Убить куклу - Надежда Черкасова

Еще Лера узнала, что хозяин усадьбы, Петр Петрович, в настоящее время болен и нуждается в постельном режиме. Лере категорически запрещалось не только входить к нему, но даже открывать дверь его комнаты. За хозяином ухаживала сама Ирина Марковна, некогда врач по профессии, а теперь его сиделка, личный секретарь и особо доверенное лицо.

— Вот и все, что вам следует знать, милочка, — закончила строго экономка. — И должна вас предупредить: если вы хоть в чем-то нарушите эти неписаные правила, вам придется покинуть усадьбу без оплаты за труды и выходного пособия.

Лера собралась было возразить, что как раз оплату-то ей хозяйка и гарантировала, что бы ни случилось, но на всякий случай промолчала, чтобы не настраивать против себя уверенную в своей правоте домоправительницу.

— Завтра в половине девятого я зайду за вами, так что будьте готовы вовремя. Два комплекта униформы и несколько комплектов нижнего белья найдете в шкафу. На униформе не должно быть ни единого пятнышка. Если вдруг запачкаете, тут же отдавайте Галине, в стирку. За всей одеждой и в особняке, и в доме ухаживает она.

— А можно мне позвонить? Елена Сергеевна забрала мой паспорт и телефон, и я даже не успела никого предупредить, что меня не будет ни на работе, ни дома. — Лера вдруг подумала, что не мешало бы и Григория известить о переменах в ее жизни. Хотя кто он для нее? Никто!

— Хорошо, что вы спросили. Паспорт вам вернут после того, как проверят его подлинность, сделают с него ксерокопию и составят трудовой договор. А телефоном на территории усадьбы пользоваться запрещено, так как здесь не принято тратить время на пустые разговоры. Вот когда вам предоставят выходные дни и вы окажетесь за ее пределами, получите телефон обратно. Можете звонить куда хотите и сколько хотите. В особняке городской телефон есть. Но вам им пользоваться разрешается только в экстренных случаях и с разрешения хозяев.

Проводив взглядом экономку, Лера с облегчением вздохнула. Такое ощущение, словно вырвалась из цепких лап зверя. Хотя какой зверь из этой серой мыши?

Леонов позвонил чуть свет, раздраженный и злой.

— Ты все еще спишь?!

— Сплю! Как и любая уважающая себя сова. К тому же лег почти под утро, — Василий глянул на часы: всего-то шесть утра! И что этому старому пню не спится? — Это же твоя идея была — развлекать наших заморских гостей и знакомить их со всеми прелестями ночной жизни столицы.

— Ну и как — ознакомил?

— Ознакомил, остались довольны. Даже очень. Рассчитывают сегодня на продолжение.

— Молодец! А вот я жаворонок, люблю рано вставать. И сам встаю, и других бужу. Чтобы отрабатывали денежки, которые я им плачу.

— Да не жаворонок ты, а дятел, из-за которого совы вынуждены вставать рано, а жаворонки ложиться поздно. Ты чего звонишь ни свет ни заря? Случилось что? Помирать, что ли, собрался?

— Не дождутся! А вот поговорить с тобой мне нужно немедленно.

— Да что за срочность-то?

— Не по телефону. Часа полтора на сборы и дорогу хватит? Тогда жду!

Даже если бы Василию удалось остаться в постели, сон все равно как ветром сдуло. Старик чего-то сегодня не в духе, а это с ним случается крайне редко. И вообще Леонов ведет себя в последнее время как-то непредсказуемо. Затеял вдруг продавать хорошо налаженный бизнес, приносящий стабильный доход.

Может, в теплые края под старость потянуло, поближе к морю? Не зря же он Италией так заинтересовался. А так как у Василия нет возможности выкупить в их общем деле львиную долю Петра, он вынужден не только мириться с решением босса-партнера, но и самолично заниматься продажей совместного предприятия. Когда-нибудь их нерушимый альянс все равно бы распался, так как разницу в летах не сможет преодолеть никакая привязанность. Видно, устал старик, вот и сворачивает свою бурную деятельность.

Как странно распорядилась судьба, предложив Василию в друзья человека, годившегося больше в отцы. Однако тридцати лет, разделяющих их, он почти не ощущал. Человека интереснее, умнее и жизнерадостнее Леонова Василий в жизни не встречал. Но месяца три назад Леонов начал сдавать, а теперь и вовсе неожиданно слег. И поднимался крайне редко, словно утратил интерес к происходящему. Никакие врачи ему уже не могли помочь, потому что болезнь у него была неизлечимая и называлась она — старость.

Хотя, если хорошо поразмыслить, то старость — понятие относительное. Некоторые почти до ста лет живут и как козлики молодые скачут. Да и возможностей, чтобы зря не стариться, у Петра при его богатствах больше, чем у кого бы то ни было: любые способы сохранить молодость, какие только существуют, ему доступны. Все же подозрительно, что он так быстро сдался. Разве шестьдесят пять — возраст для настоящего мужчины?

Минут через тридцать, приняв душ и тщательно побрившись, Василий выехал в загородную резиденцию друга, вспоминая вчерашнюю вечеринку с итальянцами. Темпераментные и предельно жизнерадостные южане с их энергичными жестами, эмоциональной речью и позитивным настроем просто светились от избытка жизненных сил, и Василий чувствовал себя с ними вполне комфортно и уверенно. Их стиль поведения, крепкие рукопожатия и поцелуи в обе щеки Василий воспринимал как неотъемлемую часть бизнес-общения. И ни на минуту не забывал, что исключительно вежливые и доброжелательные друзья в любой момент могут расторгнуть договоренности, достигнутые во время застолья.

Василию по молодости приходилось работать в Италии переводчиком у одного крупного бизнесмена, и ему было прекрасно известно, что окончательные решения принимаются гораздо позднее. А пока при деловых беседах принято говорить о жизни, природе и погоде. Разговоров же о семьях и политике, а также пренебрежительных высказываний о футболе следовало избегать.

Неформальная обстановка, в которой итальянцы предпочитали встречаться, в том числе и в нерабочее время, имела для них важное, почти стратегическое значение. Они полагали, что при неофициальной встрече можно быть более расслабленными, свободно комментировать и даже критиковать оппонентов без риска обидеть их, поскольку атмосфера-то приватная, нерабочая. И Василий, видя их хитрости, не обижался на будущих партнеров. Он понимал, что итальянцы заинтересовались покупкой, а потому спокойно ждал, пока они созреют до подписания деловых бумаг.

Василий въехал на территорию просторной усадьбы с изысканным роскошным особняком и остановился у парадного входа. Невзрачная, как моль, сущность под названием Ирина Марковна проводила его на второй этаж, и когда гость переступил порог роскошных апартаментов хозяина, плотно прикрыла за ним дверь. Василий оглянулся и замер, прислушиваясь: неужели экономка осталась за дверью, чтобы подслушать? Он открыл дверь и выглянул в пустой просторный холл. Значит, показалось. Вот не нравилась ему Ирина Марковна, и все тут, и ничего с этим не поделаешь.

— Заходи-заходи, чего у порога застрял? — услышал он нетерпеливый голос Леонова. — Наконец-то! Рад тебя видеть. Ну, здравствуй, дорогой, — распростер объятия старик, когда Василий подошел.