Сделаем Испанию снова великой! - Weirdlock

Итак, уровень провинции. Как не трудно догадаться, у провинциальной полиции тоже есть собственные штабы, службы и отделы. Правда, есть один нюанс — у них, конечно, есть собственные штабы и службы, но это как бы миниатюрная версия региональных штабов.

В то же самое время, у них есть все те же службы, а также все те же самые штабы. Впрочем, да, пора бы уже перейти к отделам. Собственно, отделов всего три.

Первый отдел заведует административными правонарушениями. Второй отдел заведует специальными инспекторами, эдакими рабочими лошадками полиции, которым поручается всякая мелкая, но очень важная работа. Третий отдел заведует охраной общественного порядка.

На уровне провинций, кстати, тоже существует своё агентство по расследованию должностных преступлений. Как вы понимаете, оно фактически дублирует региональную коллегию.

Ну и да, отдельно стоит упомянуть, что все правонарушения, совершённые несовершеннолетними, были переданы на откуп специально созданному органу — управлению по делам опеки и ухода.

Итак, уровень округов. На уровне округов нет своих штабов, служб и отделов. На уровне округов действуют подразделения провинциальных штабов, служб и отделов. Своего органа по расследованию должностных преступлений они также не имеют.

Наконец, уровень муниципалитетов — здесь то же самое. Муниципалитеты не имеют своих штабов, служб и отделов. На уровне муниципалитетов действуют муниципальные подразделения окружных подразделений провинциальных штабов, служб и отделов. Своего органа по расследованию должностных преступлений, как не трудно догадаться, они не имеют.

В общем-то, на этом и всё. Да, это вся организация полицейского органа. Как вы видите, структура немного сложная, слегка громоздкая, зато, как покажут события, весьма эффективная.

Глава 11. Революция сверху. Часть III

Ну и да, не будем забывать, что любые реформы требуют деньги, и эта — тоже. К счастью, Артёму это позволяли средства. Тем более, что реорганизованная налоговая и административная система позволяла ему взымать налоги значительно эффективнее.

Последнее, правда, снова не обрадовало податное население, ведь увеличивало их реальное налоговое бремя. Возник очередной бунт, на этот раз, правда, в одной конкретной местности — Валенсии.

Очевидно, этот бунт также был жестоко подавлен армией. Без излишних зверств, конечно же, но ничем хорошим для бунтовщиков это не закончилось.

Король им снова дал ясно понять, что он не потерпит попыток ревизии его же решений. Думаю, заряды картечи по бунтующей челяди показали это более чем наглядно.

Главное, что он, несмотря на наступление на значительный ряд привилегий и прав титулованной аристократии, всё же, в действительности, улучшил их экономическое положение.

Кроме того, ещё и поставил их в ещё большую зависимость от короны за счёт получения контроля над основными потоками их средств. Были, конечно, недовольные этим, но это было меньшинство.

Меньшинство, которое активно и очень даже успешно выявлял Особый отдел. Разумеется, ему ничего не делалось. Артём очень сильно не хотел всевластия тайной полиции, поэтому ограничивал её простым наблюдением за опасными элементами.

Веселье для отдела начиналось только в том случае, если эти опасные элементы начинали действовать. Вот только тогда уже их ловили с поличным, и уже после этого их ждал справедливый суд.

Естественно, справедливый суд. Справедливое наказание ведь всего одно за заговор против короны — смертная казнь через повешение, потрошение и четвертование.

Правда, это слишком унизительная казнь для аристократа, поэтому Артём всегда даровал представителям титулованного дворянства свою милость — он не казнил их, однако лишал титула и отправлял на каторгу в колонии.

Всё имущество же осуждённого изымалось в пользу наиболее бедной и наименее знатной родни. Последним, разумеется, было уже не до заговоров против короны.

В принципе, очень даже милосердно, если учесть, что каторга не обязательно подразумевала крайне вредный для здоровья физический труд. Очень часто такие каторжники служили в качестве помощников мелких чиновников.

И, естественно, получали вполне достойную зарплату. Зарплату, достойную для их положения, разумеется. Более того, осуждённые вполне имели доступ ко всем государственным институтам и даже могли выкупить свою свободу до конца срока заключения.

Правда, возвращение обратно в Испанию для них было под категорическим запретом, равно как и занятие каких-либо государственных чинов.

Так что да, Артём всё же не был настолько вот уж мерзкой сволотой, тираном и угнетателем. По крайней мере, титулованной аристократии он всё же даровал право на искупление перед ним.

И, в принципе, проблем с аристократами у него особенно и не было. Аристократия, по большей части, за исключением очень незначительного меньшинства, была, в общем-то, только за получившееся положение.

Да, меньше прав и привилегий, но, в конечном итоге, денег и власти у них в кармане стало больше. Денег через доступ к церковной десятине, а власти через доступ к законодательной власти.

В принципе, положение дел гораздо лучше, чем было до лишения их основной части их феодальных прав и привилегий.

Что касается состоятельной части населения, в которую входили как богатая сельская аристократия, не обладающая титулами, так и промышленники, то её тоже всё устраивало.

Их то реальное налоговое бремя за счёт простого доступа к широким налоговым льготам только уменьшились. Довольны они были и весьма эффективными усилиями Артёма по контролю инфляции, а также денежной массы в обороте.

Довольны они были и вполне эффективными усилиями Артёма по кодификации норм гражданского права, их значительному улучшению и модернизации.

Довольны они были и реорганизацией судебной системы, органов правопорядка, налоговой системы. Довольны они были и усилиями Артёма в области страхования банковских вкладов, повышения надёжности и доходности королевских векселей (так называемые «vales reales»).

Риски при ведении бизнеса значительно уменьшились, прибыльность бизнеса увеличилась, порог вхождения же в бизнес значительно уменьшился за счёт льготного кредитования.

Репрессивность политических институтов же приобрела значительно более мягкий характер по отношению к ним, как к классу. Теперь они обслуживали также и их.

Это, в первую очередь, отражалось в появившемся у них праве стабильно влиять на принимаемые законы, появившемся у них праве стабильно занимать даже очень высокие чины в королевской администрации, судах и так далее.

Единственное, что их смущало — это всё ещё очень явный перекос власти в сторону Артёма за счёт его «поправок адаптационного периода», а также его жестокость.

Артём в своих средствах не стеснялся и стрелял картечью по толпе при любом удобном случае. Что, как вы понимаете, вызывало определённые опасения по поводу всего происходящего.

Однако, так как картечь попадала только по челяди всякой, вздумавшей отменить все столь приятные им нововведения, то эти опасения у них были не по поводу того, что Артём слишком жестокий, а по поводу того, что он слишком мягок