Она - новенькая - Эля Пылаева

Распахивая бесцеремонно дверь, Маруська вламывается ко мне. По-деловому дефилирует туда обратно, требовательно глядя мне в глаза.

Волосы заплетены в десятки мелких разноцветных косичек, имитирующих обрезанную длину заплетенными ниже лопаток нитками.

— Класс! — поднимаю большой палец вверх.

Запрыгивает ко мне на кровать. Под мышкой азбука. Учит алфавит. Но одной скучно, и она пристраивается мне под бок, чтобы я подсказывал. Хватает ее ненадолго.

— Я понравлюсь мальчикам?

— Э! — дергаю за косу. — Какие мальчики? Буквы, учи, давай!

— У нас есть мальчик, его зовут тоже Максим. Мы будем дружить! И целоваться!

Разбирает неконтролируемое раздражение. Что за новости?!

— Фууу… — морщусь, глядя ей в глаза. — Гадость какая! Это кто тебя надоумил?

— Девочки говорят, когда дружат — целуются.

— Дуры твои девочки и все врут! А ты веришь.

— Не целуются? — с подозрением.

— Не целуются… — вздыхаю я.

— А что делают? У тебя есть подружка?

— Есть.

— Как зовут?

— Яна.

— И что вы делаете?

— Я… делаю ей всякие приятные сюрпризы.

И даже не соврал!

— Конфеты?

— Конфеты тоже не помешают, — беру себе на заметку.

— А она?

— А она — радуется. Учи, давай, — нажимаю на любопытный нос.

— А мама с папой целуются! Я видела.

— Ну они ж не дружат! — закатываю я глаза. — Они женаты. Им можно.

Маруська удрученно вздыхает.

— Алфавит рассказывай. А то придумала — целоваться! Уши пооткручиваю кентам твоим!

— А — аист, Б — барабан, В — ворона, Г… А Вы в гости друг к другу ходите?

— Нет.

— А на день рождения ее пригласишь к нам?

День рождения скоро…

Поднимаюсь с кровати. Меряю шагами комнату. Нахрен мне праздник не сдался, если Янки не будет! Но ее не будет. Так обломаться с восемнадцатилетием — это треш просто!

Сбегаю по лестнице вниз.

— Максим, подойди…

Отец с мамой сидят на диване рядом, просматривают что-то в его телефоне. Подхожу сзади, положив локти на спинку дивана, заглядываю в экран. Там тачки из салона.

— Есть две разных комплектации…

— Я же сказал, пап, мне не нужна тачка. Я другое попросил.

Вылетаю из дома на улицу, притормаживаю у висящей груши. Несколько раз от души заряжаю по ней. Мягкий настил на площадке, сейчас — сырой и заколевший. Упруго подпрыгиваю, с вертушки бью пяткой в верхнюю часть груши.

— Макс, — ежась выходит следом отец. — Ты думаешь, я не понимаю, чего ты бесишься? Прекрасно понимаю. Но есть такие партии, которые не могут быть сыграны, сын. Надо смотреть правде в глаза.

— О чем ты? — методично луплю грушу.

— Тебя влечет запретный плод. Только потому, что он запретный. Развернись. За спиной вагон точно таких же. Это глупо — зацикливаться.

— Глупо вести бизнес, который в любой момент может сделать нас с Маруськой нищими детьми зэка! — выбиваю двоечку. — Ты постоянно втираешь мне про ответственность. Но где твоя ответственность, я чет не въезжаю!

— Ты не понимаешь, о чем говоришь! Я же не могу по щелчку пальцев свернуть такую деятельность. У меня долгосрочные обязательства перед людьми!

— Завязывай, пап! С зоны ты их не выполнишь, эти обязательства! Или ты думаешь, что если я откажусь от «запретного плода», то тебя пронесет? И там один полкан на весь ОБЭП, который до тебя доковыряться может?

Сваливаю домой. Пора ехать в школу. Можно и завтра утром. Но я больше не могу ждать. Ее так долго нет в моем периметре! Целые выходные. И это ощущение отсутствия сводит с ума, граничит с ноющей зубной болью. Мне так неспокойно и пусто, что я не знаю, куда себя деть. Мне все не по кайфу и все обламывают.

— Мам, я поехал.

— Ты выбрал?

— Выбрал…

Только мой выбор всем до одного места!

Мама провожает меня до машины.

— Праздновать где хочешь?

Ну как вот, скажите мне, я буду праздновать, а Мышку не приглашу? И все наши придут, а она одна будет?

— Макс?

— Я подумаю.

Дорога тянется… А потом тянется воскресный вечер в школе. Потому что мои все свалили в кино и приедут только завтра, а тоже Яны нет. Не приехала. И я тусуюсь на первом этаже, в холле. А вдруг… Смотрю в окно, сидя на широком подоконнике.

Дверь из темного стекла в комнату охраны приоткрыта. Сегодня не Марат и не Миша. И мне кажется, что это знак — Яна не приедет.

Все это, конечно, здорово — с сюрпризами. Но так хочется прикосновений! Ну и элементарно поболтать.

— Ша-га-лов… — ведет пальцем по моему бедру Марика. — Пошалим? Я сегодня одна. Гала только утром приедет. Албанцевой тоже нет.

Отрицательно качаю головой. Янку хочу… От мысли, что прикоснусь к другой, практически больно. Мои губы помнят вкус губ Яны. И вообще я весь в ней. И не готов это стирать какими-то девками.

— Ты чего такой унылый стал? Не веселишь меня…

— А я чего — клоун?

— Ой! — наигранно. — Сердитый какой!

Щипает за задницу.

— Марика! — рявкаю я. — Руки убери.

Закатывает глаза.

— Последний зачетный самчик испортился! Хоть школу меняй. Решетов там вас всех покусал что ли?

Да уж! Были славные времена, когда мы втроем отжигали. Но «покусал» нас не Решетов. Скорее уж Кислицын. Он первый запал на Ритку и покинул стройные ряды «самчиков». Просто, история Сэма оказалась более публичной.

— Ма-а-акс!..

— Стоцкого оприходуй.

— Ну, фу… Стоцкий — это моветон. Я люблю мальчиков поизящнее.

— Дагера тогда.

Хоть Рафу и нравится Аська, но бесперспективно же! Сэм разнесет любого на подходе. Так что пусть развлечет нашу местную «княгиню Салтыкову»[1].

— Дагера… Дагера — это уже вариант, — задумчиво.

Сваливаю от нее на лестницу. Сажусь на нижнюю ступеньку, лицом к дверям. Нашла клоуна! Нет, я бы конечно, рад подурачиться но исключительно для Мышки.

Эх… Ослепли бы все на вечерок в этой школе. Мы бы с Янкой друг друга на ощупь нашли!