Недоросль имперского значения - Дмитрий Луговой

Гришка, во время моего вдохновлённого творчества крутился рядом, но старался не мешать. В итоге чудо изделие было готово. Под конец я уже сам ощутил азарт. Должно полететь, и никак иначе! Сам восьмидесятисантиметровый примерно в диаметре шар, к слову сказать, получился не ахти каким ровным, но и не заводское, чай, производство. Я понял, что прошло немало времени только по тому, что живот нещадно затянуло. Организм ультимативно требовал калорий.

– Готово! – я театрально утёр пот со лба. – Можно запускать. Только перекусить бы не мешало.

– Ща будет! – отозвался Гришка, высунулся наружу и громогласно потребовал у кого-то чтобы жрать тащили, да побыстрее.

Еду принесли действительно быстро. Орлов сразу ухватил кусок мяса, а я соблазнился ароматной тёплой краюхой и обалденным свежайшим молоком. Молниеносно умяв свои порции, мы вышли во двор. Погода для испытаний была то, что надо. Ни малейшего ветерка. Привлечённые необычной штуковиной в отдалении остановились несколько человек. Дабы не простаивали зря, Гришка призвал их на помощь – держать конструкцию, пока мы будем поджигать. Мужики опасливо, на вытянутых руках взялись за непонятную штуковину. Григорий, уже зная, что надо делать, поднырнул под шар.

– Подожди, Гриш! – внезапная здравая мысль явилась как раз вовремя. – Мы ж живой огонь в небо запускаем. Он же рано или поздно отгорит и свалится вниз. Как бы пожару не наделать.

– А, плевать! – прохрипел сложившийся в три погибели детина. – Пущай внимательней за хозяйством смотрят. А то завшивели тут от безделья. Ровней держи, не ровен час, бумага займётся! – прикрикнул он на мужиков, распрямляясь. – Ну, с Богом!

Мужики заученно перекрестились. Мы замерли в ожидании. Было слышно, как потрескивает огонь, набирая силу. Запахло горячим воском. Постепенно бумага начала расправляться, раздувая матовые бока, и я окончательно уверился, что затея сработает. Шар уже ощутимо тянуло вверх. Я и Орлов перехватили его за нижний обруч каркаса, сделанный из тонкого сухого ивняка. Освободившиеся мужики с облегчением отошли подальше, но расходиться не спешили. Решив, что ждать больше не стоит, я скомандовал:

– Отпускаем на счёт три. Раз, два, три!

Мы разжали пальцы. Шар, помедлив самую малость, как бы раздумывая: «А стоит ли?» стал медленно и величаво всплывать к небосводу. Зрители загомонили, закрестились, а Григорий, дождавшись пока это чудо воздухоплавания заберётся метров на десять вверх, подскочил ко мне и с размаху хлопнул по плечу. После чего заключил в медвежьи объятия, да так, что хрустнули рёбра.

– Получилось, получилось! – радовался он как мальчишка, чуть ли не прыгая от радости. – Ну, брат Стёпка! Ну молодца! А я уж засомневался после утра-то. Ведь у меня ничего не летело.

– Ну-так! – скромно прокомментировал я, провожая шар взглядом. Верховой ветер начал постепенно оттеснять его к реке.

Мы стояли ещё минут десять, пока наш летун окончательно не скрылся из виду. Надеюсь всё же, что нам не удастся предвосхитить Наполеона, и Москва на сей раз не сгорит.

– Постой, – внезапно переключился Орлов. – Я когда тебя встретил, ты же шёл куда-то?

– Да в баню, – с сожалением об упущенной возможности ответил я.

– В баню, это хорошо, – отреагировал Григорий. – В баньку и я б не отказался. А пойдём-ка, мил друг я тебя веничком пройду. В награду, так сказать.

– Да уж остыла, небось, баня-то.

– Небось, не остыла. Ты думаешь, её для тебя одного топили? Не. Она тут, почитай целый день жарится.

– Ну, пойдём, – я с сомнением посмотрел на орловские бицепсы. – Только уговор – не захлестай до смерти, медведище этакий.

Орлов радостно заржал и подтолкнул меня в спину:

– Не боись, не захлестаю.

* * *

Боялся я зря. Парились без фанатизма. Поддавали квасом, от чего по парилке разносились ароматы пекарни и каким-то душистым отваром с запахом хвои. В перерывах отпивались тем же шипучим квасом и «щами», которые и щами-то не были в моём привычном понимании. В общем, от души, что называется. Я наконец-то почувствовал себя чистым. Блаженство.

А вот на выходе меня ждал сюрприз. Моя одежда, к которой я уже привык, просто отсутствовала. Мешок, правда, был на месте, и то ладно. Но, не одевать же спортивную форму? Не одевать. Смена всё же присутствовала. Только совсем другого кроя и качества. И если нечто, напоминающее длинный пиджак и «усиленную» жилетку, а так же башмаки с простенькой пряжкой и рубашка не вызывало особого отторжения, то явное подобие длинных гольф или колготок с короткими штанишками поверх, натянуть на себя было практически на грани. Я представил себя, заходящим в класс в таком прикиде, и мне разом поплохело.

Орлов, который уже успел одеться практически в то же самое, с интересом наблюдал за сценой «баран vs новые ворота», где в качестве барана выступал понятно кто. А вот фигушки! Хватит надо мной потешаться. Я решительно приступил к процедуре облачения. В принципе, удалось справиться практически без проблем.

– Хорош! – прокомментировал Гришка, глядя, как я рассматриваю в зеркале получившийся результат. – Ты, часом, не дворянин? Может граф?

– Ага. Герцог, – снизошёл я до ответа, решив впредь не обращать внимания на орловские подколки, и по возможности отвечать тем же. Вот бы ещё с Екатериной так. Но чревато.

– Ну, пойдём, герцог. Не то к трапезе опоздаем, – он услужливо распахнул передо мной дверь на улицу.

Я вздёрнул нос, и вальяжно прошествовал на выход. Только трости для пущего понта не хватало. После бани довольно жаркий день показался прохладным Хорошо-то как! Забежав к себе, оставил мешок с вещами. Как ни крути, а тащить его с собой на обед не стоило.

Обед был накрыт на десять персон. Я так подозреваю, что для царской трапезы это так, мелочи. Орлов, продолжая играть, предложил мне занять место, а сам устроился напротив.

– Уж не обессудь, герцог. У нас сегодня всё просто, без притязаний.

– И правда. Ничего особенного, – я оглядел сервировку стола. Вроде ничего сложного, столовые приборы все знакомы. Но очень хотелось поддеть Гришку лишний раз. – А где вилка для морепродуктов? Неужели при дворе не нашлось такой мелочи?

Ответить несколько растерявшемуся Орлову помешал заливистый женский смех, приглушённый неплотно закрытой дверью. Я растеряно оглянулся. В распахнувшиеся створки величаво вплывала Екатерина II в сопровождении трёх дам, при виде которых в голове невольно всплывал эпитет «пышные». Присутствовали и три кавалера, чем-то смахивающих на Гришку. Я бы с большой долей уверенности сказал, что они ему родственники. Я вскочил со стула и низко склонился в поклоне. Всё же дама вошла. Мало того – императрица.

– Браво, господа. Браво! Я вижу, вы затеяли здесь небольшую Theaterstück. Ах, прошу, Степан! Не надо выходить из образа. Более того – я настаиваю!

– Как прикажете, государыня, хоть и не обучен я этому всему, – ответил я, кляня себя на чём свет стоит за порыв к дешёвой театральности, созвучность с которой прозвучала в незнакомом, скорее немецком слове. Дальше-то что прикажете делать? Ну, вилку в левую руку, а нож в правую, это и так понятно. Хотя… просто буду подсматривать за окружающими, и всё. Не трусь, Стёпка, прорвёмся.