Ключ от послезавтра - Рута Шейл

Янка еще раз полюбовалась вечно юной «милой Асенькой» с портрета. Следующий холст выглядел не столь интригующе. Дождливый осенний день, двухэтажный домишко. Желтые стены отражаются в лужах. Желтые листья, желтые тучи… На редкость однообразные цвета.

– А сейчас перед вами… – взмахнула рукой пожилая женщина, – …любимый сюжет художника. Существует три завершенных работы и около двадцати набросков этого самого дома. В начале прошлого века там находилась земская школа, которую посещал юный Николай, а в наши дни здание принадлежит городской больнице.

– Дальше сплошное занудство, – проговорил Каверин в Янкин затылок. – Про Монахова мы больше ничего не узнаем.

Сославшись на занятость, они раскланялись с работницей музея и поспешили вернуться к машине.

– Ну и к чему весь этот экскурс в историю? – поинтересовалась Янка. – Ты ведь уже был здесь раньше?

– Еще скажи, что тебе не понравилось. Было скучно и неинтересно.

Денис смотрел на нее с крайне самодовольным видом. Ясно, ничего серьезного от него сейчас не добьешься. Сплошные намеки и недомолвки.

– Хорошо, да. Я приезжал. Хотел разузнать что-нибудь о нашей Регине. Влада говорит, та все время об ее отце упоминала. Типа это он попросил выкрасть дочь из детского дома. И что на днях они вместе поедут к морю.

– Влада не поверила…

– А зря. Похоже, Регина и правда выполняла указания Залесского. А он решил, что по-быстрому срубит бабла в тайнике и – прощай, родимый Дорофеев. Регина даже с работы уволилась. Уже мысленно видела себя на островах. Только вот незадача…

– Залесский так и не добрался до тайника.

– И кстати, пару месяцев назад работники музея обнаружили пропажу одного из писем Николая Монахова. Никто не может понять, кому оно понадобилось – материальная ценность таких вещей не настолько велика, чтобы пойти на кражу. Регину они не подозревают.

– Откуда ты все это знаешь? – сощурилась Янка. Надо думать, именно это украденное письмо преспокойно отдыхало сейчас в ее тумбочке вместе с другими бумагами из папки Залесского-призрака.

– Одна милая девушка нашептала. Когда я был здесь вчера, она как раз скучала в одиночестве. Вот мы друг друга и развлекали.

– Развлекали, – полувопросительно-полуутвердительно повторила Янка. Затем поджала губы и отвернулась. – Представляю, как это выглядело.

– Ян, да пошутил я. Сама подумай – откуда здесь девушки? Сморщенная старушка с бородавкой на носу – вот и вся компания. Но и она оказалась не против посплетничать. А ты забавная, – добавил Денис, – когда ревнуешь.

– Я вовсе не… – запротестовала было Янка, но осеклась.

Несколько мгновений Денис смотрел на нее в нерешительности, а потом протянул руку и зарыл пальцы в волосы на затылке. Возражать было сложно. Да и не хотелось.

– Сопротивление бесполезно, – пробормотал он в ее губы, прежде чем накрыть их своими.

Спустя несколько минут, когда они смогли наконец друг друга отпустить, Янка вспомнила нечто важное. Не без участия этого самого «важного».

– Ч-черт, катастрофа…

– Неужели настолько плохо? – спросил Денис резко севшим голосом.

– Прости, я не имела в виду тебя. Я про это… – и она выцарапала из заднего кармана джинсов проклятый перстень. – В старой церкви, помнишь? Сама не знаю, зачем взяла. Денис, пожалуйста, я тебя очень прошу – помоги! Нужно снова пойти на кладбище и вернуть его в церковь, а я даже думать об этом боюсь.

– Беда мне с тобой, Колесникова. Пять косяков в минуту. Все говорили, а я не верил. Давай сюда кольцо…

* * *

Сначала в коридор выглянула Янкина голова. Никого. Затем через приоткрытую дверь протиснулся черный мусорный пакет. Янка пинком отпихнула его подальше, мол, если что – она здесь ни при чем. И не напрасно. Стоило ей завозиться с замком часовенной двери, за спиной бесшумно материализовалась Лана с неизменной книжкой наперевес.

– Привет!

Поворачиваться Янка не спешила. Зажала ключи в кулаке и сделала вид, что крайне интересуется качеством покраски стены. Ковырнула пальцем едва заметное углубление, даже ногой постучала. Наконец все же ответила:

– Привет. Как дела?

– Отлично. Давно так спокойно не отдыхала.

И стоит себе дальше, волосищи кофейные поправляет. Никуда не торопится. В отличие от Янки, которой нужно было успеть оттащить мусор в контейнер, а после бежать с детьми на каток. Наконец-то настала очередь их отряда полировать лед локтями, коленями и прочими не предназначенными для этого частями тела.

– Что читаешь? – спросила она безо всякого интереса. Уходить первой и бросать мешок не хотелось.

– Про вампиров.

– Нравится?

– Не то слово.

Помолчали. Тогда Янка достала телефон, притворилась, что набирает номер и ждет ответа.

– Пойду, ладно? – Ага, сообразила наконец-то. Развернулась, взмахнув «конским хвостом» на макушке, и отправилась восвояси.

Янка выждала минуту, навьючила на спину мусорный пакет, как недобрый Дед Мороз перед встречей с плохими детьми. Попутно в красочных выражениях поминала то Владу, то Каверина, то обоих вместе взятых. Чистоплюи! Уборку им подавай! При том, что первая без видимых неудобств ночует прямо на полу, а второй… Второй… Эх, да ладно.

Только бы вернулся поскорее. И без кольца.

Беспокойство за Дениса не отпустило и после, на катке, когда Янка уныло ковыляла вдоль бортика на негнущихся ногах – и это при том, что вообще-то неплохо каталась на роликах. Но лед, как выяснилось, внушал ей недоверие. Не помог и тренер, благодаря которому даже те, кто сегодня надел коньки впервые в жизни, к концу занятия вполне сносно перемещались по катку наискосок. Зато вторая вожатая Катя рассекала воздух легче легкого. То прямо, то спиной вперед. Глядя на нее, казалось, что нет ничего проще. До тех пор, пока Янка не пыталась сделать сама. Тогда все тело становилось ватным от страха, чужим и непослушным. Она ковыляла, как паралитик, упираясь одной ногой, а вторую подтаскивала следом, и все это совсем не напоминало скольжение. Не катание, а сплошная мука.

Ярко освещенный прожекторами каток постепенно начинал казаться местом пыток почище кресла стоматолога.

И Дениса, как назло, все еще не было.

Когда настало время уходить, Янка первой потащилась в раздевалку. Обогнала детей, плюхнулась на скамейку и почувствовала себя в относительной безопасности, только когда сунула ноги в привычные разношенные ботинки. Земля, о-о, это была земля! Хотя колени по-прежнему дрожали, а все тело ныло, как после тренажерного зала.

Денис появился за ужином. Бледный, взъерошенный, жалкий какой-то. Янка вскочила, собираясь подойти, но он едва заметно качнул головой – «не сейчас». До еды ли тут… Рядом соловьем разливалась Якушева. Без остановки трындела о том, как с шести лет занималась фигурным катанием, но пришлось бросить из-за травмы, как в седьмом классе поразила кавалера перекидным «козликом» прямо в его объятья и что потом еще долго скакала этим самым козликом, но уже от него.