"Огненное зелье". Град Китеж против Батыя - Владислав Стрелков

– Сюда Косую Сажень!

Поднялся смущенный Демьян. Под крики бояр подошел к нашему краю. Ему сунули полный кубок.

– Выпей, новик, за первый славный бой свой!

Демьян, улыбаясь смущенно, огляделся. Что-то дернуло меня подняться и крикнуть:

– Бояре, есть обычай такой. Новики пьют вино с оружия доблестного.

Все взоры обратились на меня. Я выдернул саблю, поставил кубок на клинок и стал пить, стараясь удержать совсем не легкую емкость. Демьян, глядя на меня, попытался повторить – не пролив ни капли, выпил он вино и тут же уронил кубок. Я же допил до дна, снял и поставил кубок на ковер. Бояре одобрительно взревели:

– Любо! Любо!

Вскочили и, поставив кубки на сабли, стали повторять трюк. А Горин, выпив вино, подкинул саблей вверх медную чарку и разрубил ее пополам. Все опять взревели криками. Князь одобрительно крякнул, явно забавляясь действом.

– Ой, любо!

Похоже, чуть переделанный обычай пить с локтя боярам пришелся по вкусу. А Горин, озабоченно озираясь, закричал:

– Трифон! Кубок мне принеси.

То тут, то там в стороны разлетались разрубленные пополам кубки.

Пока бояре развлекались порчей посуды, я занялся закуской. Не хотелось заснуть головой в салате. Салатов тут не было, зато имелись деревянные блюда с брусникой и квашеной капустой, мочеными яблоками и сушеными фруктами.

Отрезав себе вареного мяса и оторвав еще одну ножку запеченного гуся, я принялся за еду. Кубин, отхлебнув вина, наклонился и произнес:

– Владимир Иванович, ты бы хоть совета спросил. Они ж как дети. Нового что дай, не успокоятся. Теперь всю посуду переколотят и упьются, как сапожники. Даже дозоры не выставят. Пойду хоть отроков озадачу.

Потом Матвей Власович подчерпнул еще вина в почти опустевшей бочке, вскинул кубок и прокричал:

– Боярству удалому и непобедимому слава!

Опьяневшие бояре взревели наперебой:

– Слава! Слава!

Дед Матвей под эти крики незаметно исчез. Я, прожевав мясо, запил вином, набрал в руку кураги с орехами из деревянного блюда, закинул смесь в рот и огляделся. Горин с Демьяном о чем-то бурно спорил, размахивая руками. Немного в стороне бояре пытались в очередной раз повторить трюк с кубком на сабле. Получалось плохо. Подкинутая чаша летела больше вбок, и пьяные ратники рубили воздух, тут же падая. Не поразрубали бы друг друга. Ничего, скоро кубки кончатся, и развлечение заглохнет само собой. Интересно, как вино пить будут? Бочку по кругу пустят? Ага, двое отроков деревянные ковшики разносят. Чуть дальше, в десяти метрах от ковров, холопы развели костры, и на некоторых запекались большие куски мяса. По-видимому, конина. В бою пали лошади, правильно, чего добру пропадать.

Я столько мяса давно не видел. Все больше в пельменях и сосисках, где его, возможно, и нет, – сплошная соя или хрящи. Зачерпнул вина, отхлебнул и вновь огляделся – похоже, кубок остался только у меня. Остальные бояре пили вино из деревянных ковшей, которые на клинок не поставишь.

Вдруг подумалось, что как-то неестественно все выглядит. Пируем тут, а воевать кто будет? Я понимаю, боевой задор надо куда-то деть, да и то не бой был, а больше избиение, и это несмотря на численное превосходство кочевников. А сколько их еще по этим лесам прячется? Ой, чую, будет ложечка дегтя в нашей праздничной бочке.

Вернулся Кубин, сел рядом, посмотрел по сторонам, затем наклонился и прошептал:

– Вот что я тут помыслил, Володя, слишком уж гладко все вышло…

– И я только что о том же подумал. Князь вроде мобилизацию по уделу объявил, надо к месту сбора идти, а мы тут празднуем. Сколько еще таких отрядов по княжеству шастает? Где княжьи дозоры? Чем занимаются?

Взглянул на Владимира Дмитриевича, беседующего с Гориным, и добавил тихо:

– И вообще – каков поп, таков и приход.

– Зря напраслину наговариваешь, – так же тихо возразил дед Матвей, – так принято, после боя…

– Ага, понимаю, стресс снять.

– Стресс? – спросил Кубин. – Что это?

– Стресс? – улыбнулся я. Стало интересно, как отреагирует Матвей Власович на определение стресса. – Стресс – это состояние повышенного напряжения организма, своеобразная защитная реакция на различные неблагоприятные факторы, такие как – голод, холод, физические или психические травмы…

Лицо деда Матвея вытянулось. И я пояснил точней:

– В нашем случае оставшийся боевой азарт бояре гасят вином. Но алкоголь порой еще больше раззадоривает, поэтому я идею с кубками подкинул, а они ее еще и развили, лихо перебив всю посуду. Князь, видать, это тоже понял и останавливать бояр не стал, хотя, видать, он сам не прочь подобным образом порезвиться, однако… э-э-э…

– Невместно, – подсказал Кубин.

– Именно! Кстати, о «невместности», в первый выход сюда я видел, как князь землю пахал. Согласись, не княжеское занятие.

– Ну почему же, – не согласился дед Матвей, – если надо, то княже и топором помашет вместе со своими ратниками, и в волокушу впряжется, а Владимира Дмитриевича так к земле и тянет.

– Если землю любит, так пусть ею и управляет. Эстет. Похоже, в вопросах личной безопасности он полный… – я замолчал, подбирая более мягкое выражение и подходящее по смыслу, а то Кубин вряд ли бы понял слово «лох». Да и обидеться мог. Но тут раздался крик с поля:

– Княже!

Мы обернулись. К нам скакал отрок из нашего дозора, за ним на небольшом расстоянии три незнакомых ратника и какой-то мужик в простой рубахе, полотняных штанах и коротких кожаных сапогах.

– Княже, – повторил отрок, подъехав ближе, – дозор с северу пришел, с вестями.

– Хорошо, – кивнул Владимир Дмитриевич.

Ратники спешились, подошли и поклонились.

– Княже, – начал говорить один из ратников, – вот Никола, черемис из рода Белеста, что в прошлом году крещение приняли, – он показал на приехавшего с ними мужика, – поганых видел. Войско большое, говорит.

Черемис выступил вперед и поклонился.

– Верно ли, Никола, сие? – спросил князь.

– Верно, княже, – с поклоном ответил черемис. – Видел я воев чужих.

– Сколько их?

– Счесть сложно, княже, – ответил черемис, – сотен двадцать на виду было, но ближе не подобраться, на сухой старице они стоят. Хотел я обойти, да Малика увидел.

– Малика?! – удивился князь.

– Да, княже, Малика. Он воям баранов пригнал, и хлеба дюжину телег, и зерна всякого…

– А не врешь?

– Истинный крест, княже! – И мужик, перекрестившись, достал и поцеловал свой крест.

– Кто такой Малик? – тихо спросил я Кубина.

– Мелкий князек марийский, – так же тихо пояснил дед Матвей, – крестился о прошлом годе и на верность Владимиру Дмитричу крест целовал, да вот, видать, внове к жречеству языческому вернулся и степнякам помогает, иудин сын…