде, чем произойдет какое-либо соприкосновение, настрой меняется, глубже становится ощущение близости, которое помогает говорить свободнее, чем они могут себе представить..

В большинстве своем они начинают делиться воспоминаниями о событиях, которые оказали сильное влияние на их жизнь, но говорить о которых мешали стыд и смущение. Просто отважиться произнести это вслух — уже шаг к освобождению, потому что помогает оценить свой опыт со стороны, а это становится невозможным, если хранить все в тайне..

— Ты дьявол. — кричала моя мать Майклу через всю гостиную. Она стояла, держась за спинку кресла, как будто хотела использовать его как щит. Моя подруга Маршасью, ее молодой человек, Рони, и я застыли на месте. Майкл был как всегда спокоен и невозмутим. Была суббота, теплый июньский день, и мы вчетвером собирались отправиться на пикник в Марблхэд.

Только сейчас мне пришло в голову, что стоило все-таки купить баллончик средства от комаров, а не заходить домой за старым..

— Что ты сделал с моей дочерью? — кричала мама.

— Я ничего с ней не делал, — отвечал Майкл ровным голосом.

— Ты зло, зло во плоти!

— Мам, перестань, — произнесла я сквозь зубы. — Все, пойдем. Сейчас же, — добавила я.

Я направилась к двери, и все трое последовали за мной.

— До скорого, миссис Террио, — сказал Майкл, закрывая за собой дверь.

Мне хотелось его ударить. Не стоило усложнять и без того непростую ситуацию. Я надеялась, что битва с родителями закончилась, что они отказались от своенравной дочери, отступили и предоставили мне вести беспутную жизнь. Если бы.

Дэйв Мэллори, друг моего отца, который посоветовал мою кандидатуру для работы в «Крэсслер Инджиниеринг», рассказал моим родителям, что ему было известно о Майкле. По его словам, Майкл был прямолинеен, жизнелюбив, бунтарь по натуре — именно эти качества мне и нравились в нем. Он сказал, что мне достался человек, у которого нет будущего, что он не способен обеспечить мне достойное существование.

Не самый подходящий зять..

Еще Мэллори рассказал о пари, которое Майкл заключил на работе. Майкл поставил на то, что ему удастся затащить меня в постель. Однажды в пятницу, когда я пришла в офис с большой сумкой, намереваясь остаться у него, он объявил всем, что выигранные деньги заберет в понедельник. Возможно, Дэйв действительно хотел мне помочь.

Поступок Майкла был не очень красивым, и первое, что пришло мне в голову, — он не так уж сильно привязан ко мне, как я думала раньше. Иногда мне казалось, что Дэйв видит соперника в Майкле, ум и чутье которого были всем хорошо известны. Поговаривали даже о том, что фирма собирается финансировать его дальнейшее обучение, потому что он может быть полезен компании.

Какие бы цели ни преследовал Дэйв, ему тем не менее удалось убедить моих родителей, что я делю ложе с самим Сатаной..

Через несколько недель после скандала в нашей гостиной мама и папа предприняли спасательную операцию и, вооружившись заодно и бабушкой, однажды вечером появились в моей квартире. Мы с Майклом целовались на диване, когда раздался звонок в дверь. Они втроем прошли в комнату. Что, черт возьми, они здесь делают?.

Несколько секунд мы все стояли в крошечной гостиной, глядя друг на друга с дурацким видом. Я посмотрела на бабушку. Позже она сказала мне, что приехала, чтобы проследить, как бы дело не закончилось дракой между Майклом и моим отцом.

— Зачем вы здесь? — наконец спросила я.

— Мы здесь, чтобы отвезти тебя домой, — сказал отец.

— Пап, я не поеду домой.

Мой отец повернулся к Майклу, как будто решение должен был принять он, и произнес:

— Мы знаем, что ты задумал. Моя дочь практически живет с тобой. Если ты хочешь, чтобы так продолжалось дальше, ты обязан на ней жениться.

— Вы же не покупаете ботинки без примерки, правда? — последовал ответ.

Мне показалось, что у отца глаза выскочат из орбит. Он бросился на Майкла, и, вскрикнув «Папа, нет!», — я хотела схватить его за руку, но не успела, и мои пальцы сомкнулись в воздухе. «Робер!» — бабушка произнесла его имя на французский манер. Майкл и папа стояли буквально в миллиметре друг от друга. Майкл был почти вполовину младше и возвышался над моим маленьким отцом, как башня.

Он мог задавить его, даже не вспотев..

— Вам не стоит этого делать, — произнес Майкл, не повышая голоса.

— Папа, перестань, — произнесла я, хватая его за локоть.

Мой отец отступил, и я отпустила его руку, только убедившись, что он сохраняет дистанцию.

— Поехали, — гневно выдохнула мама, бросив на меня взгляд.

Если мои родители полагали, что им удастся испугать меня и заставить уйти от Майкла, они ошибались, но это не означает, что разыгравшаяся сцена не привела меня в смятение. Мое сердце билось в бешеном ритме, и я готова была убежать, но тело не повиновалось.

Я, конечно, была рассержена поведением родителей, но слова Майкла задели меня не меньше. Сравнение с парой ботинок показалось не очень лестным. То, что он вел себя дерзко с моими родителями, как бы плохо они о нем ни думали, смущало меня не меньше. Мне нравилось ощущение свободы — сексуальной и любой другой, — которое давала мне жизнь с Майклом, но еще мне хотелось чувствовать, что он дорожит мной больше, чем парой ботинок.

Но я постаралась подавить эти сомнения, потому что для меня Майкл был проводником в большой мир. В нем было все, что не могли дать мне семья, церковь, школьные учителя. В то время у меня был ограниченный набор оценок. Он был их противоположностью, и это могло означать только, что он хороший, потому что они плохие.

Потребовалось время, чтобы научиться различать оттенки..

В ту ночь мы занимались любовью, и он казался еще более внимательным, чем обычно. О таком любовнике можно было только мечтать, и секс длился часами. Его движения были медленными, чувственными и заставляли меня верить в то, что я самая желанная женщина на земле. Мы размышляли над тем, что нам делать дальше, и в тот вечер впервые заговорили о том, чтобы уехать из Бостона.

Нам казалось, что мои родители оставили попытки вмешаться, мы не знали, что они еще раз попробуют нас разлучить, и на этот раз инициатором будет моя мать..