В расцвете рыцарства - Роберт Нельсон Стивенс

Мэри, увидев герцога, гневно крикнула ему:

– Милорд, вы плохо послужили мне! Ваш образ действий будет стоить вам головы! Подумайте об этом, когда очутитесь на эшафоте!

Герцог раскрыл рот, пытаясь что-то объяснить, но Мэри показала ему рукой на дорогу и сказала:

– Ступайте прочь, или я попрошу мастера Брендона проучить вас своим мечом! Выступить одному против двоих покажется ему детской забавой, после того как в Биллингсгейте ему пришлось отбиваться против подосланных вами четверых. Прочь!

Эта выходка Мэри увеличила число наших врагов еще одним человеком – Джонсоном, зарабатывавшим свой хлеб всякими каверзами, а потому давшим герцогу Бэкингемскому совет, исполнением которого тот нанес нам полное поражение.

Случилось вот что: благородный лорд немедленно отправился к королю и с видом глубоко оскорбленного человека сообщил ему об обвинениях Брендона, встретивших сочувствие у принцессы Мэри. Брендона сейчас же вызвали к королю, и тот заставил его повторить свое обвинение.

Брендон так и сделал, но герцог Бэкингемский сослался на всю свою прислугу, которая могла подтвердить, будто он в указываемое время присутствовал на богослужении. Так как Брендон не мог утвердительно и категорически сказать, что обе девушки видели и опознали герцога, то обвинение, высказанное им, оказалось беспочвенным. Кроме того, из всех обстоятельств дела было видно, что Мэри горячо заступается за Брендона, а к тому же герцог сумел ловко ввернуть, что только что встретил принцессу с Брендоном в самом глухом месте леса. Это усилило подозрения короля, и он начал видеть в лице Брендона главную помеху браку Мэри с французским королем.

В припадке гнева король приказал Чарльзу покинуть двор, прибавив, что только оказанная принцессе важная услуга избавляет его от позорной казни. Так герцог Бэкингемский снова восторжествовал над человеком, осмелившимся затронуть его самолюбие.

Король Генрих VIII в сущности не любил на всем свете никого, кроме самого себя. Но в сердце короля было место симпатии к тому, кто сумел вызвать его восхищение. Брендон восхищал и поражал короля всем своим обликом истинного рыцаря, а потому уже в самом непродолжительном времени Генрих смягчил свой приговор. Узнав, что Брендон собирается искать счастья за морем и таким образом сойдет с пути Мэри в самом непродолжительном времени, король разрешил ему жить у меня в квартире вплоть до своего отъезда.

Однако тучи все еще сгущались над нашими головами. Доподлинно неизвестно, как при дворе узнали о наших встречах в апартаментах принцессы Мэри. А так как среди придворных всегда найдется достаточное количество завистников и сплетников, то об этом вскоре было доложено королеве.

В один прекрасный день Джейн вызвали к королеве, и та задала ей прямой вопрос. Джейн принадлежала к числу тех редких при дворе личностей, которые держались оригинального взгляда, будто правда только для того и существует, чтобы говорить ее, поэтому она откровенно рассказала обо всем. Екатерина Аррагонская была известная ханжа; она сначала чуть не упала в обморок от ужаса, а затем побежала к королю и пожаловалась ему, изобразив в его глазах пустую девичью шалость в виде преступно-легкомысленного поведения.

Король пришел в ярость, вызвал всех нас четверых к себе и приказал Джейн, Брендону и мне немедленно покинуть двор. Однако Мэри призвала на помощь всю обольстительность своих улыбок и быстро убедила брата, что его супруга сделала из мухи слона и что дело обстояло далеко не так серьезно. Генрих не ставил Екатерину ни в грош, а кроме того, был в самом деле рад, что Мэри заговорила с ним, так как со времени их разговора после посещения Уолси принцесса не разжимала рта и не отвечала брату ни на один вопрос. Поэтому он смягчился, отменил приказ об изгнании, но строго приказал, чтобы встречи более не устраивались.

Оставшись затем наедине с Мэри, Генрих рассказал ей об истории с ее письмом к Брендону в тюрьму и попрекнул вульгарной симпатией к человеку низкого происхождения. Принцесса в тот же день известила Брендона об этом, и Чарльз понял, что его сон кончился навсегда.

Он ответил принцессе тоже письменно, извещая ее, что в самом непродолжительном времени отправится за море. Но все же перед окончательной разлукой он хотел бы еще раз повидаться с ней.

Мэри была не из тех, кто обдумывает решение и выжидают его исполнения. Поэтому еще до наступления темноты она одна отправилась к Брендону в комнату. Сначала она хотела, чтобы я ушел и дал им поговорить наедине, но Брендон удержал меня, сказав:

– Нет, нет, Каскоден, пожалуйста, останься! Будет достаточно плохо, если принцессу застанут тут, у нас, но если ее застанут наедине со мной, то это приведет меня еще до наступления утренней зари на эшафот. Опасность и так достаточно велика, потому что за нами наверное следят.

Мы отправились к оконной нише и уселись там.

– Я не могу более терпеть это! – воскликнула Мэри. – Я сегодня же вечером пойду к брату-королю и скажу ему, что умру, если он разлучит меня с вами. Он любит меня, и я могу сделать с ним все, что захочу. Я знаю, мне нетрудно будет добиться его согласия на наш… наш… брак… О, я отлично знаю, как приступить к этому! Я усядусь к нему на колени, поглажу его по волосам, поцелую, а потом начну говорить, как он красив и как вздыхают по нему придворные красавицы. Ах, почему я раньше не сделала это!

Мэри была прелестна в сознании своего непобедимого очарования, но Брендон не потерял головы, так как для него на карте стояла жизнь.

– Мэри, разве вы хотите видеть меня завтра мертвым? – спросил он.

– Что это пришло вам в голову? Почему вы задаете такой ужасный вопрос?

– Исполните только что нарисованный вами план, и я не сомневаюсь, что король не станет ждать со своей местью даже до утра. Меня в полночь разбудят и убьют тут же, во дворе!

– О нет! Ничего подобного не случится! Я знаю, какое влияние имею на Генриха!

– В таком случае, лучше уж я сейчас же прощусь с вами, пусть полночь застанет меня как можно дальше от дворца! Я могу обождать с отъездом еще немного лишь в том случае, если вы обещаете мне не ходить к королю и помнить, что от малейшего слова, сорвавшегося с вашего языка в желаемом вами направлении, зависит моя жизнь. Если вы не обещаете мне этого, я должен сейчас же бежать.

– Обещаю! – вполголоса проронила Мэри, поникнув головой и расставаясь снова со всеми надеждами.

Через несколько минут она спросила Брендона, на каком корабле собирается он отплыть в Новую Испанию.

– Мы отплываем приблизительно через две недели из Бристоля на судне «Королевский слуга».

– Сколько пассажиров берет с собой корабль? Среди них имеются женщины?

– Нет, никакая женщина не сможет вынести переезд через океан, да и вообще на такие суда, полуторговые, полупиратские, женщин никогда не берут. Моряки суеверны; они утверждают, что женщина приносит несчастье судну, на борту которого находится.