Тюремщица оборотня - Ли Литвиненко

не на чем. Придется оборотню пока подождать с купанием, не страшно, спешить им некуда. У стены высится приличная горка заранее запасенных дров. Возле входа стоят два полных ведра чистой воды. Желудок, подкрепленный хлебом, пока не просит добавки. Оборотень тоже видимо, не голоден и вообще, кажется, уснул, не дождавшись ночи. Значит можно с чистой совестью заняться постирушками.

Первыми отмывались предметы, находившиеся ближе к телу, нижняя сорочка и панталончики. Кусок мыла заметно отбавлялся. Нужно будет обязательно, при первой же возможности купить еще. Мина отжала белье и бросила в ведро, в котором оставалась чистая вода, для полоскания. Отерев руки о край своего одеяния, девушка нашла свой блокнотик и вписала в него новый список нужных вещей. Первым пунктом шло:

— Мыло!

Вторым и третьим было белье и полотенце. После слова «полотенце» встал знак вопроса. Денег в обрез, вернее сейчас у неё не было ни гроша и покупка нужной, но легко заменимой тряпицы, возможно, откладывалась на неопределенный срок.

Прополоснув белье, она снова задумалась, на что развешивать одежду? Веревки у неё не было. Пришлось оторвать приличную полоску по краю своего подола. Длинна одеяния, из приличной перешла в разряд «вызывающая». Да кто ж тут осудит? Урсул точно был не против, а смотрел на её новаторский наряд радостно, и даже с восхищением.

Так, что мочим дальше? Платье понятно — да, плащ — нет (не успеет высохнуть за ночь, а завтра нужно с утра идти к мистеру Зогу). Куртка — нет (итак чистая, сойдет). Чулки тоже да, шапка и шарф — да, однозначно. Но вот стоит ли стирать штаны с рубашкой тоже? Может оставить на завтра? Остаться на всю ночь без сухих вещей было как-то боязно, а вдруг чего?

Мина вернулась к блокноту и дописала: платок, перчатки, носки. После каждого слова вопросы, вопросы. Сегодня сильно замерзли руки. Хорошо на голове была шапка, но вот под капюшоном плаща будет ветрено, как бы голову не застудить. Платок будет нужен обязательно. Мина стирала, полоскала, думала и не заметила, как стала напевать себе под нос песенку. Не зря говорят: ничто так не лечит от хандры, как повседневные дела. Вот и маленькая тюремщица занялась рутинными заботами и на время совсем забыла о своих страхах и горестях.

Крупа разварилась полностью, и котелок был ловко поставлен на стул, а вода для купания узника начала поднимать градус на горячей печке. Подкинув дровишек, чтоб быстрей согреть водичку, Мина уставилась на таз с грязной водой. В мутной жидкости она рассмотрела новое препятствие для отмывания узника. Таз не пролезет в клетку! Ну просто, никак. Не беда, придется ему мыться в ведре. Неудобно, конечно, но что делать? Главное запаха прелых тряпок и давно не мытого мужика, не будет рядом с её постелью.

И тут Мина с удивлением поняла. Не смотря на то, что вид у него был ужасно грязный, от Урсула совсем не воняло. Он пах как … самец?! Но точно не вонял. Оглянувшись на узника, Мина как можно незаметнее принюхалась. Да, в погребе совсем не воняло грязным человеком. Здесь попахивало сыростью, сейчас совсем немного, соломой, бульоном… Мина решила, что сходит с ума, но её нос уверенно говорил, что пока она купалась, запах в помещении изменился. Она и раньше замечала эти нотки леса и … Мускуса? Какой-то пряности? Что-то остро-дикое, дурманящее разум. Пьянящее…Неужели так пахнут все оборотни? Приятно.

Урс смотрел на неё внимательно, как будто читал её мысли, и уголки губ слегка приподнялись, словно в легкой усмешке. Он что опять над ней смеётся?

— Любишь мыться? — Прозвучало вызывающе.

Прежде чем он успел открыть рот, Мина ответила за него.

— Неважно. Сегодня, нравится тебе это или нет, ты искупаешься.

Урсул не стал спорить и кажется, растерялся. Оборотень вдруг задумался: когда он мылся последний раз? После того как он попал к людям, единственной возможностью искупаться для него был дождь. Во время грозы узника иногда оставляли на улице, привязанным к решетке. Это считалось наказанием, и Урсул всячески поддерживал в людях это заблуждение. Делал недовольное лицо, рычал, сопротивлялся, когда его выводили под дождь. Но на самом деле он был счастлив смыть с себя хоть часть пота и пыли. Почувствовав в воздухе приближающееся ненастье, он специально цеплял охранников, швырялся едой и иногда получал свою возможность помыться.

Но самочка говорила о настоящем мытье. Неужели она даст ему теплую воду и мыло? Урс не мог поверить и смотрел вопросительно.

— Ты шутишь, человечка? — Нахмурил он брови. — Издеваешься?

— Человечка? Во-первых, уменя имя есть, и ты его знаешь. Так что будь добр, обращаться ко мне как к равной. А во-вторых, чего бы мне над тобой подшучивать?

— А с чего это вдруг, ты так расщедришься, что дашь мне воды просто помыться?

— Неужели ты думаешь, что мне приятно смотреть на твою чумазую физиономию?

Оборотень замер. Он давно и думать забыл, о своей внешности. Кажется, она смутила его. Урс отвернулся и потрогал свалявшуюся бороду. Мине стало неловко за свои колкие слова. В конце концов, он ведь не виноват, что стал похож на… животное.

— Извини.

Это, тихо сказанное слово, удивило узника больше, чем предложение помыться.

— Так ты не против воды и мыла? Вроде ты в волка превращаешься? Они ведь не кошки, воды не боятся.

Вот чего она не ожидала так тихого смеха. Звук был приятный, совсем не оскорбительный.

— Что смешного? — Теперь очередь растеряться была за Миной.

— Оборотень, который воды боится — это смешно! Представил на минуту… — Он покачал головой и снова захахакал. — Воды боится…! — Смех не прекращался, Урс даже потер глаза, как будто у него выступили слезы.

Мина не прерывала. Она не смеялась, но улыбка тронула сжатые губы. А зверь не такой уж и зверь. Даже забавный.

— Значит, мыться будешь?

— Буду.

— Стричься? Бриться? — Мина сразу решила брать быка за рога.

— Эээээ. Тут сложнее. — Он потрогал волосы на голове.

Девушка решила, что против оголения лица, у оборотней могут быть какие-то свои, клановые табу.

— Что не так?

— Нет глаз на руках. — Он явно развеселился.

— Зачем?

— Без зеркала, только так могу увидеть, что сбривать. И бритвы тоже нет, не положено.

Мина растерялась. Зеркала у неё не было, а без него, на ощупь, узник себе и голову может отрезать.

— Я побрею. — Решила девушка и с раздражением увидела, как его губы расползлись в многозначительной улыбке.

— Сможешь? Рука не дрогнет? — Поддел Урсул.

— Не дрогнет. Я каждый день брила своего дядю. Он был стареньким и