Опиумная война - Ребекка Куанг

Цзюнь выгнал ее из своего класса, но не из библиотеки. В Синегарде хранилась целая сокровищница книг по боевым искусствам, самое крупное собрание в империи. Под рукой у Рин находились секреты всех семейных техник, за исключением тех, которые всячески охранялись, как, например, техника семьи Инь.

Копаясь в архивах, Рин обнаружила, что литература всесторонне освещает боевые искусства, но обескураживающе запутанна. Рин выяснила, что боевые искусства связаны с происхождением — разные стили практикуют в разных семьях, ученики одного наставника используют похожие техники. Очень часто школы раздирает соперничество, так что и техники в результате развиваются независимо.

История боевых искусств была крайне интересна, почти как роман. Но практика оказалась дьявольски сложной. По большей части книги были написаны слишком сжато, чтобы использовать их как учебники. Предполагалось, что ученик читает книгу вместе с наставником, который покажет ему технику. В других книгах на многих страницах описывались техники дыхания и философия определенной школы, и только время от времени упоминались удары.

— Не хочу я читать о равновесии во вселенной, — проворчала Рин, отбрасывая уже, наверное, сотый текст. — Я хочу узнать, как побить соперника.

Она попыталась попросить кадетов о помощи.

— Прости, — сказала Куриль, отводя взгляд. — Цзюнь запретил обучение первокурсников вне тренировочных залов.

Рин сомневалась, что это правда, но должна была и сама сообразить — не стоит просить помощи у кадетов Цзюня.

Просить Арду тоже бессмысленно — она все время проводила в лечебнице с Энро и не возвращалась в общежитие до полуночи.

Рин придется всему научиться самостоятельно.

Через полтора месяца она наконец нашла кладезь информации в текстах Ха Сээцзиня, квартирмейстера времен Красного императора. Учебники Сээцзиня были снабжены прекрасными иллюстрациями, детальными описаниями и четкими диаграммами.

Рин с восторгом листала страницы. Вот оно. Именно это ей и нужно.

— Ты не можешь взять эту книгу, — сказал кадет за стойкой.

— Почему?

— Она с запретных полок, — ответил кадет, как будто это нечто само собой разумеющееся. — Первокурсники не имеют к ним доступа.

— Ох. Прости. Я верну ее на место.

Рин пошла вглубь библиотеки. Оглядевшись и убедившись, что никто ее не видит, она запихнула том под рубашку. Потом развернулась и вышла.

Рин училась в одиночестве, с книгой в руках. Научилась кулачному бою, представляя вращающийся шар в руках, чтобы двигаться правильно. Научилась крепко стоять на ногах, чтобы ее не могли сбить, даже противник, весящий в два раза больше. Научилась держать большой палец поверх кулака, всегда защищать лицо и быстро, но плавно смещать точку равновесия.

У нее неплохо получалось избивать неподвижные предметы.

Она регулярно посещала состязания на ринге. Приходила в подвал пораньше и занимала место у заграждения, чтобы не пропустить ни единого удара или броска. Она надеялась, что, глядя на кадетов, скопирует их технику.

Это и впрямь помогло — в какой-то степени. Тщательно рассматривая движения кадетов, Рин научилась верно рассчитывать время и позицию для разных техник. Когда ударять, когда уклоняться, когда кататься по земле, чтобы избежать… нет, погодите-ка, это была случайность, Цзиха просто споткнулся. У Рин не было мышечной памяти после спарринга, так что приходилось удерживать все в голове. Но лучше хоть какие-то тренировки, чем никаких.

А еще она посещала состязания, чтобы посмотреть на Алтана.

Рин солгала бы себе, не признав, что, глядя на него, получает огромное эстетическое удовольствие. Гибкий и мускулистый Алтан с точеными скулами был бесспорно красив.

Но еще он был образцом хорошей техники. Алтан вел себя в точности так, как рекомендовалось в книге Сээцзиня. Никогда не забывал про защиту, никогда не открывался, никогда не ослаблял внимания. Никогда не показывал, как будет двигаться, не скакал хаотично и не опускался на пятки, а значит, соперник не мог понять, когда Алтан собирается ударить. Он всегда нападал сбоку, а не в лоб.

Поначалу Рин считала Алтана просто хорошим и сильным бойцом. А теперь понимала, что он во всех смыслах гений. Его техника была пособием по тригонометрии, прекрасной композицией из траекторий и отраженных сил. Он всегда побеждал, потому что превосходно контролировал дистанцию и вращения. Он превратил математику боя в науку.

Он дрался часто. В течение семестра все больше кадетов бросали ему вызов — казалось, каждый ученик Цзюня хотел его одолеть.

До начала зимы Рин побывала на двадцати трех состязаниях с участием Алтана. Он ни разу не проиграл.

В Синегарде наступила мстительная зима. Студенты наслаждались последним солнечным днем осени, а на следующее утро обнаружили холодное покрывало снега, укутавшее академию. Снег было приятно созерцать две безмятежные минуты. Потом он превратился в занозу в заднице.

На всей территории они рисковали переломать ноги — ручьи замерзли, лестницы стали предательски скользкими. Все занятия теперь проходили в помещении. Первокурсникам поручили разбрасывать соль по каменным тропам, чтобы таял снег, но из-за скользких дорожек все равно возник поток студентов в лазарет.

Холод стал последней надеждой для тех, кто регулярно наведывался в сад в ожидании, что Цзян все-таки появится и начнет занятия по Наследию. Но одно дело дожидаться в наркотическом саду вечно отсутствующего наставника, а совсем другое — делать это в мороз.

За несколько месяцев с начала семестра Цзян так ни разу и не появился. Студенты иногда наталкивались на него на территории академии — он занимался всякими пакостями. Выбил поднос с обедом из рук Нэчжи и удалился, насвистывая, шлепнул Катая по затылку, гукая как голубь, и попытался отрезать Венке волосы садовыми ножницами.

Стоило какому-нибудь студенту настигнуть его и спросить о занятиях, Цзян громко фыркал и сбегал.

Только Рин часто посещала сад Наследия, но лишь потому, что это было удобное место для тренировок. Раз остальные первокурсники с презрением избегали сада, здесь она гарантированно находилась в одиночестве.

Она радовалась, что никто не видит, как она трудится над текстом Сээцзиня. Основы она усвоила без труда, но уже вторая фигура оказалась дьявольски сложной.

Сээцзинь обожал быструю работу ногами. И теперь диаграммы подвели Рин. На каждом рисунке ноги изображались под разными углами. Сээцзинь писал, что если боец сумеет выпутаться из неуклюжей позиции, то, как бы близко он ни был к падению, он найдет равновесие, а значит, получит преимущество.

Теоретически звучало хорошо. На практике же это означало множество падений.

Сээцзинь рекомендовал ученикам практиковаться в первой фигуре на высоте, желательно на толстой ветке дерева или на стене. Рин с опаской залезла на большую иву, нависшую над садом, и приставила ноги к коре.