Невидимки - Стеф Пенни

— Как он выглядел? — спрашиваю я.

— Выглядел? — не понимает бабушка.

— Ну да. Частный детектив.

— Ну, он цыган.

— Правда? А он еще приедет?

Частный детектив — цыган. Никогда в жизни о таком не слышал!

— Чему ты так радуешься? — ворчит ба.

— Я не радуюсь.

Когда вечером я возвращаюсь домой, мама с Иво и Кристо собираются ужинать. Мы довольно часто едим вместе, ведь мама работает, а надо еще заботиться о Кристо. Когда я захожу, мама с Иво переговариваются о чем-то вполголоса, а Кристо смотрит телик. При виде меня малыш сияет. Я протягиваю ему руку, и наши пальцы переплетаются: это наш с ним ритуал.

— А вот и кошмарик пришел, — объявляет Иво.

Он говорил так, когда я был маленьким, но теперь, когда мне четырнадцать, это звучит несколько странно. Напоминает о том, сколько воды утекло с тех пор, когда он произносил это в последний раз.

— Ты слышал про частного детектива? — спрашиваю я.

— Ха! — отвечает Иво и закатывает глаза.

— Надо же, спохватились, — говорит мама. — И что они теперь собираются найти?

Из ее слов я делаю вывод, что они тоже это обсуждали.

— А ты якобы находишься в Висбече.

— Ну да… — ухмыляется Иво. — Почему бы и нет?

— Дед Тене сказал тебе, что это был цыган?

— Угу. Во всяком случае, наполовину.

— Я никогда не слышал о частном детективе из цыган. А ты?

— Нет. Тебе это понравилось?

— Не знаю.

Мама улыбается. Я радуюсь, что она сегодня не слишком уставшая. Порой, когда она весь день мотается, развозя заказы, она так устает, что едва может говорить. В такие вечера она падает на диван и засыпает сразу после ужина. Впрочем, присутствие Иво с Кристо обычно ее бодрит. Они с Иво дружат.

Но есть кое-что, от чего мне нерадостно. И всем нам вообще. Кристо неважно себя чувствует. С тех пор как мы вернулись из Лурда, прошло четыре недели, а ему так и не полегчало. Мне кажется, ему, наоборот, стало хуже. Он меньше говорит и выглядит ослабшим. Почти только и делает, что лежит на диване у Иво или у нас и смотрит вокруг добрыми глазами, слишком огромными для его личика. Он такой маленький и худенький, вполовину меньше любого обычного шестилетки. А иногда он вообще ни на что не смотрит. Просто лежит и дышит, как будто запыхался, а сам не двигается. От этого порой хочется кричать. Ну почему никто не может хоть что-нибудь сделать?

Сколько времени нужно Богу, чтобы исцелить шестилетнего мальчика? Я спросил Иво, долго ли он ждал, прежде чем начал чувствовать себя лучше, и он сказал, что не помнит, но все происходило так постепенно, что невозможно было заметить. Меня это не утешило.

Думаю, придется нам смириться с тем, что на этот раз никакого чуда не будет. Нужно взглянуть правде в глаза: вся эта дурацкая поездка оказалась бесполезной. И что теперь?

Рэй

Клочок бумаги с номером Луэллы погребен под грудой макулатуры у телефона вот уже пару-тройку дней. Я знаю, что он там, и все равно несколько долгих минут неподвижно сижу, прежде чем начать набирать цифры.

Но, к моему удивлению, трубку снимают почти сразу. Голос Луэллы кажется более спокойным, в нем куда меньше готовности обороняться.

— Привет. Это Рэй Лавелл.

Молчание.

— А-а.

Готовность обороняться возвращается с подкреплением.

— Прошу прощения, что вынужден снова вас потревожить, но не могли бы вы ответить еще на несколько вопросов?

— Мне нужно уходить. Что у вас там?

— Ну, может, нам где-нибудь встретиться? В любое удобное для вас время. Я могу приехать к вам, если хотите.

— Вы виделись с моим братом?

— Да.

Больше я ничего не говорю. Надеюсь, в ней осталась хотя бы крупица любопытства.

— Я буду проезжать через Уимблдон. На Бродвее есть один паб, «Грин мэн». Неподалеку от театра. Я могу встретиться с вами там в девять. У меня будет полчаса. Это все.

— Большое вам спасибо, мисс Янко. Спасибо, что уделили мне время. Я обязательно подъеду.

Откровенно говоря, я не знаю, что она может мне рассказать. Я не уверен даже, о чем собираюсь ее спрашивать. Возможно, лучше мне было бросить силы на наблюдение за стоянкой в Гэмпшире, хотя в условиях полного отсутствия поблизости каких бы то ни было зданий и машин подобное наблюдение превращается в крайне сложную задачу. Приходится, как идиоту, прыгать по кустам с биноклем. Такое всегда приятнее отложить на завтра.

На этот раз она ожидает меня. Я пришел вовремя, но она уже сидит за угловым столиком с сигаретой в руке. Наряд на ней более будничный: джинсы и длинный мешковатый свитер, в котором она выглядит еще более миниатюрной. Впрочем, высокие каблуки и помада никуда не делись; такое впечатление, что без них она из дому не выходит.

— Мисс Янко, спасибо, что согласились со мной встретиться. Позвольте мне что-нибудь вам заказать.

— Обычный чай, пожалуйста. И зовите меня Лулу. А то у меня такое чувство, будто вы обращаетесь к кому-то другому.

— Лулу. Понял.

Я заказываю чай для нее и полпинты пива для себя. Сегодня злоупотреблять выпивкой не стоит.

— Ну и как вам мой братец?

— Я не догадывался, что он в инвалидной коляске.

Она ничего не говорит на это и отпивает из чашки.

— Должно быть, это очень нелегко, когда кочуешь, — продолжаю я.

— За ним присматривает родня.

— И все-таки…

— Удалось вам разузнать что-нибудь про Розу? — спрашивает она.

— Не слишком много. Я собирался повидаться с Иво, но Тене не хочет, чтобы я с ним говорил. Сказал, это его расстроит. Где сейчас Иво?

— С Тене. Во всяком случае, раньше они всегда ездили вместе.

— Мне сказали, он сейчас на Болотах.

Она пожимает плечами; порывистость этого движения напоминает мне Тене, хотя внешне у них нет ничего общего.

— Может, и так, — не спорит она.

— А вы не знаете?

— Я же вам сказала, у нас не слишком много общего. Я не видела их уже… года три.

— Но вы говорили с Тене?

— Конечно. Он ведь мой брат.

— Ну да. Вашу сестру я тоже видел. И у меня… у меня сложилось впечатление, что Иво там. Зачем им с Тене скрывать его?

Лулу хмурится:

— Вы думаете, они говорят неправду?

— Я думаю, они пытаются его защитить. Но почему?