Живые и мертвые - Владимир Пекальчук

– Готово, – сказал Зерван. Теперь главное не обращать внимания на желание врезать Баху в челюсть, когда он коснется груди Каттэйлы пальцами.

Но маг достал кисточку и принялся вычерчивать руны ею, макая в колбу со странной зеленоватой жидкостью. Вскоре на теле появились четыре странные руны, слегка фосфоресцирующие. Затем Бах посыпал их черным порошком, взял еще одну колбу непонятно с чем и, открыв рот девушки, влил туда две мерные ложечки. Еще одна колба ушла на рисование рун на каменном столе вокруг тела.

Вампир созерцал все это молча, уже ничего не спрашивая. Какая, ко всем святым и проклятым, разница, что во всех этих колбах?! Лишь бы получилось, и тогда компоненты не будут иметь значения. И если не получится, все это вообще не будет стоить выеденного яйца.

– Готово. Итак, я сейчас начну читать заклинание. Вы должны встать рядом с телом и положить левую руку на лоб, правую на живот. Когда я начну произносить слова, представьте себе, что вы – сосуд, наполненный жизненной силой. И эта жизненная сила перетекает из вас в нее. Мысленно вы должны звать ее по имени… вы же знаете ее имя, не так ли? – с беспокойством уточнил маг.

– Я знаю имя, которым она представилась, – мрачно ответил Зерван, – учитывая, что она оказалась разбойницей, нет никакой гарантии, что это ее настоящее имя.

– Вот это уже не очень хорошо, – Бах покачал головой, – но особых вариантов у нас нету. Словом, старайтесь мысленно звать ее так, словно хотите докричаться до Серых Равнин. Да, я понимаю, что вы плохо все это представляете, я тоже. Но ничего другого нам не остается… Вы готовы?

– Готов, – ответил вампир, занимая указанное место у лабораторного стола.

Осторожно он прикоснулся к остывшей коже и подумал, что если все сработает, то просто незачем будет посвящать Каттэйлу во все эти подробности. Хотя если девушка возьмет да откроет глаза прямо во время чтения заклинания… Будет конфуз. Но она, разумеется, должна будет понять, что при иных обстоятельствах Зерван ничего такого себе бы не позволил.

Внезапно вампир поймал себя на мысли, что уже думает о Каттэйле как о живой, и понадеялся, что это добрый знак. И в этот момент Бах начал читать заклинание. Зерван унял волнение и попытался представить себе, как его собственная жизненная энергия плавно струится по его жилам, просачивается через поры кожи и через них же впитывается в тело Каттэйлы. Какой она была бы, эта самая жизненная сила, будь она жидкостью? Холодной и освежающей? Горячей и согревающей? Вампир не знал. Возможно, во времена первейшего из эльфийских народов вампиры-эльфы знали, как это делается. Или, по крайней мере, было кому подсказать им. Но безымянный древний маг, старательно вписав в свою книгу рецепт воскрешения, ограничился лишь общим упоминанием о том, что надлежит делать восемнадцатому компоненту. Так что он, Зерван, попросту оставлен наедине со своими верой, надеждой и желанием сделать что угодно, лишь бы не ошибиться. Ах да… звать Каттэйлу по имени, пытаясь докричаться до Серых Равнин, если они есть, эти равнины. И вампир завопил, безмолвно и отчаянно, надеясь, что его мысленный зов достигнет души, так глупо расставшейся с телом.

Бах, тщательно выговаривая слова, не несущие никакого смыслового значения, но обладающие способностью повелевать таинственными магическими силами, читал строчку за строчкой, для уверенности водя по тексту пальцем, хотя четкость, с которой он произносил длиннющую формулу, указывала на многочисленные упражнения. Наверняка мастер магических наук, готовясь, возможно, к величайшему свершению своей жизни, репетировал чтение сотни раз в ожидании удачного для него стечения обстоятельств. В конце концов, не каждый день получаешь в свое распоряжение такую редкую пару, как вампир и по ошибке убитая им молодая женщина.

Так прошла минута, показавшаяся вампиру вечностью, и он уже начал отчаиваться, когда вдруг слой бурой жижи, образовавшейся от посыпания рисованных рун порошком, начал вздуваться пузырями, а от рисунка, начертанного магическим мелком на столе и позже обновленного странной жидкостью, стал подниматься синеватый дымок. Послышалось тихое клокотание.

Зерван прислушался, пытаясь понять, откуда оно доносится, и с ужасом понял, что из чуть приоткрытого рта Каттэйлы. Казалось, жидкость, влитая туда магом, начала закипать, а в душе вампира стремительно нарастало подозрение. Отстраниться от стола, перепрыгнуть через эту каменную плиту, схватить окаянного мага за горло и громогласно потребовать объяснений… нет. Нельзя прерывать процесс, если есть хоть какой-то шанс, то он единственный. А если Бах обманул его и сейчас творит какое-то совершенно иное заклинание, то заставить его ответить можно будет и чуть попозже, а сейчас нельзя позволить даже самым лютым подозрениям отнять у Каттэйлы ее крохотный, призрачный шанс… И стоило Зервану подумать об этом, как его ноги налились свинцом и колени начали подгибаться. Его сила просто вытекала из него, словно кровь из проткнутого тела.

Нечто подобное Зерван испытал в своей жизни лишь один раз, столкнувшись со сворой бхутов. И с тех пор не знал более кошмарного чувства, ибо даже чудовищная удушающая хватка дня по сравнению с этим – ничто.

Для вампира, равно как и для любого иного хоть чуточку мистического существа, нет страшней врага из плоти и крови, чем бхут, уродливый карлик-трупоед. Несмотря на внушительные зубы и непропорционально длинные когтистые руки, бхут не представляет особой опасности для вооруженного человека: рост не тот, да и силушки маловато, ни дать ни взять цирковой уродец. Вот только если б не его ужасная аура, рассеивающая любую мистику… Даже сильнейшие маги слабеют в его присутствии, а вампиры, баньши, оборотни и даже демоны, изредка забредающие из иных миров, страшатся бхутов словно огня.

Много лет назад Зервану встретилась на пути стая голодных трупоедов, и он до сих пор не очень-то и понимал, как смог выйти из той схватки победителем. Выжатый словно лимон, напрочь лишенный сил, наполовину ослепший от застилающей глаза тьмы, стоял тогда вампир, окруженный телами изрубленных уродцев, пальцы уже не могли удержать рукоять мандалы, ноги подгибались, сердце пыталось выскочить из груди. И полная опустошенность внутри, словно проткнули Зервана насквозь, выпустив из него кровь, потроха, силу и саму душу…

И вот теперь, стремительно ослабевая, вампир понял, что попался в хитрую ловушку чародея. Дымок, поднимающийся от каменной плиты, содержит в себе вытяжку из крови бхута, самый опасный для ночного охотника яд, и очень скоро превратит Зервана в безвольно лежащее на полу тело.

Королю Тааркэйду не спалось. Время для сна – спокойного сна – наступит чуть позже, когда он станет настоящим королем своей страны либо когда обретет вечный покой в попытке стать им.

На ночь глядя прибыл под личиной торговца овощами посол из Туманного Леса: пятеро Светлейших из шести согласились. Список их условий, впрочем, был мало того что длинным, так еще и отдельные пункты, скажем так, будет трудно объяснить простолюду. Одно лишь требование запретить охоту на баньши чего стоит. Пример, поданный Реннаром, королем Витарна, оказался заразителен, и теперь эльфы из восточного Туманного Леса требуют последовать ему, прекрасно понимая, что в общем-то держат монархов Эренгарда за горло. Тааркэйд готов был прозакладывать свои королевские штаны против портков последнего землекопа, что и эльфы Леса Песен, расположившегося на севере, потребуют того же, если, конечно, вообще согласятся. Хотя какое там «если», когда еще длинноухим выпадал такой шанс содрать с людей три шкуры?!