Дакийский самодержец - Вадим Барташ

спросил у Эмилия Павла верховный вождь роксоланов.

– Благодарю, но я бы предпочёл вино, – ответил римлянин.

И тут же по распоряжению Фарзона появились два раба. Это были меланхелены (во всяком случае, так их называли греки). Они молча вошли и поставили на небольшой столик глиняный кувшин с вином и два кубка.

Верховный вождь роксоланов самолично разлил вино по кубкам и после этого заметил:

– Мы – кочевники, и более привычны к конскому молоку, чем к вину. Мы его пьём с детства. Ну, да ладно… Хорошо, что ты перед отплытием, зашёл ко мне, Павел.

– А что-то случилось?

– Ну, да. У меня для тебя приятная новость…

– Я весь во внимании и тебя слушаю! – ответил римский пронырливый купец и по совместительству разведчик Траяна.

Эмилий Павел понял, что сейчас услышит что-то важное и неординарное.

Фарзон глубокомысленно улыбнулся, причём одними тонкими губами, и произнёс:

– Пусть император готовит для нас, роксоланов, золото… Свои ауреусы…Как и пообещал!

Павел дипломатично тоже в ответ заулыбался:

– Твои воины, великий вождь, направят копыта своих коней на северо-запад, за Данастрий?

– Я только что это обговорил с вождями. И мы с ними договорились. Уже окончательно. Мы выступим!

– То есть, поход будет на карпов? Я правильно тебя понял?

– Совершенно правильно! – и Фарзон заулыбался вновь, но на этот раз широко. – Клянусь священным огнём!

У Эмилия Павла что-то кольнуло внутри. «Кажется, его поездка на край ойкумены оказалась совсем не напрасной! Он может себя похвалить, так как выполнил задание, которое ему поручил через наместника Вифинии сам Божественный! Траян им наверняка будет доволен! И значит ему это зачтётся… Да что там зачтётся?! Ему за это обязательно что-то перепадёт!» – подумал римский купец.

– Осмелюсь спросить, – уже совсем вкрадчиво обратился к Фарзону римлянин, – а насколько серьёзны твои намерения, великий вождь?

– О-о, они у меня самые серьёзные, – ответил Фарзон. – Я выбрал для этого дела десять тысяч своих воинов. Причём заметь, Павел, лучших! И они отправляются уже через несколько дней. А возглавят их Тагасий и… моя дочь. Савлея.

– Набег будет возглавлять в том числе и твоя дочь, великий вождь?! – у римского купца в недоумении поднялись брови.

– А что это тебя так удивляет? – произнёс Фарзон. – Испокон веку у сарматов встречаются женщины, которые умеют сражаться на равных с мужчинами! Многие наши женщины не менее воинственны, чем их мужья и братья! И они превосходно воюют! Не зря же греки насочиняли про наших женщин не одну уже легенду, в которых именно сарматок назвали воинственными и неустрашимыми амазонками! Об этом мне рассказывала моя мать. И если ты не забыл, Павел, она была не роксоланкой, а гречанкой, родом из Херсонеса. Так вот, греки, оказывается, не сочиняли какие-то небылицы, и были совсем не далеки от истины! А хочешь я тебя познакомлю с наследником и… со своей дочерью, настоящей воительницей? И ты сам убедишься, что моя дочь полностью соответствует тому описанию, которое о сарматках бытует в рассказах греков…

Эмилий Павел выразил на это согласие.

Фарзон вызвал к себе старшего сына и свою отчаянно смелую и дерзкую дочь. И вскоре они появились в его шатре.

***

Тагасия Эмилий Павел на самом деле уже немного знал и раньше как-то с ним пересекался, а вот Савлею… При виде этой девушки Эмилий Павел замер. Римлянина кажется пронзила молния! Он действительно, никогда прежде не видел её. Да и таких девушек он не видел вообще!

Она была удивительной.

Поначалу ему даже показалось, что это всё-таки юноша. В мужских штанах и куртке, стройная, высокая, прекрасно сложенная, с бровями вразлёт. Выражение её красивого с тонкими чертами лица было решительное, чуть припухлые губы всегда упрямо сжаты. Она сняла шапку и её густые светлые волосы рассыпались волнами до плеч.

– Вызывал, отец? – спросила Савлея верховного вождя.

– Да, – ответил Фарзон. – Я хочу тебя познакомить с нашим гостем… Я бы даже сказал, c моим другом… Вот, знакомься, это – Эмилий Павел Он римский купец и доверенное лицо наместника Вифинии, а ещё… Ты не представляешь, но он знаком с самим владыкой Рима, с Марком Ульпием Траяном!

Савлея равнодушно посмотрела на гостя, кивнула несколько небрежно головой и вновь обратилась к отцу:

– У нас уже всё готово, отец. Осталось только дождаться подхода двух орд. В каждой – по тысяче воинов. Завтра или послезавтра мы их ждём.

– Значит вы можете выступать?

– Можем! Впрочем, мы выступим не как намечалось, а чуть позже…

– А в чём дело? Когда вы выступите?

– Через три-четыре дня! Но у меня есть только одно требование… Я не желаю подчиняться брату!

– И что ты хочешь? – растерялся Фарзон. Он не мог устоять под напором дочери. Та из него с самого раннего детства вила верёвки.

– Она спорит со мной! Возражает по каждому поводу и не желает мне подчиняться, – ответил за сестру Тагасий.

– Вот именно! Не хо-оч-чу! – продолжила Савлея. – Отдай мне, отец, половину воинов! Или лучше поручи именно мне этот поход! Одной!

– А ты справишься?

– Справлюсь!

– Ты уверена?

– Я же уже совершала набег на Крым, и сражалась с тамошними скифами… И едва не захватила их столицу, Неаполь! Разве не так?

– Всё так…

– Тогда в чём дело?!

– Хо-о-орошо…– Фарзон заколебался, но потом махнул рукой. – Так уж и быть, – вновь тяжело вздохнув, Фарзон продолжил, – вы оба с Тагасием будете возглавлять этот поход. И у каждого из вас под рукой будет по пять тысяч воинов. Но вы обещайте мне не сориться и друг другу помогать в этом походе! Обещаете?

Брат и сестра после некоторых препирательств всё-таки пришли к обоюдному соглашению и, пожав друг другу руки, пообещали отцу вести себя дружно и согласовывать все свои шаги в предстоящем походе.

Эмилий Павел долгим взглядом проводил Савлею.

На то, как воспринял римлянин его дочь, и как смотрел на неё, Фарзон не мог не обратить внимания.

Верховный вождь не сдержался и усмехнулся:

– Ну что, Павел, понравилась тебе моя Савлея? – многозначительно спросил Фарзон.

Эмилий Павел не сумел сдержать своего восхищения. Он только и смог, что выдохнуть:

– Ну-у-у, ну истинно, это и есть настоящая амазонка! В их существовании я теперь убедился!

***

Погода установилась. На небе ни облачка. Небо было ясное. И все триремы римского купца подняли якоря и, расправив паруса, вышли из Борисфена в море.

Эмилий Павел пообещал Фарзону, что договорится о субсидиях роксоланам со стороны Траяна в количестве восьмисот тысяч золотых ауреусов, и привезёт это золото уже в следующее своё посещение ставки, но у него всё из головы не выходила Савлея. Павел боялся себе признаться, что дочь Фарзона его не на шутку зацепила, и он даже в неё кажется влюбился. А ведь Павел был вдовец. Его супруга ушла в мир иной ещё совсем молодой, ей не было и двадцати лет, и теперь для поддержания здоровья Эмилий Павел у себя в доме содержал трёх