Богдан Хмельницкий. Искушение - Сергей Богачев

— Добре, батько! Слава Богдану! Будьмо! — провозгласили казаки, снова подняли кубки и, соединив их, выпили до дна.

Долго еще в тот вечер были слышны одобрительные казацкие возгласы. Не один раз наполнялись кубки ароматным медом и горилкой. А с наступлением темноты слышны были старые казацкие песни. Воодушевленные словами Богдана, боевые товарищи никак не могли расстаться со своим атаманом. И целовались с ним, и обнимались, и благодарили, и слезы лили, и заздравные речи провозглашали. Далеко за полночь разошлось панство по своим хатам. А те, кому сил не хватило, чтобы дойти до своего дома, так и остались спать на лавках.

Утром, едва пропели первые петухи, раздался громкий стук в ворота и крик «Отворяйте!». Польские урядники пришли арестовывать заговорщика и бунтаря Хмеля.

В тот день коронный хорунжий Александр Конецпольский находился в прекрасном расположении духа. Он только что вернулся с охоты в своих угодьях со знатной добычей. Не подвели крепкая рука, острый глаз, верный конь, резвые собаки и добрые слуги. Год назад после смерти отца, как единственный наследник, молодой Конецпольский получил обширные земельные владения в Украине — с плодородными землями, богатыми живностью лесами, величественными замками, отчего почувствовал себя настоящим хозяином этой жизни.

Это ощущение еще больше укрепилось в нем, когда сразу после вступления в наследство его замок под Бродами посетила королевская чета. Он хорошо запомнил слова Владислава: «Пан Александр теперь стал фактически наместником половины наших владений в восточных и южных землях. Теперь от вас, от того, насколько сильным будет здесь наше воеводство, во многом зависит политика Речи Посполитой. Не стоит забывать, что эти земли опасны не только набегами татар или вылазками турчаков. Наши союзники, казаки Войска запорожского, тоже могут доставить немало неприятностей пану хорунжему.

Ваш отец, славный пан Станислав, крепко держал непокорных казаков в своих руках, не допуская вольностей с их стороны. Вспомните, как жестоко он подавил восстание разбойников Острянина и Гуни. И я имею надежду, что и его сын будет справедливым, но строгим воеводой на этих землях».

А после удачного похода на татарские кочевья в низовьях Днепра вместе со стражником великим коронным Самуилом Лащем, князем Иеремией Михаилом Вишневецким и четырехтысячным войском, откуда он привез много добычи и пленных, Конецпольский и вовсе решил, что сам король ему не указ. Пусть у себя в Варшаве приказывает дворне. Здесь же, на просторах Дикого поля, хорунжему лучше видно, как строить политику.

В таком приподнятом настроении чигиринский коронный хорунжий рассматривал свою добычу. Вдруг одна из его собак подбежала к вязке лысок и громко залаяла. Конецпольский увидел, что один из селезней до сих пор трепыхается, стараясь вырваться из опутавших его лапы веревок. Пан воевода подошел ближе, взял пистоль и добил лыску. Селезень, дернувшись в последний раз, затих.

— Браво, пан хорунжий! Вы не только славный ловец, у вас, как у истинного христианина, доброе сердце, которое не позволяет мучиться своей жертве. Лучше сразу добить! — за спиной Конецпольского раздался знакомый смех.

Это был подстароста Данило Чаплинский. Он служил еще пану Станиславу, а теперь пригодился и младшему Конецпольскому. На время своего отсутствия хорунжий полностью доверял дела в Чигирине подстаросте и во многих вопросах полагался на него. Тот ведь уже не первый год обитал здесь, поэтому хорошо знал нравы и обычаи местного панства и казацтва.

Вот и сейчас Чаплинский, видимо, пришел к нему, чтобы доложить о том, что произошло в вотчине, пока пан хорунжий охотился в своих угодьях. Однако на этот раз подстароста пожаловал не один. Рядом с ним был какой-то странный человек, которого Конецпольский видел впервые. Причем странность его заключалась не столько в необычном наряде, непривычном ни для польского солдата, ни для казака. Его отличал цепкий взгляд, который выражал даже излишнюю самоуверенность и дерзость.

— Прошу пана познакомиться с Яном Мисловским. Он не только знатный инженер, часовых дел мастер, но и великий провидец, который знает прошлое и видит будущее. С некоторых пор он моя правая рука, с ним я по многим вопросам совет держу, — при этих словах подстаросты загадочный провидец поклонился хорунжему. — Мы пришли не просто так, ясный пан. Очень интересные новости у нас есть, о которых мы хотели бы уважаемому пану рассказать.

— В таком случае проходите, панове, в дом. Разделите со мной трапезу, а затем расскажете про свои цикавинки, — ответил Конецпольский, вытирая руки шелковым платком.

Бросив взгляд на охотничьи трофеи, он провел гостей в свой недавно выстроенный каменный дом, который обустроил со всеми удобствами.

В просторном обеденном зале уже был накрыт богатый стол. Во время обеда хозяин и гости обсуждали в основном текущие дела воеводства, поднимали тосты за здравие. Чаплинский похвастался перед хорунжим, что скоро играет свадьбу с Прекрасной Еленой. По его словам, она оказалась древнего шляхетного рода, поэтому никаких препятствий для заключения брака по католическому обряду не существует. Ксендза уже предупредили, сейчас идут последние приготовления, вот только посаженого отца у невесты нет. Поэтому подстароста и просит шляхетного воеводу стать ее названым отцом.

— Благодарю за такую пропозицию, мне приятно быть названым отцом молодой пани Чаплинской на вашей свадьбе. А что же староста Хмель, у которого воспитывалась юная Елена, уже успокоился по данному вопросу, не требует вернуть ему молодицу и хутор? Помнится, этот престарелый ловелас всем говорил, что девица — его жена, и собирался за правдой ехать в Варшаву, к самому королю, — усмехаясь в усы, поинтересовался Конецпольский.

— Так и было, ясный пан, этот неудачник был у короля и даже в сенат поперся, чтобы высший суд ваше милостивое решение по его хутору опротестовал. Однако разве шляхетный шляхтич пойдет против своего же брата ради казака, пусть даже и сотника? А еще вчера от Владислава пришло письмо для ясновельможного пана хорунжего. Его величество выражает просьбу сдерживать своеволие польской шляхты против казаков, потому как они хорошо служат Речи Посполитой. Прошу пана лично посмотреть грамоту, — сообщил подстароста и протянул хорунжему скрепленный королевской печаткой свиток.

И хотя печать была надломлена, это не смутило Конецпольского, который доверял Чаплинскому проверять поступающую в его отсутствие корреспонденцию.

— Ну что ж, если их величество просят, то мы больше не будем казаков притеснять, тем более что у этих голопузых и забирать-то больше нечего, — громко рассмеявшись, хорунжий вернул свиток.

Он поднял свой кубок и произнес: «Будьмо, панове!» Гости также пригубили благородный напиток из серебряных кубков.

Однако Чаплинский не разделял радости хозяина и уже без смеха продолжил:

— Так-то оно так, ясный пан. И все же… Ходят слухи, что, с тех пор как Богдан собирает войско на войну с татарами, о которой Владислав все же мечтает, этот злодей, вместо того чтобы агитировать казаков встать под знамена короля, призывает их подниматься на бунт против Речи Посполитой. И начать этот бунт Хмель планирует уже через месяц как раз из Чигирина.