Авиатор: назад в СССР - Михаил Дорин

дорожке мчался ГАЗ-69. Вырулив на полосу, автомобиль направился в нашу сторону. Машина остановилась напротив нас и из неë вышел офицер в светло-синем лëтном комбинезоне и офицерской фуражке.

— Здорово, орлы! Кто старший? — обратился ко всем офицер. Не трудно догадаться, что перед нами, скорее всего, командир одного из полков.

Баля представился и скомандовал всем построиться.

— Вольно, вольно! Командир 315 учебного полка, полковник Добров Геннадий Павлович. С кем-то из вас мне предстоит полетать на тех самых машинах, которые у вас за спиной. Что за самолëты, знаете?

В строю оказалось много знатаков этой техники. Ответили, буквально, хором.

— Ладно, молодцы. Работу закончили и в казарму. Ефрейтор командуйте.

Когда мы начали движение, меня отдëрнул наш старший.

— Родин, тебя зовут, — сказал Баля и указал на Доброва.

Я просочился сквозь строй и подошëл к полковнику. Геннадий Павлович достал из бело-чëрной пачки сигарету и прикурил.

— «Стерву» будешь? — спросил Добров, протягивая мне открытую пачку.

— Простите, кого?

— «Стюардессу» так называем. Болгарские, недавно попробовал, — потряс он пачкой сигарет. — Не куришь, значит. Весь в отца — такой же правильный. Как сам? — спросил полковник.

— Всё хорошо. А вы отца знали?

— Да. Жаль мужика. Ладно, беги встрой. В полк придëшь летать, там и поговорим, — сказал Добров и пожал мне руку.

Спать хотелось ужасно после такого напряжённого дня. Завтрашний день предполагал второй этап профотбора, нужно было хорошо отдохнуть.

Перед сном поймал себя на мысли, что вокруг семьи Родиных витает слишком много тайн. Чем же таким занимался отец и мать Сергея, что никто ничего не рассказывает? Просто так, конечно не подойти к Доброву и не расспросить о родителях. Только если сам не захочет.

Ко второму дню «мозговыжималки» я подходил в относительном неведении тех тестов, которые необходимо пройти. Знал только, что сейчас будут всякие установки с лампочками и ручками. Но к такому «винтажу» не был готов.

Когда я поступал в прошлом, вернее в будущем, эти все штуки наладом дышали и практически не использовались. А сейчас оно всё работает. Вот прям всё!

— Следующий ты, Родин, — сказал вышедший из кабинета парень, вытиравший пот со лба.

— И как там? — спросил я.

— Трудно.

— Живее, Родин! — поторопили меня.

Войдя в кабинет, обнаружил в нëм двоих дедушек, одетых в технические комбинезоны тëмно-синего цвета. На первый взгляд им обоим лет по 70, но передвигались они вокруг аппаратуры очень бодро. Сразу вспомнились рассказы ребят, которые консультировались со старшими курсами и пытались получить от них хоть какую-то спасительную «соломинку». Один из таких советчиков утверждал, что два древних деда — настоящие церберы! Что ж, проверим.

— Ёптить, хорош зыркать и в кресло! Чего встал… как там тебя, — сказал лысый дедок и, щурившись, попробовал прочитать мою фамилию на бланке.

— Пень ты старый! Серёга зовут! Пенсия плачет по тебе, Генич! — подсказал ему второй, поправляющий лямки на аппарате.

К слову, сам аппарат не что иное, как подвижная кабина самолëта, установленная на шарнирах. А перед ней огромная панель с изображением волнистой линии — синусоиды — и белыми лампочками.

— Георгич, отстань! Очки забыл. Ну чего встал, Родин? Прыгай и пристëгивай ремень, — сказал дед Генич.

Заняв место, я сразу взялся за ручку управления и поставил ноги на педали.

— Итак, ëптить, смотрим, слушаем и запоминаем. Даже если девка зайдëт вот с такими, — Генич описал перед собой два больших круга. — Всё равно смотри на лампочку и веди по синусоиде. С девкой Георгич разберётся, он парень молодой.

— Пенëк! На полгода тебя старше! — воскликнул Георгич, цепляя мне на ногу и руку какие-то датчики.

— А это, чтобы пульс и давление считывать? — спросил я.

— Это, чтоб ты не засыпал, ëптить!

Аппаратура замигала, а кабина начала ходить в разные стороны. Всё как в полëте — любое движение нужно уравновешивать. Вести луч по линии было не сложно, пока не началось психологическое воздействие.

Под сиденьем сработала оглушающая сирена. Меня слегка передëрнуло, но с линии не ушëл.

И вот первый вираж. В руке и ноге возникла небольшая дрожь, словно органы управления завибрировали. Но и это не смогло сбить меня с темпа. На лице, непроизвольно, светилась улыбка.

Потянул ручку на себя — луч ушëл вверх. Нажал правую педаль — луч вправо. Дойдя до верха, даёшь ручку от себя, и луч пойдёт вниз. Гениально и просто! Вибрация только слегка отвлекает, но не критично.

— Генич, а чего он лыбится? — услышал я Георгича, стоявшего у аппаратной стойки.

— Да, ёптить, откуда ж я знаю. Нашёл чего спросить. Мож где тренировался? — сказал Генич, стоявший где-то сзади.

— Вряд ли. А ты, пенëк, напругу давно проверял?

«Так-так-так, вы там чего задумали, старички-боровички?! Какая напруга? Током, что ли, шарашить будут?», — запереживал я. А бросать ручку нельзя. Это сразу крест на поступлении.

— Точно, Георгич. А ну, давай-ка, добавим.

Вибрация слегка усилилась, появилось уже видимое отклонение, но совсем незначительное. Если так, то и не критично. Немного осталось дотерпеть.

— В одну сторону прошëл. Теперь назад, — услышал я команду от Генича. — Хорошо идëт, ëптить! Георгич, а давай на максимальную. Чтоб, прям, ручку захотелось бросить.

— Понял, выполняю, Генич!

Глава 12

Шандарахнуло прилично! Луч ушëл от линии значительно, и впервые загорелась красная лампа.

— Вот это другой разговор, ëптить! — радовался Генич. — Терпи казак — атаманом будешь!

Наконец, я дошëл до конца и аппаратура отключилась. Из сиденья я не вылазил, а выскакивал! Не понимаю, зачем нужно было меня валить? Крутов постарался и надавил, небось, на двух дедков. Майорову не получилось продавить, а здесь, по старой дружбе не отказали!

— Ну как… ëптить, опять забыл, как там тебя зовут? — спросил меня Генич.

— Сергей Родин, — я еле-еле себя сдерживал, чтобы не высказать этим старичкам за такую подлость. Эмоции били через край — неужели сейчас опять вылечу с училища? Даже не успел поступить.

Дверь сзади открылась и в кабинет вошла Елена Петровна. Сегодня на её руках — яркий красный маникюр, одета в зеленую узорную блузку с коротким рукавом и однотонную расклешëнную юбку того же оттенка.

— Еленочка, красавица! Какими судьбами? — спросил Георгич, заполняя бланк.

— Пришла проконтролировать. Родин, не могли бы вы выйти? Объявите остальным, чтобы следующий не входил. Его позовут, — сказала Майорова.

— Понял, — проговорил я и направился к двери.

— Сергей, подожди, ëптить, — позвал меня Генич. — Всё у тебя хорошо, сынок. Будешь летать, — сказал он мне тихонько на ухо и одобрительно похлопал по плечу.

Не знаю, как относится к сказанному. Может ли быть такое, что дедки просто меня проверяли на максималках, так